Леонид Резник - Дом в центре

— Рута, лапушка, выйди, — попросил я.

Вместо ответа она подняла левую руку. На ее запястье красовался металлический браслет, от которого тянулась цепочка серебристого цвета. Я вскипел от бешенства. Шутники хреновы! «Далеко не уводи…» Ну, я теперь эти рожи запомню… Пусть только попробуют не снять цепь!..

Я повернулся крикнуть, но крик застрял в горле. Из-за соседнего дома выходил Юмор. Мысленно оценив длину цепочки более чем в метр, я предпочел, чтобы Рута, даже прикованная, находилась не в машине, и громко произнес:

— У меня есть чувство юмора. Давай-ка вылезай.

Взгляд Руты изменился. Стараясь не демонстрировать спешку, она принялась выбираться из машины со стороны руля, так как именно к нему и был прикован другой конец цепи. Я в меру сил пытался помочь.

А наш странный знакомый приближался. Никто не обратил внимания на покачивающегося человека в старом джинсовом костюме, измазанном побелкой. Нечесаные патлы неопределенного цвета свисали на лошадиное лицо Юмора. Алкаш алкашом. Пьянь хроническая. Краса и гордость любой очереди за вином.

Мерзавцы забеспокоились, лишь когда «забулдыга» оказался от нас метрах в десяти. Двое направились ему наперерез. Рутин «компаньон» вылез из машины.

— Эй, ты…, стой! — крикнул один из бандитов.

Юмор не откликнулся, продолжая с трудом переставлять ноги, словно шел по глубокому песку. Он стал чуть ближе, а вот двое держиморд как будто занимались ходьбой на месте и не продвинулись ни на йоту. Это вызвало беспокойство во вражьем стане. К нам направилась уже вся «великолепная шестерка», а перед Юмором оказался парень, сидевший в зеленой машине. Юмор приостановился и дунул. Лично я не почувствовал ни малейшего ветерка, но парень отлетел, словно воздушный шарик, подхваченный ураганом. Приземлившись в нескольких метрах от зеленых «Жигулей», он больше не подавал никаких признаков жизни.

А время вокруг нас потекло по неизвестным доселе законам. Бандиты медленно-премедленно, как будто я наблюдал снятые рапидом кадры, лезли под куртки за оружием. Юмор уже стоял передо мной и Рутой. Правой рукой он сгреб за грудки меня, левой — ее. Я хотел крикнуть: «Цепь!», — но боковым зрением заметил, что ее звенья покатились маленькими ртутными шариками.

— Домой! К мамам! — скомандовал Юмор и швырнул нас, резко распрямив руки.

Оказывается, взбесилось не только время, но и пространство. Судя по ощущениям, мы падали. Судя по траектории полета, — поднимались. Больше всего это напоминало движение по желобу из скользкого-прескользкого, упругого и прозрачного до невидимости пластика, когда кажется, что ты стремительно падаешь, но земля не приближается, а отдаляется.

Невидимый желоб доставил нас на третий или четвертый этаж строящегося дома, прямо в незастекленное окно, да так деликатно, что даже деревянная рама осталась незадетой. Мы безболезненно плюхнулись на пол, вскочили и бросились к окну досматривать спектакль.

Внизу законы природы вроде бы пришли в норму. Молодчики уже почти все были с пистолетами. Однако бред не кончился. В руке у Юмора возник здоровенный подковообразный магнит, словно взятый из школьного кабинета физики. Юмор бросил магнит на землю между собой и своими противниками. Оружие само вырвалось из их рук, и даже мы с Рутой услышали металлический лязг. Кучка пистолетов почти скрыла под собой красно-синюю поверхность магнита.

Где-то далеко, но очень громко, сломали ветку. Юмора качнуло, и тогда я понял, что это не ветка треснула, а прозвучал выстрел какого-то сидящего в засаде стрелка… На голубой куртке Юмора проступило багровое пятно. Мне стало жутко. Мы-то с Рутой теперь в безопасности, а вот Юмор… Не был он, оказывается, всемогущ.

Раненый не проявил заметных признаков беспокойства. Он пару раз провел по пятну ладонью, и пятно исчезло. Еще дважды прозвучал выстрел, но Юмор уже был настороже. После каждого из выстрелов слышался звон от удара пули по металлу и визг рикошета. Похоже, что пули попадали в цель, но мишень изменила свои свойства.

Стало понятно, откуда велся огонь. Этот дом стоял немного особняком вдалеке, напротив нашего. И недавняя мысль, что мы находимся в безопасности, показалась мне преждевременной. Будь снайпер поумней, я и Рута, маяча в окне, как дураки, запросто могли получить по пуле.

Юмор тем более «вычислил» стрелка. Он повернулся к нам спиной и лицом к противнику, поднял вверх руки, как дирижер перед финальным аккордом, и сделал жест, словно потянул на себя какой-то большой невидимый предмет.

Я весь покрылся испариной, а слабость, ударившую в ноги, вообще описать невозможно. Дом, где прятался стрелок, практически построенный дом, со стеклами, блестящими от вечернего солнца, словно превратился в стопку гигантских костяшек домино. Верхние этажи-«костяшки» поехали по нижним, накренив здание в нашу сторону, притом деформация произошла без малейшей трещины. Как будто весь вид из окна оказался панорамой, нарисованной на упругом холсте, и какой-то гигант с той стороны холста навалился на него, выпятив рисунок дома в нашу сторону. Описание процесса часто занимает больше времени, чем сам процесс. Короче говоря, дом поехал — качнулся к нам, а от крыши отделилась и полетела вниз малюсенькая человеческая фигурка, ну никак не больше муравья, если смотреть из нашего окна. И громкий, совсем не муравьиный вопль разнесся над новостройками.

Избавившись от снайпера, дом принял нормальный вид. Стоявшие внизу и наблюдавшие за поединком бандиты избавились от последних остатков любознательности и кинулись врассыпную. Но безуспешно. Вначале мы могли лицезреть уже известный «бег на месте». Потом бегущие вроде как бы начали помаленьку терять в росте. Я пригляделся повнимательней. Мне показалось, что их ноги словно стачиваются о почву, как мягкий материал о грубый напильник. Нет, это их почва затягивает, как трясина. Нет, это они растекаются…

Я отказался от попыток понять происходящее. Несложно было свихнуться. Вопли неудачливых мафиози несли в себе страшную боль. Они гибли, и спасения им не было. Вот исчезли ноги, вот туловища, руки, головы. Жутчайший хор затих.

— Пошли! — Я схватил Руту за руку и потянул. Ее трясло. — Пошли, Юмор сам предупреждал. Это опасно!

Но оторваться от страшного зрелища было не просто. Внизу как раз ожили голубые «Жигули». Затененные стекла мешали разглядеть, кто сидит внутри. С визгом то ли колес, то ли мотора машина рванулась с места. Недалеко. Мотор ревел, колеса крутились как бешеные, но из-под них, всех четырех, только летела в стороны жидкая грязь. Автомобиль постепенно проседал в вырытые вращением ямы. «Что-то я не слышал о «Жигулях» с четырьмя ведущими колесами», — подумалось мне.