Сергей Спящий - Наташа и будущее

Николай Александрович требовательно всматривался в лицо сидящей перед ним девушки выискивая в них неуверенность или слабость. Юные Ташкины глаза пронзительно и честно смотрели в ответ. Не выдержав первым Николай Александрович отвёл взгляд сделав вид будто закашлялся.

— Дружба это осознанная необходимость— сказала Ташка.

— Я думал, что осознанная необходимость это свобода.

— Нет— поправила Ташка — Дружба.

Рубан усмехнулся одними губами: —Тогда что такое свобода?

— Абстрактное философское или математическое понятие. То, что кажется станет вот-вот достижимым или даже уже достигнуто, но чего на самом деле никогда не существовало.

— Передавай привет другу— попросил Николай Александрович — От одного желчного старика и технофоба становящемся с каждым годом всё более старым, желчным и подозрительным.

Ташка сказала: —Вы устали и поэтому злитесь. Хотите я вызову врача?

— Ещё чего не хватало— разозлился Рубан — Иди отсюда пигалица и расскажи своему виртуальному дружку, что я внимательно за ним наблюдаю. Пусть только попробует выкинут какой-нибудь фортель и тогда мне удастся схватить его за несуществующую руку.

Ташка всё же вызвала доктора и дождалась в коридоре пока институтский врач, молодой, черноволосый и кучерявый не выйдет от живой легенды.

— Напугал он тебя? — спросил врач.

Ташка пожала плечами.

— Это всё из-за того, что дымит как паровоз. Искусственное лёгкое скоро загадит— пожаловался доктор — И отобрать трубку нельзя. Он настолько привык к табаку, что иначе моментально загнётся. Печально видеть великого человека в столь жалком состоянии.

Ташка согласно наклонила голову. Ей тоже было печально.

— Во время приступов у Николая Анатольевича обостряется паранойя, может появиться мания преследования. Однако существует замечательная поговорка: если у вас мания преследования это не значит, что за вами не следят на самом деле. — пошутил врач — Он тебе что-нибудь говорил?

— Рассказывал истории из того времени когда был молодым

Врач понимающе прищёлкнул языком: —Все старики страдают этим недугом и излечить от него медицина бессильна.

В расстроенных чувствах Ташка вернулась в лабораторию профессора Гальтаго. И не узнала лабораторию. Прямо по середине лаборатории, на свободном от столов пространстве, Виталий кружил Римму. Стоило Ташке войти как с Римминой ноги слетела туфелька уносясь по параболической дуге куда-то в угол. Профессор тоже был здесь, но вместо того чтобы проявить строгость резал на пластики арбуз и улыбался. Замершая в дверях Ташка попыталась придумать повод способный вызвать в лаборатории увиденное веселье, но не смогла.

— Добрый вечер— произнесла Ташка привлекая внимание: —Здравый смысл вызывали? Что такого хорошего могло случиться в моё отсутствие и почему именно в период отсутствия?

С Римминой ноги слетела вторая туфелька, пронеслась в опасной близости от замершего с ножом над арбузом профессора, ударила в стену и упала на стол. Между прочим на Ташкин рабочий стол.

Отпустив любимую Виталий закричал богатырским басом не предпринимая попытки приглушить могучий голос: —Практикантка, где ты пропадала?!

Покачнувшись, Римма осторожно, держась за столы, добралась до Ташкиного стола, одела туфельку и огляделась в поисках второй.

— Наташенька, у нас радостное событие— залепетал Сергей Иванович. Арбузный сок запачкал его брюки. Неровно нарезанные пластики красно-зелёной горкой лежали на фарфоровом блюде поверх старых распечаток исчерченных графиками и схематичными изображениями нейронных сетей извлечённых из вскрытых зародышей.

— Да что случилось? — разозлилась Ташка.

В волнении Сергей Иванович взмахнул ножом отправляя в полёт кусочек арбузной мякоти: —Новый аромат Витеньки допустили к участию во всесоюзном конкурсе аромат-мастеров.

— Не может быть!

— Ещё как может— провозгласил басом Виталий — Завтра лечу в Москву!

Тогда Ташка закричала: —Поздравляю! — И бросилась на шею растерянно улыбающемуся великану.

Он закрутил её, а Римма спросила: —Никто не видел куда моя туфелька улетела?

Глава 9

Наш, русский «коммунизм» — это не вопрос «почему люди голодают?» Гораздо ближе к нашему коммунизму честный ответ на этот вопрос. Но и это ещё не он.

Наш коммунизм — это отсутствие смирения с этим честным ответом.

Москва! Город городов. Столица страны советов. Может быть и не мозг, может быть даже и не сердце. Но во всяком случае вещающий на весь мир голос надежды и свободы.

«Внимание, говорит Москва» слышит скромный школьный учитель в городе Алабама принадлежащем «Agaculture Corporation». Этот голос проходит через десятки связанных между собой подсетей. Обходит сотни фильтров. Канал такой слабый, что приходится обрезать большинство звуковых гармоник и голос как будто звучит из старого радиоприёмники.

«Внимание, говорит Москва!» — сколько труда пришлось затратить школьному учителю и ещё нескольким десяткам человек: техникам, связистам и другим низкооплачиваемым служащим корпорации владеющей городом Алабама. Служащим? Нет, рабам — так говорит далёкий, почти сказочный город Москва, далёкий голос страны советов.

Комната была частью школьных подвалов. Там, среди старого хлама, поломанных досок, лазерных указок с разрядившимися аккумуляторами, среди устаревших, покрытых пылью наглядных пособий и свёрнутых плакатов с изображенными на них злыми коммунистами потрясающими худосочными кулаками. Вокруг большого, несуразного, собранного из многих разнородных деталей, компьютера собрались неполные четыре десятка человек. Школьные учителя, техники — те, чьи родители происходили из низшего обслуживающего персонала и чьи дети обречены оставаться в низшем сословии потому, что школьным учителям запрещено учить их чему-то кроме их профессии предначертанной рождением в семье техников. Специалисты по гидропоники — семья из пяти человек — обнявшись сидят на выкрашенной зелёной краской скамье и слушают металлический голос прошедший через половину планеты и прорвавший тьму барьеров на своём пути. Учитель смотрит на лица сидящих вокруг самодельного компьютера соотечественников. На них играют отсветы от экрана. Много красного и синего цветов и практически нет зелёного. На экран пошли видео-пластины выдранные из списанных мониторов. Техникам оказалось не под силу как следует скоординировать выдаваемое на них изображение.

Пусть принимающее оборудование собранно из разнородных частей и всяческого старья, но зато можно быть уверенным, что в его прошивку не прошиты шпионские программы посылающие сигнал отделу безопасности корпорации каждый раз когда встретят запрещённые слова.