Джанет Каган - «Если», 2001 № 01
Граймс широко улыбнулся.
— Вы же договорились на сегодня, Томачески… и вот я здесь. — Он прошел вдоль ряда табуретов, а Томачески отступил перед его праведным гневом. — Ну, и какова же суть вашей проблемы?
— Помните то забавное пятно на стене дамского туалета?
— Да, и что?
— Сегодня утром оно снова появилось. Только еще хуже.
— Наверное, вы купили дешевую краску. Если она облезает, я не смогу дать вам категорию «А». Надеюсь, вы понимаете, свинец…
— Боюсь, тут все гораздо серьезнее, чем просто краска. — Томачески остановился у двери, ведущей на кухню.
— Ну? Что вы стоите? Говорите, что у вас стряслось!
— Она… ну, в некотором роде… открылась.
— Дверь в дамский туалет?
— Не совсем. Что-то похожее на дыру. В том месте, о котором вы сказали, что у меня плохо покрашено…
— И что? — Граймс начал терять терпение с этим невежественным русским, или кто он там еще.
— Он на кухне.
Томачески, не спуская глаз с Граймса, открыл дверь спиной и пригласил его внутрь.
Граймс вошел в кухню. То, что он увидел, чуть не заставило его выскочить наружу. Негр, естественно, по-прежнему оставался на своем месте, но Граймс не обратил на него внимания, поскольку на скамейке под окном сидел грязный, вшивый индеец и маленькими глотками прихлебывал бульон из фарфоровой чашки. Граймс зажал портфель под мышкой и, изо всех сил стараясь говорить спокойно, спросил:
— А что это здесь делает?
— Я как раз и пытался вам объяснить. Понимаете, в стене открылась дыра… в той, что у дамского туалета, и он из нее вывалился.
— Он был в дамском туалете? — Граймс почувствовал, как его голос уносится к заоблачным высотам, разумеется, вслед за давлением. — А что он делал в дамском туалете?
Томачески и негр удивленно на него пялились, а индеец спрятал голову под пончо и опасливо косился из-под него одним глазом. Граймс замер на месте. Как только он представил себе, сколько микробов приходится на один квадратный сантиметр кожи индейца, его начала бить дрожь. Затем он нащупал пульс у себя на левом запястье, посчитал. Очень плохо. Мерзавец Томачески сведет его в могилу. Он повернулся к русскому, два раза глубоко вдохнул, медленно выдохнул.
— Что, — повторил он ледяным тоном, способным заморозить все вокруг, — делал индеец в дамском туалете?
— Я не думаю, что он там был. Понимаете, стена опять стала какая-то странная, совсем как вчера и позавчера. Только сегодня все получилось гораздо хуже, в ней разверзлась дыра, а по другую сторону бушевала ужасная снежная буря.
— Настоящий буран, — вмешался Даффи. — Снег летел к нам сюда, прямо на пол, и дул такой холодный ветер, что мы даже замерзли.
— Даффи говорит чистую правду. Как будто там, за стеной, находится какое-то другое место. А потом мы увидели, что к нам кто-то направляется. Через несколько секунд из дыры вывалился этот парень.
— Ну, хорошо, а почему вы не засунули его обратно? Он же ходячий носитель вирусов и представляет опасность для здоровья окружающих.
— Мы не засунули его обратно, потому что он едва держался на ногах от голода и к тому же страшно замерз, — вскричал Томачески.
— А еще потому, что дыра закрылась сразу после его появления, — добавил Даффи. — И стена снова превратилась в самую обычную. Что мы могли сделать? Похоже, парень застрял у нас навсегда.
— Нет, — проговорил Томачески, — я так не думаю. В какое время вы были здесь вчера, мистер Граймс?
— В девять утра.
— Вы уверены?
— Разумеется, уверен, — возмущенно фыркнул Граймс.
— Именно тогда вам показалось, будто стена выглядит не так, как ей полагается выглядеть. А позавчера утром я стал свидетелем очень похожего явления. Мне кажется, в то же время. Помните, я еще сказал: во всем виновата игра света и тени? Если мы подождем до девяти часов завтрашнего утра…
— Завтрашнего утра!
— Вот-вот! — подтвердил Даффи. — Если дыра завтра утром снова откроется, мы отправим парня домой, и у нас все снова встанет на свои места.
— А пока, — вмешался Томачески, — давайте соберем немного теплой одежды и продуктов. Может быть, ботинки… — Он поставил ногу рядом с ногой индейца, сравнивая размер.
— Мистер Томачески, вы немедленно доставите эту… личность в Отдел социального обеспечения, иначе ваш ресторан будет закрыт.
Он быстро повернулся и выскочил в дверь, изо всех сил прижимая к груди портфель.
