Евгений Брандис - Незримый мост

Это был первый случай, когда люди не поверили альфианам.

Не то чтобы они испугались задним числом или оскорбились взыскательностью десмодов, не признавших земное человечество достойным блюдом, — нет, просто в безапелляционности старших братьев по разуму явственно проступила какая-то фальшь. И потом, как следовало из схемы размещения космических буев, пульсирующая защита укрывала только ту часть Солнечной, которая была освоена земными планетолетами. Но не дальше.

Совещание, созванное сегодня в столь экстренном порядке, пока ничем не отличалось от предыдущих: землянам было предложено задавать вопросы, и они, естественно, их задавали.

— Можно ли, простите, непосредственно зафиксировать момент нападения десмода? — спросил Коматару с той обязательной вежливой улыбкой, с которой он обращался к земным женщинам и альфианам — всем, независимо от пола.

— Что может быть проще! — воскликнул гигант с мускулатурой древнего лесоруба и голубыми волосами Мальвины. — Куда проще — поместите меня на космический буй, зафиксируйте мой пси-спектр и отключите пульсирующую защиту! Исчезнет спектр — меня съели.

— Но когда-нибудь, простите, имело место нападение во время снятия спектра? — настаивал Коматару.

— Нет, не повезло. — Дровосек, он же Мальвина, сокрушенно развел руками.

Кончанский подумал, что в устах человека такой ответ прозвучал бы просто ужасающе.

— А как вообще вы представляете себе механизм воздействия десмода на человеческий мозг? — спросила Ана Элизастеги.

— На НАШ мозг, — не замедлила ее поправить черная, как эбен, альфианка.

В первые годы контакта людей очень занимал тот факт, что на заседаниях Совета напротив брюнета обязательно появлялся черноволосый альфианин, напротив японца — лимоннокожий; эта странность объяснилась случайно, когда один из альфиан, обернувшись к Ане и проговорив с ней около получаса, сделался вдруг чернее гуталина. Оказывается, жители этой планеты не имели постоянного внешнего вида и могли изменить окраску глаз или форму носа в течение нескольких минут; принимать облик, подобный облику собеседника, было для них такой же нормой поведения, как для землян — находить общий тон разговора. Уже много веков они обменивались информацией мысленно, используя свое шестое чувство — пси-восприятие, и для того, чтобы узнавать друг друга, им совершенно незачем было смотреть, слушать или осязать.

— Механизм воздействия нам непонятен, — вмешался сидевший напротив Кости Руогомаа удивительно спокойный (что указывало на его преклонный возраст) альфианин. — Непонятен и страшен. Мозг умирает мгновенно, минуя стадию клинической смерти. Однажды нападение было совершено в клинике, и через двадцать секунд — по вашему счету — потерпевший был подвергнут реанимации. И бесполезно. Анатомия? Следов поражения нет даже на молекулярном уровне.

— И все-таки — симптомы?… — переспросил Кончанский.

— Да какие там симптомы! — крикнула темнокожая альфианка, и из глаз ее не потекли — нет, именно брызнули слезы. — Это смерть! Мы воспринимаем ее так же, как вы восприняли бы мгновенное угасание вашего солнца. Холод. Мрак. Оцепенение. Что страшнее? И — десятые доли секунды. Не помочь! Мы можем все, а тут — не помочь!

— Что же берут десмоды? — спросил Крелль, старейший нейролог.

— Если бы жизнь как таковая имела материальную субстанцию, то мы бы сказали — именно жизнь.

— То есть пси-энергию?

— Да не придавайте вы пси-энергии такого значения! Никакая она не жизнь, а всего-навсего — продукт деятельности некоторых участков нашего мозга. Если бы десмоды брали именно это, они подключались бы к некоторым нашим индивидам и благополучно паразитировали на них, оставаясь невидимыми и неощутимыми. Простое поглощение пси-энергии не может убить оно останется незамеченным.

— Как же вы объясняете себе… — продолжал допытываться Крелль.

— Да ничего мы не объясняем! — запальчиво крикнула темнокожая альфианка. — Мы только предполагаем, что в нашем мозгу существуют поля, нам пока неизвестные — ну, совсем так же, как вам ничего не было известно о пси-полях. Поля интеллекта, что ли. Нарушая их, десмоды вызывают смерть. Ведь мы так мало знаем о собственном мозге — биотоки, пси-структура, норегические потенциалы… Грубая механика, молекулярный уровень! А десмоды, пока мы не создали защиты, безошибочно выбирали самых мудрых из наших дедов и прадедов.

— Это вас и натолкнуло на мысль о том, что смерть от «перегрузочной амнезии», как вы это называли, — результат нападения?

— Нет. Дело в том, что десмоды допустили один просчет: они никогда не нападали друг за другом — только одновременно. Может быть, боялись, что следующий из них попадет в ловушку? Вот эта одновременность, с точностью до секунды, и насторожила нас — иначе мы до сих пор полагали бы, что имеем дело с болезнью…

Кончанский незаметно переглянулся с Аной — альфиане сами не заметили, насколько значительна информация, которой они сейчас поделились… Используем.

— А когда наблюдался последний случай нападения на вас десмодов? — поинтересовался Кости Руогомаа.

— Так на первый наш корабль и напали, когда мы к вам летели, — как о самом очевидном событии, сообщил самый высокий альфианин, сидевший напротив Кончанского. — Корабль двигался по принципу «водомерки» — от одного острова безопасности до другого. Нуль-бросок — и ориентация; снова бросок — снова ориентация. На последней остановке корабль вынырнул из подпространства, слишком близко к краю защиты — вот во время ее пульсации мы и оказались под ударом… Нас ждали. Не прошло и нескольких секунд… как трое… в какой-то миг…

Он не мог дальше говорить.

Лица альфиан застыли в таком глубоком отчаянии, что неосведомленный наблюдатель мог принять их за учеников-мимов, которые слишком переигрывают в заданном этюде «горе».

— Довольно! — вдруг крикнул самый молодой и порывистый альфианин, молчавший до сих пор. — Долгое время мы считали «перегрузочную амнезию» просто болезнью, а ведь это и вправду болезнь. Это — паралич нашей цивилизации! Как бы ни был велик защищенный сектор пространства, мы — в клетке! Нам не остается ничего, кроме борьбы.

Люди, сидевшие за столом Совета, молчали. Да и что они могли возразить альфианам? Только что стало известно, что первый корабль, прибывший на Землю, нес в своих трюмах тела погибших товарищей… Восемнадцать лет прошло, и только теперь альфиане проговорились об этом. И сразу же — сообщение о начале борьбы с десмодами — и это после того, как сами альфиане признались в полной своей беззащитности перед этими чудовищами. Нелепо… и так похоже на них.