Андрей Лазарчук - Жестяной бор

Можно уходить…

Земля качалась, как наплавной мост. Там, где Андрис оставил Марину, газовали, пытаясь развернуться, две пожарные машины. Всплеснулась тревога, но тут же улеглась: знакомый «фольксваген», двумя колесами на тротуаре, стоял кварталом дальше. Андрис не чувствовал, что идет: земля сама прокручивалась ему навстречу. Пришлось вытянуть руки и упереться в машину, чтобы остановиться. У водителя было землисто-серое лицо. Марина сидела неподвижно, сунув руки в рукава дождевика. Андрис сел рядом с ней и захлопнул дверцу.

— Я никуда не поеду, — с истерическими нотками в голосе заговорил водитель, — я никуда вас не повезу, выходите из машины… можете забрать…

— Помолчите, — сказал Андрис.

— Он уже хотел меня высадить, — сказала Марина. Она развела руки — в правой был браунинг.

— Понятно, — сказал Андрис. Он надел кобуру, пиджак. — Ты молодец, — сказал он Марине. Та промолчала.

— Все равно не повезу, — сказал водитель. — На куски режьте…

— Сказал — помолчите, — Андрис еле сдержался, чтобы не заорать.

— Смотри, — сказала Марина. — Он машет рукой.

К ним, страшно торопясь, плелся черный человек в лохмотьях, и только когда он приблизился вплотную, Андрис узнал Юсуфа. Андрис выбрался из машины и встал, опираясь локтем о ее крышу.

— Ты жив, — сказал он Юсуфу. — Садись, отдохни.

— Нет, — сказал Юсуф. — Там раненый. Хочет видеть тебя. Его зовут Глеб Синицкий.

Глеба Синицкого Андрис знал — это был один из самых доверенных помощников Хаппы. И то, что он здесь…

— Марина, — сказал Андрис. — Пойдем со мной.

Марина не ответила. Она сидела в странно напряженной позе, зажав ладони между колен, и чуть покачиваясь вперед-назад. Андрис тронул ее за плечо — она вздрогнула и посмотрела на него.

— Нет, — сказала она. — Нет, больше… самое последнее… — она судорожно вздохнула. — Нет. Я пойду домой. Мне уже безопасно — я никому не нужна. Я пойду.

— Марина, — беспомощно начал Андрис, она его прервала:

— Ничего, — сказала она. — Это пройдет. Это очень обидно, но это пройдет. Не думай… Да! Дай-ка мне ту запись, я попробую поработать с ней.

Голос ее был жестким и упрямым, и у рта обозначились твердые мужские складки.

— Какую запись? — не сразу понял Андрис. — А, эту… — он вынул из сумки диск с ярлычком: «Хим. зависимости» и одну магнитофонную кассету, протянул их Марине, потом вдруг передумал и сунул диск обратно в сумку. Марина молча взяла кассету. Их руки соприкоснулись, и на лице Марины возникла на мгновение — тут же подавленная — гримаса брезгливости. Андрис застегнул молнию сумки.

— Да, — сказал он, — как же ты пойдешь? Патрули везде.

Марина пожала плечами. Потом вдруг вспомнила, вынула из кармана браунинг и подала Андрису.

— Чуть не унесла, — усмехнулась она.

— Мадам, — сказал Юсуф, — через час-полтора мы развернем временный лагерь — где-то поблизости. Если можете, побудьте где-нибудь рядом.

— Хорошо, — сказала Марина. — Я побуду где-нибудь здесь.

— Меня зовут Юсуф Эсен-бей, запомните. Эсен-бей.

— Хорошо, — сказала Марина, — я запомню.

— Несколько дней будет особое положение…

— Спасибо, — сказала Марина. — Не заботьтесь обо мне.

