Лента Ососкова - История первая: Письмо Великого Князя

— Хорошо, — отвлекаясь от воспоминаний, кивнул офицер. — Какие у кого ещё будут предложения?

— Сигнальным зеркалом! — вспомнил кто-то.

— Дымовой шашкой!

— Да просто костёр побольше развести!

У ребят, скорее, заработала фантазия, а не память. Послушав пару минут различные предложения и на ходу отметая самые дурацкие, Александр, наконец, поднял руку:

— Достаточно. И я очень хочу, чтобы на следующем уроке вы напрягали при таком вопросе не только фантазию, но и память. А домашнее задание… — он заглянул в классный журнал, где Николай Павлович уже аккуратно прописал всё, потом с показной растерянностью поднял глаза на ребят: — А можно я эти буквы и цифры просто на доску срисую? Что такое Га… Гэ-А-Дэ страница пятнадцать точка два?

— Григорьев А. Д., — пояснил кто-то, прыснув. — Учебник такой.

— А… Любопытная аббревиатура… — Александр ещё раз взглянул в журнал, потом повернулся к доске и вывел, красиво и аккуратно: «ГАД». Класс захихикал, а Александр невозмутимо прибавил: «с. 15.2, 16–17,? в к. гл.»

— Если бы я сам ещё понимал, что пишу, — добавил он, откладывая мел в сторону. — Ну да ладно, спрошу вечером у… Николай Павловича. В общем, сейчас уже будет звонок, так что собирайтесь и валите отсюда, пока я добрый. И морально готовьтесь — теория кончилась. По идее, она только полгода идёт, вводная, так сказать, часть курса, но Николь вас пожалел. Я — не буду. Как только подсохнет — отправимся на улицу.

Класс зашумел, сгребая с парт вещи. Александр вышел из кабинета и остановился чуть в стороне от двери — ему стало любопытно послушать, что о нём будут говорить. А в том, что будут, он не сомневался.

Отзывы в целом были пока нейтральные. С чувством юмора, мол, у дядьки всё в порядке, а на обещания все горазды… Не верили пока дети, что влипли, влипли по самые уши — в лапы к стра-ашному офицеру Лейб-гвардии.

Впрочем, не все были такие беспечные.

— Вот помяните моё слово, нифига он не пошутил, и будем мы, как идиоты, маршировать по стадиону, — сердито ворчал Саша из хиппи, выходя первым и поджидая двух своих друзей.

— Да, это не Николай-волшебная палочка, отсидеться да смотаться не выйдет… — невесело подтвердила Надя. Сиф же помедлил в дверях — выходил последним из класса — и заметил проницательно:

— Не волшебная палочка. Станок…

— Токарный? — простодушно удивилась Надя.

— Пулемёт станковый, калибра двенадцать и семь, более сорока килограмм весом со станком и лентой на полсотни патронов. Предназначен для борьбы с… кхм, ладно. Именуется «станковым пулемётом Ходосова», СПХ, или же, в быту, просто «станком» или «без спешки». Ну чего уставились? По-моему, похож.

Александр Павлович Станкевич еле сдержал смех, развернулся и тихо ушёл. Тем самым «станком» его ещё в армии звали.

А друзья уже шли дальше, и Сиф, он же Спец, мысленно клял своё неуёмное военное воображение и слишком шустрый язык, за которым не поспеваешь с криком: «Стой, чего несёшь?!» — что, впрочем, делом было обычным.

— Спец по мировому лиху… — как всегда покачала головой Расточка. — Зачем ты всё это в голове держишь? Энциклопедии какие-то читаешь?

— Да так… книжки. Иногда. У опекуна скапливаются, — Сиф поглядел на друзей и со вздохом добавил: — Типа «детские»…

А про себя твердил заученно: «Это правда, это правда!»

… Обычно ему довольно легко удавалось переключить внимание — своё и друзей — на что-то другое, но сегодня все мысли как приклеенные вертелись вокруг Николая Павловича и его брата. Происшествие, по школьным меркам, весьма выдающееся — у их класса уже вовсю параллельный расспрашивал, что же за новый учитель, отчего, почему в середине четверти… Убедившись, что отвлечься не выходит, Сиф ушёл «в молчанку», крепко задумавшись, а на вопросы отвечая односложно и невпопад. Одно было хорошо — даже Расточка втянулась в обсуждение таинственного Александра Павловича, но при этом больше не вспоминала необычную «эрудицию» друга. В конце концов, друг — он подождёт, всегда же рядом, а учитель-то меняется редко…

Школа утихла только на следующей неделе. Сенсации — они везде недолговечны, но такая всё-таки подзадержалась в умах учеников: даже Расточка предложила в следующий четверг сходить, а не сказаться поголовно больными — всей тройкой.

Они стояли у окна в коридоре, на улице то ли мело, то ли капало — не разобрать, сыпался с неба дождь пополам со снегом. Было сыро, в окно задувало, зато батарея была горячая. По причине «осадков» восьмиклассники отменили свой обычный футбол, и на большой перемене стало решительно нечего делать. Школьники курсировали по холлам, уныло поглядывая в окна и пытаясь чем-нибудь себя занять, в том числе и разговорами. Вот Расточка и сказала, прямо так и предложила:

— А давайте пойдём сегодня к Александру Павловичу, а? Сказаться больными всегда успеем, хоть все трое разом!

— Одна уже есть, — без восторга откликнулся Каша. — На голову.

— Ах, та-ак! — немедля возмутилась Раста. — На голову, да?!

— На весь свой чудесный «хэд», — подтвердил Каша всё так же ворчливо. — Мы же уже решили, что валим!

Расточка нахмурилась и дёрнула себя за одну из расточек, выказывая раздражение:

— Ну почему нельзя пойти-то? Всё равно на улице погано, а перед новым учителем надо себя хоть как-то за-ре-ко-мен-до-вать!

— Да нас уже Николай-волшебная палочка отрекомендовал, небось. Волшебник, блин, — мотнул головой Каша и откинул с глаз волосы. — Уже представляю, как…

— Между прочим, он нас почти не спрашивал. Может, и новый не будет, — с надеждой предположила Раста.

— А Спеца в тот раз ведь спросил… — фыркнул Каша и выжидающе поглядел на друга, в молчании стоящего рядом. Тот ещё не высказал своё мнение, а оно было решающим.

Спец поглядел на Расточку, стоящую справа, потом куда-то налево и вздохнул:

— Пиплы, решайте вы, но в темпе. Если валим — то сейчас!.. А если тормозим — то с концами.

— Почему? — удивился Каша, вертя головой и ничего не понимая.

Спец ещё раз вздохнул, непроизвольным, случайным жестом одёргивая рубашку — обычную, в красно-белую клетку:

— Поздняк. Уже затормозили. Вон Станок идёт.

И верно, как раз в этот момент в холл вошёл Александр Павлович, оглядел дрейфующих школьников и как назло остановил свой взгляд именно на «хиппейской» компании. Теперь уже было не отвертеться — хочешь ли, не хочешь, а всё равно на урок придётся идти.

— Вот блин, — глубокомысленно изрёк Каша и добавил с раздражением: — Тормоза-а…

— Ты тоже, — весело отозвалась Расточка. — Ну что, выхода нет, так что погоуили!

Мальчики, мрачно зыркая друг на друга, некоторое время не отвечали. Первым отозвался Спец: