Джанет Каган - «Если», 2001 № 01
Но через некоторое время выяснилось, что в результате на поверхности земли выделяется газ, являющийся слабым наркотиком. Информацию, как водится, засекретили, но такого рода секреты долго не живут. К обработанным полигонам сначала потянулись любители дармовых удовольствий, а за ними дельцы, стремящиеся сделать на новом товаре деньги. В буквальном смысле — из воздуха.
Как удалось выяснить Юджину, власти попытались взять полигоны под свой контроль. Но в подпольных лабораториях стали разливать этот наркотик, получивший название «кадавр», по аэрозольным баллонам. В докладе Юджина ни слова не было о том, кто и где готовил такую дрянь. Но кустарный вариант этого я видел на кладбище. Лазутчики-одиночки подбирались к могилам, при помощи буравчиков доставали до трупов, заливали туда известный раствор и через некоторое время получали концентрат. Отсюда и название. Были, наверное, и более технологичные и менее опасные способы изготовления. Обработанные самими муниципальными службами свалки производили столько «кадавра», неконтролируемо проникающего в атмосферу, что через короткое время все находящиеся на планете люди превратились в наркоманов. Наркотик в огромных количествах находился прямо в воздухе. Причем, если ветер дул со стороны свалок, его концентрация становилась выше. Приехавшие отдохнуть люди попадали в наркозависимость и, не зная ее истиной причины, мучались у себя дома, умирали непонятно от чего или вынуждены были возвращаться на Парфию.
Рубан знал об этом. Он даже семью свою сюда не привез. Узнали об этом, похоже, и в Конфедерации Сорка. Поэтому и оставили здесь тело генерала.
Читая доклад Юджина, я снова думал, как же он, наверное, боялся, зная, что отравленный воздух производит в его организме необратимые разрушения. Потому и пил, как лошадь. Не помогло.
* * *Потом я допрашивал генерала Рубана, а ко мне ломились в дверь. Затем пришло сообщение от начальства, что на отравленную Парфию направлен отряд специалистов по дегазации. Потом по всей планете было объявлено чрезвычайное положение.
Было много еще «потом». Но я сдержал данное себе обещание и выбрался на знаменитые пляжи Парфии. Они были пустынны. Я шел один вдоль кромки воды, пинал пустые банки и аэрозольные баллончики.
И еще я вытащил из кутузки Джозиану Гардоне.
А часы свои я все-таки нашел. Но носить их почему-то больше не хотелось. □
Бриджит Маккена
ДЫРА В СТЕНЕ
Еще до того, как войти в ресторан, Мортон Граймс понял, что это будет непростой случай. Вытащив из портфеля папку, он просмотрел заявление: Ладислав Томачески — так, какое-то уж слишком коммунистическое имя, а Граймса на мякине не проведешь, в особенности если речь идет о коммуняках. Он не пропустил ни одной серии из цикла «У меня было три жизни». Граймс аккуратно снял едва заметную нитку со своего рукава, открыл стеклянную дверь и шагнул внутрь.
Помещение казалось довольно чистым, но Граймс отлично знал, что непрофессионал может посчитать почти стерильными ресторан или кафе, которые на самом деле являются рассадниками инфекции. Ему были известны все места, где собирается грязь и прячутся зловредные микробы и мерзкие запахи. Граймса даже передернуло от отвращения, когда он наклонился, чтобы проверить стул с красной обивкой, провел рукой по хромированной ножке, принялся внимательно изучать место, где она крепилась к линолеуму. Вроде бы полный порядок. Впрочем, Эд Кроуфорд выдал этому Томачески временное разрешение открыть свое заведение всего неделю назад. Вот увидите, пройдет несколько месяцев, и все тут зарастет грязью — так происходит с теми, кто забывает, что Мортон Граймс не спускает с них глаз.
— Могу я вам помочь? Вы что-то потеряли? — поинтересовался откуда-то сверху голос с ужасающим акцентом.
Граймс быстро выпрямился и сильно ударился головой о столешницу. От нестерпимой боли потемнело в глазах, и он ухватился рукой за сиденье стула, а потом осторожно выпрямил ноги.
— Насколько я понимаю, вы мистер Томачески? — обратился он к огромному светлому пятну, которое постепенно и очень медленно превращалось в крупного мужчину в белом переднике.
— Томачески. — Мужчина, который оказался на целую голову выше самого Граймса, протянул ему громадную лапищу.
Граймс попытался ухватиться за нее кончиками пальцев, но великан обхватил своей ручищей его ладонь, сжал, а потом принялся трясти так, словно это не рука, а нефтяной насос. Граймс с трудом высвободился и полез в карман, чтобы достать визитку.