Глеба узнать было невозможно: красное, в пузырях и клочьях отставшей кожи лицо его лоснилось от мази, а подбородок подпирал марлевый валик толщиной в руку. Андрис опустился на колени рядом с носилками. Он уже знал, что произошло с Глебом: чем-то тяжелым его ударило в основание шеи и раздробило позвонки. У него были шансы выжить, но шевельнуть рукой или ногой он не сможет никогда.

— Глеб, — позвал Андрис. — Глеб, ты меня слышишь?

Глеб шевельнул бумажно-белыми губами — пена в уголках рта, — потом лицо его свело судорожной гримасой, и распахнулись глаза. Глаза были отдельно от всего. Глеб опять шевельнул губами, и теперь Андрис расслышал:

— Прости.

— Ты о чем? — спросил Андрис.

— Прости. Прости. Я не знал, что будет так грязно. Прости.

— Да что случилось?

— В кармане, — сказал Глеб.

Одет он был в серую охотничью куртку, и нагрудные карманы ее были сложны и объемисты, как портфели. Из одного Андрис выудил плоский карманный «Корвет», из другого дискет-блок.

— Это? — спросил Андрис.

— Это, — сказал Глеб. — Пароль — «Вэйлэйер». «Вэй-лэй-ер», запомни. Ты все узнаешь. Сам решишь, что с этим делать. Не знаю. И прости, я не сразу понял, что к чему. Только… недавно… — он вдруг замолчал, глаза закатились, рот приоткрылся. Андрис схватил его за руку — пульс был.

— Надо что-то делать, — сказал Андрис. — Надо же с ним что-то делать…

— Его уже смотрел врач, — сказал Юсуф. — Его перевязали. Пойдем.

— Но… — Андрис знал, что все бесполезно.

— Три тысячи раненых, — сказал Юсуф. — В городе. За ночь. И две больницы. Военный госпиталь развернется только вечером.

— Я понимаю, — сказал Андрис.

Все было так, как он предполагал, да и все остальные тоже предполагали, просто стоило убедиться. Трубы отопления когда-то — когда? — перерезали и заварили, и потом к одной из них через компрессор подвели газ из магистрали, а второй компрессор качал воздух. Все обгорело и оплавилось, но понять можно. Пустых кислородных баллонов, как было в Стингли, не оказалось, впрочем, о том, что кислород не использовали, можно судить и по мощности взрыва; в том же Стингли, где в систему отопления закачали кислородно-пропановую смесь, в доме выломало кирпичные стены — под окнами, там, где радиаторы… Здесь просто разлет осколков и последующий пожар. Впрочем, и без пожара бы… Андрис полез обратно: баллончика маски хватало на пять минут, да и жарко было чудовищно.

Его обступили, помогли снять комбинезон. От комбинезона валил пар. Кто-то протянул открытую банку пива. Андрис проглотил пиво — по лицу тут же потек пот. Он автоматически смахнул пот, потом увидел свою руку — черную, как угольная лопата.

— Ну? — спросил Юсуф.

— Как мы и думали, — сказал Андрис. — Два компрессора: газ и воздух. Все сгорело к чертовой матери. Воды по колено. Кипяток. Думал, сварюсь.

— Отдохни, — сказал Юсуф. — Ты уже, по-моему…

— Нормально, — сказал Андрис. — Пока еще нормально.

Он принял у Юсуфа свою сумку и чуть не уронил ее. В сумке было несколько тонн веса.

Управление теперь походило на лагерь скваттеров. По периметру стояли тяжелые грузовики и автобусы, а внутри — где на столах, где просто на земле, путаясь в проводах, — перебирали какие-то папки, бумаги, карточки; после взрыва за несколько минут, оказавшихся в его распоряжении, Юсуф сбросил всю память полицейского компьютера в городскую сеть, и теперь весь состав его отдела с помощью маленьких «СТБ» собирал ее по частям. Андрис забрался в кабину одного из грузовиков. В кабине пахло синтетической обивкой. Он лег на сиденье — оно было длинное, почти в его рост, вытянулся и застонал. Было начало третьего.