М Валигура - Кольцо Афродиты

- Чо там? Дай позекать,- канючил Серега.

- Уйди,- говорю,- толстожопое. Окуляр задрочишь. Там такие люди...

- Какие?

- Нарядные.

- Дай посмотреть...

- Тварь! Уйди.

А про себя решил с этой женщиной познакомиться.Не то, чтоб она меня, как женщина, взволновала, не, я по-прежнему оставался верен Оксане ( хотя я и на нее клал ) - просто хотелось порадовать дядю Володю новым материалом.

Я снова прильнул к окуляру, чтоб лучше слышать.

- Позвольте вас проводить, Марфа,- сказал Ябунов.

- Ябунов, опять ты перднул,- строго заметила женщина.- С таким вонючкой не пойду.

Ябунов смущенно заулыбался, разводя руки. Жора помог Марфе надеть черную кожанку и получил по морде. Тогда они с Ябуновом напару уселись за стол допивать шампанское (Ябунов пердел так, что мне пришлось уменьшить громкость теле-скопа), а женщина ушла. Оставив телескоп, я бросился за ней.

- А теперь можно посмотреть?- вскинулся Серега.

- Очко после себя протрешь, тварь!

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Небо усеяли звезды, траву покрывала роса.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

" Какая, в пизду, роса?- подумал я.- То, что ОНИ ебнулись, я давно знал, но не до такой же степени."

Впереди меня плыла стройная фигурка Марфы. На чем плыла - не помню; то ли на байдарке, то ли на каноэ, да и какая, хуй, разница? Я подрулил к ней на моторном катере и сказал:

- Пересаживайся, сучка.

- Понимаешь ли ты, что это означает признание в любви? - ответила она.

- Кому это ебет,- небрежно буркнул я, поигрывая кольцом.

- Байрон,- томно проворковала она, бросив весла.

- Я,- говорю,- не Байрон, я другой -- простой поэт Подушкин.

- А, Гоша,- сообразила она.

- Кому, повторяю, ебет?

- Какая ночь! - вздохнула она.

- Бля, темная! - разъяснил я.- Ну шо, поплыли?

Она назвала адрес. Я дернул за ремень стартера; матор заглох.

- Сто хуев мне в жопу! - пошутил я.

Марфа посмотрела на меня с уважением. Я смутился.

- Метафора,- объяснил я.- А ты, кстати, лесбиянка?

- Но. А ты, случаем, не пидр?

- Но. Но беспочвенно.

- В душе?

- Не.

- А где?

- В пизде.

- А!

- Ну, приплыли,- я отдал конец, и мы выскочили на берег.

- Пойдем, - сказала она . - Только конец забери.

Я забрал конец из рук матросика и спросил:

- Ну, как там Вика?

- Нормально,- отраппортoвал тот.- Токо ж больно злоебуча.

- С годами,- говорю,- проходит. Ну ты, отдай конец.

В прихожей было пусто. У дверей в марфину комнату - непривычно тоже. В самой марфиной комнате было неуютно - ни поломанной радиолы, ни котов.

- У меня,- грит,- японский магнитофон и собака.

- Я,- грю,- твою собаку в рот ебал.

- А?

- А магнитофон на хую вертел.

Легли без музыки. Ну и без собаки, ясен арафат.

После того, как она пощупала мой арафат, она вздохнула.

- Что,- говорю,- неудачен?

- Чересчур,- говорит,- удачен.

- Это единственная проблема?

- Хм... а что он может?

- Вертеть.

- В каком смысле?

- Вж-ж-ж-ж!

- Уй, Гоша! У меня голова кружится.

- Это,- говорю, от счастья. Ты, кстати, из Мафии?

- С чего ты взял?

- А вот с чего...

- Уй! Ну, из Мафии.

- Главной будешь?

- С чего ты взял?

- Уй! Не знаю.

- То-то... Уй! Ну, главная.

- Я тебя раскрыл! - сказал я радостно и, ухватив за ягодицы, насадил поглубже.

- Уй! Ну, раскрыл. Подумаешь, шпиен. Сысчик. Филимон Купер.