Томачески последовал за ним в обеденный зал.
— Мистер Кроуфорд пообещал мне, что вы проведете проверку.
Граймс уже стоял у входной двери.
— Ваше заведение открывается через два часа, а у вас на кухне, менее чем в шести футах от того места, где готовится пища, находится грязный, с головы до ног покрытый микробами дикарь.
— У нас за домом есть маленькое крылечко, я посажу его там. Ему нельзя в Отдел социального обеспечения, он должен попасть домой. Понимаете, мистер Граймс?
Граймс ничего не ответил, только пристально посмотрел на русского.
— Возвращайтесь завтра утром, — предложил Томачески. — Приходите, увидите все собственными глазами. Дыра откроется. И бедняга отправится восвояси. Но не часом раньше. Знаете, мистер Граймс, мне пришлось немало хлебнуть, я замерзал и голодал, и у меня есть дом, в который я не могу вернуться. Я ни за что не поступлю так с другим человеком.
Граймс посмотрел на русского, и в его груди вспыхнул гнев, чистый и обжигающий.
— Я приду завтра утром в девять часов, вместе с главой Службы санитарного надзора. Желаю вам хорошего дня, мистер Томачески. Можете не сомневаться, он станет последним для вас в качестве владельца ресторана.
Он вышел и с силой хлопнул дверью.
Граймс поправил шляпу и постучал в дверь кабинета Эда Кроуфорда.
— Входите, Морт.
— Эд, уже без десяти девять. Разве вы не пойдете со мной к Томачески?
— Да-да, Морт. Идите, я вас догоню на своей машине. Мне нужно еще кое-что сделать. — Он махнул рукой в сторону самой большой стопки бумаг.
— Ну… поспешите, Эд… пожалуйста. Это очень важно.
— Всего несколько минут, Морт. Встретимся на месте.
Дверь была открыта, и Граймс вошел внутрь без стука. Где-то в районе кухни слышались голоса.
— Мне кажется, начинается. Смотри.
— Да, вот… открывается. Приготовь его.
Граймс поспешил в зал. Даффи и Томачески стояли по обе стороны от индейца, нагруженного мешками с продуктами и одеждой. Все трое не сводили глаз со стены возле дамского туалета, где белая краска начала вскипать и постепенно превратилась в широкое отверстие. Граймс ухватился за руку Томачески и отвернулся.
— Видите, мистер Граймс? — Томачески пытался перекрыть рев, который доносился из диковинной дыры в стене. — Я говорил вам правду. Она куда-то ведет. Смотрите!
Отверстие в стене уже достигло пяти футов в высоту и медленно увеличивалось в размерах, только теперь по ту сторону не было никакой снежной бури. Граймс увидел узкую улицу между двумя огромными домами, почувствовал запах резины и выхлопных газов. Где-то вдалеке раздался свисток, они услышали топот бегущих ног. Лысеющий бродяга в видавшем лучшие дни костюме завернул за угол и помчался прямо на них. Его преследовал полицейский в синей форме. Граймс удивленно вскрикнул, когда незнакомец промчался сквозь стену, сбил его с ног и скрылся за дверью кухни.
Даффи и Томачески поспешили на кухню. Индеец посмотрел на Граймса и произнес на своем варварском языке что-то явно сочувственное. Дыра закрылась так же быстро, как и разверзлась.
Граймс поднялся на ноги и принялся отряхивать костюм. Все шло совсем не по плану. И где, черт подери, Кроуфорд? Ну ладно, неважно. С него хватит штучек этого красного эмигранта. Больше никаких инспекций, никаких проверок. ЗАКРЫТО. Конец! Он больше не желает иметь дел с заведением под названием «Дыра в стене мистера Томачески». Никогда. Граймс развернулся на каблуках и толкнул дверь, которая распахнулась так резко, что он едва сохранил равновесие. Из кухни вылетел оборванец.
— Проклятье, где я? — дико оглядываясь по сторонам, крикнул он.
Граймс осторожно потрогал нос. Складывалось впечатление, что он не сломан, но из него капала кровь — прямо на галстук и рубашку! Его охватило какое-то удивительное спокойствие, несмотря на крики и неразбериху, царившие вокруг, несмотря на вопящего оборванца, грязного индейца, цветного повара и владельца ресторана, который оказался коммунистом. Скоро явится Эд Кроуфорд, и тогда инспектор Мортон Граймс сможет умыть руки. Пусть начальство само разбирается с тем, что тут творится.
Томачески и Даффи выскочили из кухни вслед за бродягой и попытались его успокоить. Индеец стоял возле локтя Даффи и время от времени поглядывал через плечо на Граймса, который с интересом рассматривал стену у дамского туалета. Господи, она снова открывается!
