Дин Кунц - Ангелы-хранители

Схватив Нору сзади за мешковатые плечи платья, Стрек с силой повернул ее лицом к себе.

9

Когда пикап Тревиса остановился на обочине у дома Норы, Эйнштейн встал на сиденье, положил передние лапы на рукоятку и, навалившись всем своим весом, открыл дверцу. Еще один фокус. Тревис еще не успел потянуть рукоятку ручного тормоза и выключить зажигание, а пес уже мчался по дорожке к дому.

Спустя несколько секунд Тревис поднялся по ступенькам веранды и увидел, что ретривер стоит на задних лапах у входной двери и нажимает передней лапой на кнопку звонка. Было слышно, как сработал звонок.

Приблизившись к собаке, Тревис сказал:

— Ну, теперь-то что?

Пес еще раз нажал кнопку.

— Подожди, сейчас она откроет.

Когда Эйнштейн позвонил в третий раз, Тревис услышал, как внутри дома закричал от ярости и боли мужчина. Потом женский голос позвал на помощь.

Разразившись таким же яростным лаем, как накануне в лесу, Эйнштейн стал скрести когтями дверь, как будто хотел проделать в ней дыру.

Придвинувшись к двери, Тревис приложил лицо к маленькому окошечку. Внутри, в холле, ярко горел свет, и ему было хорошо видно, как в нескольких футах от него борются две человеческие фигуры. Собака лаяла как бешеная.

Тревис толкнул дверь, но она была заперта. Локтем он пробил витражное окошечко, просунул внутрь руку, открыл замок, снял цепочку и вошел в дом в тот момент, когда мужчина в шортах отпихнул от себя женщину и бросился на него.

Эйнштейн опередил Тревиса и ринулся прямо на «бегуна».

Увидев пса, нападавший повел себя так, как в такой ситуации повели бы многие, — он побежал. Женщина попыталась помешать ему, «бегун» споткнулся, но не упал. В конце коридора он с грохотом скрылся за пружинной дверью.

Эйнштейн промчался мимо Норы Девон и успел проскочить в дверь до того, как она захлопнулась. Из-за двери послышался лай, рычание и крики. Что-то с грохотом рухнуло, потом упало еще что-то более тяжелое, мужчина выкрикнул проклятие, Эйнштейн испустил звук, от которого Тревис похолодел, а затем сражение вступило в еще более громкую стадию.

Тревис приблизился к Норе. Она стояла внизу лестницы, опершись на перила. Он спросил:

— С вами все в порядке?

— Он чуть не…

— Но все-таки не… — подсказал Тревис.

— Нет.

Он дотронулся до ее кровоточащего подбородка.

— Вы ранены.

— Нет, — сказала она, глядя на испачканные кровью пальцы Тревиса. — Я укусила этого ублюдка. — Она взглянула на пружинную дверь, которая перестала качаться. — Он может ранить собаку.

— Это вряд ли, — ответил Тревис.

Когда он подошел к кухонной двери, шум внутри затих. Два стула лежали на полу, усеянном осколками большой керамической вазы, расписанной голубыми цветами. Лежавшие в ней овсяные кексы, раскрошившиеся и раздавленные, были разбросаны повсюду. «Бегун» сидел в углу, подогнув ноги и скрестив руки на груди. Он был обут только в одну кроссовку, и его правая рука кровоточила от укуса Норы. Кровь была видна и на его левой икре, но это была уже работа Эйнштейна. Пес, находясь на безопасном расстоянии, сторожил Стрека, готовый в любую минуту броситься на него, если бы тот имел глупость шевельнуться в своем углу.

— Хорошая работа, — сказал Тревис. — Молодец.

Эйнштейн слегка заскулил, соглашаясь с ним. В ту же минуту Стрек пошевельнулся, и пес, грозно зарычав, щелкнул зубами, заставив его забиться обратно в угол.

— Все. Приехали, — сказал Тревис Стреку.

— Он укусил меня! Они укусили меня! — произнес Стрек, заходясь от ярости и возмущенного удивления. — Укусили меня!

Подобно многим хамам, привыкшим к вседозволенности, он был в шоке оттого, что ему самому могут причинить боль. Опыт научил Стрека: если давить на людей и при этом смотреть на них полубезумным взглядом, то можно легко запугать их. Он был уверен в безотказности этого метода. Сейчас же Стрек был бледен и выглядел подавленным.

Тревис подошел к телефону и позвонил в полицию.

Глава пятая

1

Поздним утром 20 мая, вернувшись из однодневной командировки в Акапулько, Винсент Наско купил номер «Таймс» в международном аэропорту Лос-Анджелеса, прежде чем сесть в маршрутное такси, которое почему-то называлось лимузином, хотя представляло из себя обычный микроавтобус. Во время пути в свой городской дом в Гантингтон-Бич он просматривал газету и на третьей странице наткнулся на репортаж о пожаре в лаборатории Банодайн в Ирвин-сити.

Он начался вскоре после шести утра накануне, когда Винс еще ехал в аэропорт, чтобы успеть на рейс Лос-Анджелес — Акапулько. Прежде чем пожарные ликвидировали огонь, пострадали два лабораторных корпуса.

Те, кто нанял Винса для убийства Дэвиса Вэтерби, Лоутона Хейнса, четы Ярбеков и Хадстонов, наверняка наняли и специалиста по поджогам. Эти люди явно старались уничтожить всю информацию о проекте «Франциск», как ту, которая хранилась в картотеках Банодайна, так и ту, которая находилась в головах ученых, участвовавших в разработке и осуществлении проекта.

Поскольку этот проект представлял собой государственную тайну, то в газете, конечно, о нем ничего не говорилось. Комплекс Банодайн характеризовался в статье как «лидер в генной инженерии, специализирующийся на разработке новых препаратов, основанных на исследованиях в области рекомбинации ДНК».

На пожаре погиб ночной сторож. «Таймс» не давала никакого объяснения на этот счет. Винс сообразил, что его сначала убили, а потом бросили в огонь, чтобы замести следы.

Маршрутное такси доставило Винса прямо до дверей его дома. В прохладных комнатах царил полумрак. На не покрытом ковром полу отчетливо раздавался каждый шаг, вызывая гулкое эхо.

Винс купил этот дом два года назад, но еще не закончил его обустройство. В сущности, в столовой, гостиной и двух из трех спален не было ничего, кроме дешевых штор на окнах.

Винс считал, что городской дом — это лишь перевалочный пункт, из которого в один прекрасный день он переедет в особняк на берегу океана в Ринконе, знаменитом прекрасными условиями для серфинга. Но не временный характер его городского жилища стал причиной отсутствия в нем какой-либо обстановки. Винсу просто нравились голые стены, чистые бетонные полы и пустые комнаты.

Когда его мечта о покупке дома на побережье осуществится, Винс собирается отделать блестящим белым кафелем полы и стены во всех комнатах. Там не будет ни дерева, ни кирпича, ни камня — никаких материалов с текстурной поверхностью для создания «уюта», которые нравятся другим людям. Мебель ему сделают на заказ — белая эмаль и обивка из белого винила. Единственным отклонением от этого обилия белых поверхностей будут стекло и полированная нержавеющая сталь. Обустроившись таким образом, он впервые в жизни приобретет чувство душевного равновесия и домашнего очага.