Роберт Хайнлайн - Звездный двойник

– Сюда пожалуйте, сэр.

Выпендреж кончился, началась настоящая аудиенция. Патил провел меня сквозь маленькую дверцу, по длинному, узкому коридору, к еще одной двери. За ней оказался самый обычный кабинет, разве что на стене висел щит с гербом Дома Оранских и бессмертным девизом: Я поддержу!. Посреди комнаты стоял громадный письменный стол, заваленный грудой бумаг. В центре его, под металлическим пресс-папье в виде детских башмачков, лежал оригинал списка, копия с которого была у меня в кармане. На стене в раме висел семейный портрет: покойная императрица с детьми. У другой стены – потертый диван и рядом – небольшой бар, несколько кресел и качалка возле стола. Все остальное вполне подошло бы к несуетно-деловой обстановке кабинета домашнего врача.

Патил меня покинул; дверь за ним захлопнулась. Я не успел даже решить, прилично ли сесть куда-нибудь, как в дверь напротив поспешно вошел император, бросив на ходу:

– Здравствуй, Джозеф. Погоди минуту, я сейчас.

Он скорым шагом пересек кабинет и скрылся за третьей дверью. Два лакея шли следом, принимая от него облачение, которое он сбрасывал на ходу. Вскоре император вернулся, застегивая по дороге манжеты:

– Тебе-то, небось, короткий путь достался, а я – кругом добирайся. Проклятая память – все забываю приказать архитектору прорубить сквозной ход. А то изволь всякий раз обойти почти весь дворец, да эти в коридоре постоянно трутся… И сбруя на мне, как на цирковой лошади…

Переведя дух, император добавил:

– Хорошо, под нее ничего, кроме подштанников одевать не надо.

– Обезьяний пиджак, что на мне, тоже не самая удобная вещь в моем гардеробе, сэр, – заметил я. Он пожал плечами:

– Ладно, все это – издержки производства. Ты уже налил себе?

Он выдернул из-под пресс-папье список кандидатур:

– Нет? Так наливай; и мне, пожалуйста, тоже.

– Вам – что, сэр?

– Э? – Император обернулся и внимательно осмотрел меня. – Как всегда, конечно. Шотландского со льдом.

Я молча организовал выпивку, добавив себе в бокал малость воды. По спине пробежал холодок: если Бонфорт знал, что император пьет скотч со льдом, почему в досье об этом ничего не было?!

Но Виллем принял бокал, лишь пробормотав:

– Ну, чтоб сопла не остыли, – и вновь погрузился в изучение списка. Внезапно подняв взгляд, он спросил:

– Джозеф, а что ты скажешь про этих ребят?

– С-сэр?.. Ну, это, конечно, только основа кабинета…

Мы, где только можно, раздавали по два портфеля в одни руки; сам Бонфорт ведал вдобавок обороной и казной. В трех случаях на должность заступили замы ушедших в отставку министров – научных исследований, по делам населения, и по внеземным территориям. Если они желают свои временные посты превратить в постоянные – пусть постараются для нашей предвыборной кампании! Такие люди нас устраивали.

– Да, да, ваш второй эшелон… мм… А вот этот… Браун?

Я был неприятно удивлен. Ведь говорили, Виллем должен одобрить список без нареканий! Я-то боялся, в основном, отвлеченного трепа, и то не очень – хорошим собеседником легко прослыть, всего лишь не перебивая.

А Лотар Браун… Известный тип – «перспективный молодой человек». Я знал его по ферли-храну, да со слов Билла и Роджа. Он появился на горизонте уже после отставки Бонфорта и не занимал раньше руководящих постов. В партийной же верхушке Браун являл собой нечто непонятное: уже не солдат, еще не сержант. Если верить Биллу, Бонфорт рекомендовал для начала дать ему шанс проявить себя во временном правительстве и прочил Брауна в министры внеземных путей сообщения.

Родж Клифтон его, похоже, не одобрял; он поначалу вписал на это место Анхель Джезуса де ла Торре-и-Переса, заместителя бывшего министра. Однако Билл подчеркнул, что раз с Брауном не все ясно, настал подходящий момент его проверить: правительство временное, натворить дел он, если что, не успеет. И Клифтон сдался.

– Браун… – промямлил я, – н-ну что ж, перспективный юноша… Талантлив…

Виллем промолчал и вновь опустил глаза. Я лихорадочно вспоминал, что там у Бонфорта было о Брауне. Талантлив… прилежен… аналитический склад… Было ли там что-нибудь «против»? Да нет, разве что «маска внешней любезности»… Так это не смертельно. С другой стороны, и «за» доводов немного, а о «верности», скажем, или «честности» Бонфорт вообще не упомянул… Сомневаюсь, что это настолько важно: ферли-хран – собрание сведений, а не описание характера…

Император отложил список.

– Как, Джозеф – сразу хочешь присоединить Гнезда Марса к Империи?

– Да, сразу после избрания, сэр.

– Кончай, ведь прекрасно знаешь, до избрания я от тебя этого не потребую. Кстати, ты разве разучился выговаривать «Виллем»? «Сэр, сэр…» Извини, но слышать такое от человека, который старше тебя на шесть лет… Мы же не на дворцовом приеме.

– Хорошо, Виллем.

– Так вот. Оба мы знаем, что я не имею права вмешиваться в политику. Знаем мы и то, что правило это – лишь фикция, показуха для дураков. Джозеф, ты истратил многие годы, чтобы создать условия, при которых Гнезда согласятся полностью войти в состав Империи. – Он указал на мой Жезл. – Уверен, ты уже своего добился. И если ты победишь на выборах, то постараешься уломать ВА уполномочить меня провозгласить присоединение. Так?

Поразмыслив, я протянул:

– Виллем, ты… вы… вы же прекрасно знаете о наших планах. Должно быть, появились причины вновь поднимать эту тему?

Он поболтал соломинкой в своем бокале и уставился на меня, в точности изобразив бакалейщика из Новой Англии, собравшегося как следует обругать прицепившегося к нему бродягу:

– Ты, может, совета моего спрашиваешь?! Конституция все это описывает как раз наоборот – я с тобой должен советоваться…

– Да я рад буду вашему совету, Виллем! Хотя не обещаю обязательно ему следовать.

Он рассмеялся:

– Да, Джозеф, чертовски туг ты на обещания. Хорошо. Допустим, ты выиграл выборы и вернулся в свой кабинет, но присоединения Гнезд удается добиться лишь самым мизерным большинством. Если так, я не советовал бы тебе вылезать с вотумом доверия. А если с Марсом вовсе не выгорит, лучше прими спокойно взбучку, но останься на своем посту. Ничего, терпенье и труд все перетрут!

– Но почему же, Виллем?

– Потому, что оба мы – люди терпеливые. Видишь, – он указал на родовой герб, – я поддержу! Это не ради пустого звона сказано, да и не дело королю бросать слова на ветер. Дело короля – защищать, не отступая, и отводить удары. В Конституции написано: не мое собачье дело, будешь ты премьером, или нет. Однако реальное единство Империи – мое дело! Думаю, если с марсианским вопросом сразу не выгорит, после выборов вам следует выждать: во многих других отношениях политика ваша встретит понимание. А когда сможете собрать подавляющее большинство, придешь и скажешь: «Виллем, ты теперь вдобавок – император Марса». Так что – не суетись попусту.