- Филимон,- говорю,- тоже на вас работает?

- Уй!.. не, он кирпичи продает. Мелкий бизнес.

- А если подумать? - я перевернул ее на живот.

- А хули тут думать? Мелкий.

- А чо он мне, сука, морду набил?

- Уй! Чо, не помнишь - сам напросился!

- А Жора?

- А чо Жора, чо Жора?

- А вот чо,- сказал я, переворачивая ее снова на спину.

- Уй! Ну хватит, давай лирическое отступление.

- Лирическое? Н-на!

- Уй! Гоша, пидр! В начале книжки такой тихий был...

- Колись, Марфа, тебе скидку дадут. Все равно те не жить. Пропесочу в газете - запердишь, что твой Ябунов.

- Уй! - и Марфа в бессознательном состоянии откинулась на подушки. Сука! А я еще и не кончил!

Злясь на Марфу, я начал рыскать по ящикам ее письменного стола в надeжде найти интересный компромат. И нашел. Уй, тут до хуя чего было. То-то порадуeтся дядя Володя. Я распихал документы по карманам, надел штаны и ушел - уж очень у Марфы неуютно было.

" А ведь она мне в матери годится ",- подумалось печально.

В полутемном коридоре Оксана мыла пол.

- Чо, без бабы? - поинтересовалась она.

- Я уже,- похвастался я.

Оксана нахмурилась и яростно заелозила тряпкой по полу. А я, оттолкнув Сидорыча, вошел на кухню.

На кухне сидел Саша Рогов в сером, хорошо пошитом пиджаке и майке на голое тело. Перед ним стояла бутылка шотланского виски " Джони Уокер ", рядом лежала коробка гаванских сигар.

- А, сoсед! - приветствовал меня Саша Рогов.- Садись, сосед, счкотчу наебнем.

Я присел.

Саша налил мне полный стакан и прогнусавил под нос:

- Джони Уокер, Джони Токер, Джони песенки поекер.

- Да орешки все грызекер,- закончил я.

- Верно! - Рогов хлопнул ладонью по столу.- Ты не ссы - наши придут, я тя в обиду не дам.

- Какие - наши?

- Наши, Роговы! - Саша залпом долакал стакан.

- А чо,- грю,- уже идут?

- Уже в пути,- заверил меня Рогов.- Товарищ, верь, взойдет она.

- Байрон,- буркнул я.

- Ни хуя! - Саша повертел указательным пальцем.- Рогов!

- Ну, хуй с ним,- поморщился я и пошел спать.

МАРИНА

Мы с кузеном Димоном шагали по Проспекту.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ Проспект разжирел и залоснился. Редкие старые постройки рассыпались на кирпичики, на их месте вырастали новые диковинные строения с непонятными названиями: "Ночной клуб", "Гриль-бар", "Казино". На месте кинотеатра "Централь-ный" (Боже, благослави матросов!) поблескивал красными очечками окон публич-ный домик. Коммерческие ларьки торчали повсюду, как хуй после молитвы.

Молодые жлобы из ларьков торговали иноземными сигаретами, водкой, спиртом "Royal", "Наполеоном" и шотландским виски.

( КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )

- Саша Рогов пьет "Скотч",- сообщил я Димону.

- Саша Рогов ебнулся,- отозвался Димон.- Скоро он начнет пить перцовый пластырь.

- Не вижу связи, кузен.

- Она глубже, чем ты думаешь. Дай закурить.

Пришлось купить этому сраному кришнаиту сигареты.

Димон смолил одну за другой. После третьей говорит:

- Как думаешь, если я в один прекрасный день стану импотентом, тупая эта блядь от меня отвяжется?

- Лена?

- Но.

- Не знаю, кузен,- искренне пожал плечами я.- Между прочим, как у тебя с ней?

- Она,- говорит Димон,- какая-то неземная, эта блядь. Разучила несколько кришнаитских песен. И уже третий месяц беременна.

- Ну ты, - говорю, - Димон, даешь!

- Я - глубоко несчастен,- заявляет Димон. - Единственное, что у меня осталось в жизни - это Кришна и брат Игорешка.