— Мортон Граймс. Представитель Службы санитарного надзора.
— Ах, да. Вы пришли дать мне карточку категории «А»? Как поживаете, мистер Граймс? — Томачески снова принялся энергично трясти руку инспектора. — Неудачное имя для человека вашей профессии, верно?[8]
Граймс напрягся.
— Получить категорию «А» совсем не так просто, как вы думаете, мистер Томачески. Сначала я должен тщательно проверить ваше заведение.
«И уж можешь не сомневаться, красный ублюдок, я займусь твоей забегаловкой вплотную. Акцент у него определенно русский, — подумал Граймс. — Этот тип даже не пытается говорить так, как положено настоящему американцу. Конечно, вполне возможно, что он никакой не коммунист. Ведь если бы он и в самом деле оказался коммунистом, то, наверное, совсем не был бы на него похож. Ладно, разберемся с данным вопросом позже, сейчас нужно хорошенько поработать».
— … Разумеется, мы не ждали вас раньше среды, — говорил русский.
— Знаете, мистер Томачески, микробы размножаются без предупреждения, им не требуется расписание или предварительная договоренность. Представитель Службы санитарного надзора имеет право проверить положение дел в том или ином заведении в любое удобное для него время.
— Ну конечно. Откуда желаете начать?
— Давайте начнем с внешнего вида вашего ресторана. В заявлении говорится, что он называется «Дыра в стене мистера Томачески». Неужели вы собираетесь дать своему заведению столь необычное имя?
— Ну да. А что такое? Именно так мой ресторанчик и называется. У вас же в бумагах написано.
— Однако, — продолжал Граймс, слегка оживившись, — снаружи нет никакой вывески, сообщающей клиентам данную информацию. Только вот это.
Он показал на окно, в котором красовалась вывеска с одним единственным словом КУШАЙТЕ! Впрочем, она была такая яркая, что даже при свете дня во все стороны разлетались снопы разноцветных лучей и искр, которые отражались от стеклянной поверхности стены.
— У нас крошечный ресторанчик, мистер Граймс. — Томачески сложил вместе две огромные ручищи, чтобы показать, какое маленькое у него заведение. — А имя получилось слишком длинное для нашей витрины. Но ведь люди приходят сюда, чтобы покушать, правильно? Значит, наша вывеска сообщает им всю необходимую информацию. Прошу меня простить, но разве проблема вывески касается Службы санитарного надзора?
— Не совсем, мистер Томачески, однако наш отдел работает не в вакууме. Мы подписали соглашение с остальными городскими службами о том, что будем сообщать друг другу обо всех замеченных нами нарушениях.
— Видите ли, мистер Граймс, моя вывеска одобрена представителем городских властей. Итак, с чего же мы начнем?
— С кухни. — Граймс поспешил обогнать могучего хозяина, миновал узкий проход между табуретами у стойки и кабинками и вошел в заднее помещение. — Вот ваша первая проблема, — заявил он, вытаскивая блокнот и свой любимый «паркер». — Краска облезает на стене… э-э-э… — Он заглянул за угол. — … Дамского туалета. В заведении общественного питания это представляет серьезную опасность для здоровья клиентов. Надеюсь, вы понимаете, свинец…
Казалось, краска начала таять и стекать по стене как раз в тот момент, когда Граймс заговорил. Он потрогал ее пальцем, чтобы определить толщину слоя, и тут же почувствовал неприятное обжигающее покалывание.
— Что у вас тут, Томачески? Неисправная проводка в стене? Полагаю, Службе противопожарной безопасности будет интересно о ней узнать.
— Они приходили вчера, мистер Граймс. Во всем задании прекрасная проводка. И мне кажется, что краска в порядке. Я видел то же самое вчера утром, думаю, это просто игра света и тени. Вот смотрите. — Он показал на абсолютно безупречную стену.
Граймс осторожно прикоснулся к стене указательным пальцем. Никакого покалывания. Никакой краски. Он постоял еще несколько мгновений, ему совсем не нравились такие загадки. Затем Граймс резко развернулся и, с силой распахнув дверь, влетел в кухню. Томачески следовал за ним по пятам. Из больших окон в помещение лился яркий утренний свет. Граймс энергично направился в сторону плиты и неожиданно замер на месте. Томачески затормозил в самый последний момент, но все равно налетел на Граймса, который угодил прямо в объятия негра, чье присутствие на кухне так сильно его обеспокоило и взволновало.
