Татьяна Грай - Чужие сны

— Но если нам нельзя выходить, то почему тебе можно находиться снаружи?

— Я в форме, и я стою у самой двери, не отойду даже на шаг. Так полагается.

— Ясно. Ну, извини, друг.

— Ну что вы, господин Ольшес…

Даниил Петрович отправился наверх и прежде всего разбудил консула. Впрочем, Елисеев все равно проснулся бы через пять минут — он строго выдерживал режим. Выслушав Ольшеса, Елисеев спросил:

— Значит, на площади вы видели кочевников?

— В том-то и дело, что это горожане.

— Вы не могли ошибиться? Х Ольшес только пожал плечами в ответ. Елисеев хмыкнул, подумал и сказал:

— Ну, собирайте всех. В столовой.

Через несколько минут сотрудники консульства уже находились в столовой; они стояли у окон, всматриваясь в медленно бледнеющую тьму. Фигуры на площади суетились по-прежнему, занятые какой-то непонятной и таинственной деятельностью, но их становилось все меньше и меньше.

— Почему же все-таки нас заперли? — сказал наконец Росинский.

— Поживем — увидим, — беспечно откликнулся Корсильяс.

— Не нравится мне это, — пробормотал Ольшес. — Более чем не нравится…

— Боюсь, что там, снаружи, это никого не интересует, — вздохнул Хедден. — Что нам нравится, что — нет…

В конце концов сотрудники консульства решили позавтракать — что бы ни происходило на улице, подкрепиться все же было необходимо. Но едва лишь они уселись за стол, как раздался звонок — кто-то пришел со стороны сада. Ольшес помчался вниз, и через минуту вернулся с Ласкьяри. Девушка была невероятно бледна, ее всегда безупречная прическа выглядела сомнительно. Едва войдя, она торопливо заговорила:

— Ваш автомобиль стоит во дворе… это очень хорошо. Вам нужно уходить отсюда. Немедленно! И в ответ услышала:

— Хотите кофе?

Ласкьяри бросила на Ольшеса тяжелый взгляд — словно булыжником швырнула, и, отвернувшись от второго помощника, обратилась к Елисееву.

— Господин консул, в вашем распоряжении совсем немного времени. К полудню дом будет окружен кочевниками, и тогда…

— И что — тогда? — мягко спросил Елисеев.

— Вас просто убьют. Достаточно и одного заложника, чтобы начать торговаться с Федерацией… вполне достаточно, и хлопот гораздо меньше. Я, кстати, говорила с нашими врачами. Они уверяют, что никакой человек не в состоянии остановить собственное сердце, так что…

— Ласкьяри, — вмешался Росинский, — скажите, пожалуйста, а как вы к нам добрались? Тут у нас под дверью стоит стражник, так он утверждает, что сегодня никому нельзя выходить на улицу. Хотя на площади…

— Кто посмеет остановить дочь Правителя? — презрительно встряхнув головой, бросила Ласкьяри.

— Правителя? — откликнулся Елисеев. — Вот оно, значит, как…

— Да, именно так.

— Скажите, пожалуйста, — спросил Хедден, — а вот эта мысль… ну, сделать нас предметом торговли с Федерацией… принадлежит вашему отцу?

Ласкьяри рассмеялась — очень зло и очень коротко.

— А вы думаете. Правитель Сапт хотел от вас чего-то другого? Уверяю, он рассчитывал получить то же самое. Только отец опередил его, обошел, и теперь Сапта нет, а отец продолжает игру.

— Ох, девочка, — вздохнул консул, — что они с вами делают….

— При чем тут я? — искренне удивилась Ласкьяри.

— При том, что вы доброе существо, а вас уродуют, внушая вам идеи зла, — сердито сказал Елисеев.

— Э, нет, — спокойно ответила девушка. — Нет во мне добра. И эта ваша идея — что человек от природы добр, — сплошная глупость, я давно это вам говорила. Вам нужно уходить. И вы никогда не должны возвращаться сюда. В своих делах мы разберемся сами, и ни в чьей помощи не нуждаемся.

Снова раздался звонок. На этот раз встречать посетителя отправился Хедден, а Ольшес, помедлив мгновение, выскользнул из столовой через другую дверь. Ласкьяри проводила его задумчивым взглядом, и Елисеев отметил для себя, что Даниил Петрович и Ласкьяри явно о чем-то сговорились… и испугался. Внезапно девушка сказала:

— Меня здесь нет.

И поспешно выбежала следом за вторым помощником. В столовой остались только трое землян.

— Кто бы это мог прийти? — пробормотал Ро-синский.

В ответ на его слова открылась дверь и появился Гилакс. За ним с растерянным видом вошел Хедден.

— Доброе утро, господа, — холодно поздоровался Гилакс.

— Здравствуйте, — сказал консул. — Господин Гилакс, вы явились сюда как официальное лицо?

— Да.

— В таком случае позвольте задать вопрос.

— Слушаю вас.

— Скажите, господин Гилакс, почему нас не поставили в известность о предстоящем празднике? И почему нас никто не предупредил, что в первый день праздника нельзя выходить на улицу? , — Это недосмотр прежнего кабинета, — ответил Гилакс, натянуто улыбаясь. — А я прибыл как раз для того, чтобы принести вам извинения нового правительства по этому поводу.

— Благодарю вас, — сказал консул. — Теперь все ясно. В таком случае у нас нет никаких претензий.

— Кроме того, я уполномочен передать вам предложение нового Правителя.

— Мы с удовольствием выслушаем вас. За спиной Гилакса в проеме двери бесшумно возник Ольшес. Почему-то он надел куртку, и Елисеев машинально отметил это обстоятельство. А за спиной Ольшеса в полутьме коридора появилась тонкая фигурка Ласкьяри. Гилакс продолжал:

— От имени нового Правителя Тофета я хочу предложить вам сотрудничество не только в области культуры. Мы… э-э…

Гилакс замялся под пристальными взглядами землян, и даже его великолепная наглость не помогла ему преодолеть смущение. На него смотрели так, что он почувствовал себя последней букашкой.

Елисеев закончил мысль Гилакса:

— Вы хотите, чтобы мы привезли вам оружие.

— Да, — встряхнулся Гилакс.— И вы его привезете.

— Вы в этом уверены?

— Безусловно. .

— Позвольте поинтересоваться, на чем основана ваша уверенность?

Гилакс ухмыльнулся, обвел взглядом присутствующих, и вдруг словно что-то толкнуло его — он обернулся. И увидел позади Ольшеса. Ласкьяри он заметить не успел — девушка отступила в глубь коридора, растворилась в темноте… но какой-то намек на движение отпечатался в сознании Гилакса, и он спросил:

— У вас здесь кто-то посторонний?

— Почему вы так решили? Гилакс не ответил. Он подошел к двери и всмотрелся в неосвещенное пространство. Но, похоже, ничего подозрительного он там не усмотрел, потому что вернулся в центр комнаты и сказал резким, неприятным тоном:

— Наша уверенность основана на том, что вы — здесь, в наших руках, и уйти вам не удастся. . — Вот как? — поднял брови Елисеев. — Вы это. точно знаете?