Лоис Буджолд - Осколки чести. Барраяр

Форкосиган взглянул на Ботари, все еще сидевшего на полу.

— Чем-то это похоже на ту сцену, которую мы застали, ворвавшись в технический отсек. Тут чувствуется ваш личный почерк. У моей бабушки была очень подходящая поговорка: что-то насчет того, что поздно, и еще там Упоминался доллар…

— Опоздал на день, и доллара не хватило? — вспомнила Корделия.

— Да, вот именно. — Его губы тронула ироническая улыбка. — Очень по-бетански сказано, и я начинаю понимать, что это значит. — Он сохранял внешнюю бесстрастность, но глаза впились в нее с болью. — Я… не опоздал?

— Ничуть, — успокоила она. — Вы появились очень… э-э… вовремя. Я была в панике, не зная, что теперь предпринять.

Форкосиган стоял, отвернувшись от лейтенанта, и поэтому позволил себе на миг весело прищуриться.

— Значит, я спасаю от тебя свой флот, — пробормотал он сквозь зубы. — Это не совсем то, ради чего я спешил сюда, но приятно спасти хоть что-то. — Он повысил голос. — Когда закончите, Иллиан, я предлагаю пройти ко мне в каюту для обсуждения дальнейших действий.

Форкосиган опустился на колени рядом с Ботари, внимательно в него всматриваясь.

— Этот чертов подонок загубил его, — процедил он. — А ведь у нас на корабле бедняга был почти в порядке. Сержант Ботари, вы не могли бы пройти со мной?

Ботари скулил что-то нечленораздельное себе в колени.

— Иди сюда, Корделия, — сказал Форкосиган. Она впервые услышала, как он произносит ее имя. — Не сможешь ли ты уговорить его подняться? Думаю, мне сейчас лучше его не трогать.

Она шагнула вперед, чтобы несчастный безумец мог ее видеть.

— Ботари, Ботари, посмотрите на меня. Вам надо встать и идти. — Взяв окровавленную руку сержанта, она пыталась сообразить, какой логический — или, скорее, алогический — довод мог бы сейчас на него подействовать. Попробовала улыбнуться. — Смотрите. Видите? Вы умыты кровью. Кровь смывает грех, правильно? Теперь все будет в порядке. Э-э… Злого человека больше нет, и злых голосов вскоре тоже не будет. Так что идите со мной, и я отведу вас туда, где вы сможете отдохнуть.

Во время этой речи он постепенно фокусировал взгляд на Корделии, а под конец кивнул и встал. Все еще держа его за руку, она пошла за Форкосиганом. Иллиан замыкал шествие.

Корделия чрезвычайно изумилась, обнаружив, что каюта Форкосигана находится всего через одну дверь напротив.

— Ты — капитан этого корабля? — спросила она. Нашивки на воротнике свидетельствовали, что теперь он коммодор. — Ты был здесь все это время?

— Нет, я в составе штаба. Мой перехватчик вернулся с линии фронта несколько часов назад. Все это время я совещался с адмиралом Форхаласом и принцем. Совещание только что закончилось. Я пришел сразу же, как только охранник доложил мне о новой пленной Форратьера. Ты… даже в самом отвратительном кошмаре мне не снилось, что это можешь быть ты.

После адмиральского лупанария каюта Форкосигана казалась мирной, как монашеская келья. Все в соответствии с правилами, обычное жилье военного. Форкосиган запер дверь. Потерев лоб, он вздохнул и спросил, не сводя с нее глаз:

— Ты точно в порядке?

— Только ошарашена. Я знала, что рискую, но не ожидала ничего похожего на этого человека. Клинический случай. Не понимаю, как ты мог служить ему.

Его лицо опять стало непроницаемым.

— Я служу императору.

Она заметила Иллиана, по-прежнему безмолвного и внимательного. Что отвечать, если Форкосиган спросит про караван? Его вопрос для нее опаснее пытки. В последние месяцы она начала надеяться, что разлука постепенно излечит боль сердца, но, увидев его воочию, живого и сильного, она почувствовала, как безмерно истосковалась. Однако невозможно определить, что у него на уме. Сейчас он выглядит усталым, неуверенным и встревоженным. Не так, все не так…

— Да, кстати, позволь представить тебе лейтенанта Саймона Иллиана, члена личной императорской службы безопасности. Ему поручена роль шпиона. Лейтенант Иллиан — командор Нейсмит.

— Теперь я капитан Нейсмит, — машинально поправила она. Лейтенант пожал ей руку так чопорно, словно их только что познакомили на посольском приеме. От ее прикосновения у него на руке остались следы крови.

— За кем же вы шпионите?

— Я предпочитаю термин «наблюдение», — спокойно заметил молодой человек.

— Бюрократическое словоблудие, — вмешался Форкосиган и тут же объяснил: — Лейтенант шпионит за мной. Он олицетворяет собой компромисс между императором, Министерством политического воспитания и мною.

— Сам император, — невозмутимо вставил Иллиан, — использовал термин «перемирие».

— Да, верно. Кроме того, в мозг лейтенанта Иллиана вживлен блок эйдетической памяти. Можете рассматривать его как ходячее записывающее устройство — нечто вроде дискеты, которую император прослушивает, когда пожелает.

Корделия искоса посмотрела на человека-робота.

— Очень жаль, что нам не удалось встретиться при более благоприятных обстоятельствах, — осторожно сказала она Форкосигану.

— Здесь не существует благоприятных обстоятельств, — отрезал Форкосиган.

Лейтенант кашлянул и указал взглядом на Ботари, который уставился в стену, заплетая и расплетая пальцы.

— Что теперь, сэр?

— Хм-м. В той комнате слишком много улик, не говоря уже о том, что люди знают, кто и когда туда входил, стало быть, сочинить легенду нельзя. Лично я предпочел бы, чтобы Ботари там вообще не было. То, что парень явно невменяем, вряд ли смягчит принца, когда он обо всем узнает. — Форкосиган подумал. — Вам просто придется исчезнуть раньше, чем мы с Иллианом появимся на сцене. Я не знаю, сколько нам удастся прятать здесь Ботари… Может, я смогу достать транквилизаторы. — Форкосиган взглянул на Иллиана. — Как насчет императорского агента в госпитале?

Иллиан и бровью не повел:

— Попробую что-нибудь устроить.

— Молодец. — Он повернулся к Корделии. — Вам придется побыть здесь. Постарайтесь удержать Ботари в спокойном состоянии. Мы с Иллианом должны поторапливаться, или пройдет слишком много времени между тем моментом, как мы расстались с Форхаласом, и тем, когда подняли тревогу. А такое несоответствие пришлось бы объяснять. Служба безопасности принца проследит каждый наш шаг.

— Форратьер и принц принадлежат к одной партии? — спросила она, надеясь нащупать какую-то почву в трясине барраярской политики.

Форкосиган горько усмехнулся.

— Они просто были хорошими друзьями.

И он ушел, оставив ее наедине с Ботари в полном смятении.

Корделия усадила сержанта в кресло, а сама уселась по-турецки на постели, пытаясь распространять вокруг себя атмосферу спокойного самоконтроля и жизнерадостности. А это было весьма нелегко: ее переполняла паника, ищущая выхода.