Роберт Шекли - Корпорация «Бессмертие»

— Скажи, — спросил он весело, — то, что я нарушил ход событий… это относится и к тебе?

— Возможно, я потеряю работу, если ты это имеешь в виду.

— Я о другом.

— Тогда ты сам должен знать… Том, пожалуйста, уезжай из Нью-Йорка!

— Нет. И перестань паниковать.

— О, Боже, — вздохнула она, — мы говорим на одном языке, но мои слова до тебя не доходят. Сейчас я объясню тебе на примере. — Она задумалась на секунду. — Представь, у человека есть парусник.

— А ты сама ходишь под парусом? — спросил Блейн.

— Да, мне нравится. Том! Послушай меня! Представь, что у человека есть парусник, и он задумал отправиться на нем в плавание по океану…

— По морю жизни… — вставил Блейн.

— Не смешно, — сказала она очень серьезно. Сейчас она казалась ему весьма привлекательной. — Этот человек ничего не знает о парусниках. Ему кажется, что плавание проходит нормально, все в порядке, все на месте. Он не подозревает об опасности. Потом парусник осматриваешь ты. И видишь, что в шпангоутах появились трещины, рудерпост источен червями, гнездо мачты прогнило, паруса истлели, килевые болты проржавели, и крепления вот-вот разойдутся.

— Откуда у тебя такие познания? — удивился Блейн.

— Я хожу на яхтах с детства. Ты выслушаешь меня наконец? Ты объясняешь этому человеку, что парусник его никуда не годится, первый же шквал отправит его на Дно.

— Как-нибудь мы поплаваем с тобой вместе, — сказал Блейн.

— Но этот человек, — упорно продолжала Мэри — ничего не знает о парусниках. Его судно кажется совершенно исправным. И к тому же, ты ни черта не можешь сказать ему определенно — что и когда случится. Может, посудина продержится еще месяц, может — неделю. Ты просто не можешь сказать точно. И ты сам сейчас находишься в точно такой же ситуации. Я не могу сказать, что именно произойдет. Я только и вижу, что ты в плаванье не годишься. Ты должен уехать отсюда.

Она смотрела на него с надеждой. Блейн кивнул и сказал:

— Хорошая выйдет из тебя команда.

— Так ты не уезжаешь, значит?

— Нет. Я всю ночь не спал. И сейчас я могу отправиться только в постель. Ты не желаешь присоединиться?

— Иди ты к черту!

— Ну, дорогая, пожалуйста! Где же твое снисхождение к бездомному скитальцу из прошлого?

— Я ухожу, — сказала Мэри — Постели себе сам. И лучше хорошенько подумай над тем, что я тебе сказала.

— Конечно, — согласился Блейн — Но к чему волноваться, если за мной присматриваешь ты?

— Смит тоже за тобой присматривает, — напомнила она. Она быстро его поцеловала и вышла из комнаты.

Блейн позавтракал и прилег поспать. Проснулся он уже ближе к вечеру. Мэри еще не вернулась, поэтому, уходя, он написал ей бодрую записку с указанием адреса его отеля.

В течение следующих нескольких дней он обошел большинство конструкторских бюро Нью-Йорка, занимающихся проектированием яхт, но без успеха. Его старая фирма «Матисон и Петерс» давно уже не существовала. В других фирмах он был не нужен. Наконец в агентстве «Джекобсеновские яхты, лтд.» главный конструктор долго разговаривал с Блейном о ныне исчезнувших типах яхт. Блейн при этом выявил обширные познания в этой области и продемонстрировал свои весьма уже устаревшие навыки, после чего конструктор сказал ему:

— Мы получили несколько заказов на корпуса в старинном стиле. Могу вот что предложить вам. Мы возьмем вас ассистентом. Вы сможете чертить классические корпуса, оплата на комиссионном проценте, а тем временем подучитесь в современных системах, потому что ваши навыки, честно говоря, сильно устарели. Что вы на это скажете?

Должность ему предлагали низкую, это было понятно. Но с другой стороны, это была работа, постоянная работа с хорошими перспективами на повышение. Это означало, что он, наконец-то, получит прочное положение в мире 2110 года.

— Я согласен, — сказал Блейн — Спасибо.

В этот вечер, чтобы отпраздновать успех, он отправился в сенсориум и купил проигрыватель с несколькими записями. Он подумал, что может теперь позволить себе небольшую роскошь.

Сенсории были неотделимой частью 2110-го, такими же вездесущими, как телевизоры в родном времени Блейна. Более сложные и мощные версии сенсориев использовались в театральных спектаклях, другие вариации применялись для рекламы и пропаганды. Это была — на настоящее время — самая мощная и технически чистая форма распространения «грез наяву», способная удовлетворять любой вкус.

Но у них имелись и категорические противники, порицавшие злокачественную тенденцию к полной пассивности зрителя. Их беспокоила предельная легкость, с которой человек ассимилировал в себе содержание сенсорозаписи. И действительно, не одна домохозяйка жила в ярком мире сенсорогрез, не один современный мистика навсегда включался в бесконечную череду фантастических образов.

Читая книгу или во время просмотра телепрограммы, указывали противники сенсориев, человек вынужден напрягаться до определенной степени, соучаствовать в действии. Но сенсории лишь погружали нас в ослепительную, до плотности реальную, коварно обволакивающую грезу и оставляли после себя разрушающую сознание мысль о том, что грезы куда интересней и желанней реальности. Этого позволить нельзя, даже если бы это было правдой. Сенсории опасны! Конечно, в области сенсорозаписи были созданы некоторые подлинные произведения искусства (нельзя сбросить со счетов Веррехо, Джонстона и Телькина, и Микельсен тоже много обещает). Но это была капля в море. И если противопоставить им разрушающий эффект на психику, сдвиг общественного сознания в сторону пассивного потребления…

Следующее поколение, гремели критики, будет не в состоянии думать, читать и осмысленно действовать!

Это был серьезный аргумент. Но Блейн, имея за собой 152 года перспективы, помнил об аналогичных дискуссиях по, поводу радио, телевидения, комиксов и дешевых книг в бумажных обложках, выпускавшихся массовыми тиражами. Каждое нововведение, как представляется сразу, грозит разрушением культуры и неизбежно становится органическим элементом этой культуры, воплощением добрых старых дней, духом Золотого Века, которому грозит уничтожением следующее нововведение.

Сенсории, хорошо это или плохо, уже существовали. Блейн вошел в магазин, чтобы испытать их.

Осмотрев несколько моделей, он купил недорогой проигрыватель марки «БЕНДИКС». Потом, по рекомендации продавца, он выбрал три популярные записи и отправился в кабинку, чтобы проиграть их. Укрепив на лбу электроды, он включил первую сенсорозапись.

Это была историческая запись, романтический пересказ «Песни о Роланде», выполненная в низкоинтенсивной манере без переноса личности, что позволяло воспроизвести масштабные сцены битв. Греза началась.