Евгений Панаско - Десант из прошлого

Члены боевых групп - это было точно установлено в результате допросов арестованных участников заговора - об истинной, конечной цели всей операции не имели понятия. Для них была вполне очевидной прямая версия: захват - перманентный шантаж - установление своих порядков на определенной части территории Европы.

Что предполагалось дальше? По результатам допроса К. П. (услышав полностью имя и фамилию кинопродюсера, я снова вздрогнул) установлено: боевикам предполагалось сообщить истинные цели заговора уже после захвата станции. И в течение года (столько времени, по расчетам, требовалось для ста запусков) боевики продолжали бы держать Европу под страхом взрыва. В надежде самим получить ту же награду! Но нет, избранные вовсе на планировали облагодетельствовать своих солдат и генералов. Существовала еще одна деталь во всем этом плане: после ухода последней тройки избранных электростанция все-таки должна была быть взорвана автоматическим устройством. Последнее прости Земле-один!

Другой докладчик сообщил о том, что захвачен секретный документ, определявший последовательность отправки троек. Двадцать минут он перечислял фамилии - лишь изредка комментируя то или иное имя: большинство лиц было, по-видимому, известных.

Между прочим, Аугусто Арренио Мендеса в этом списке не было: я обратил на это внимание.

Еще один из выступивших остановился на таком выявившемся моменте: один из авторов плана исчез на ранней стадии разработки заговора, около трех лет назад, предполагая внедриться под чужим именем в отряд темпонавтов. Шансы его докладчик оценивал низковато, но следовало проверить и эту версию в ближайшие дни.

...Впечатления от этого совещания я получил ошеломляющие, однако, может быть, в связи с услышанным предположением о внедрении заговорщика в отряд темпонавтов, вспомнил о просьбе Димчева и позвонил в ИАВ.

- Юра, - сказал Димчев - помнится, мы с вами большей частью все говорили о неприятном. Хотите, сделаю вам приятное? Завтра запуск. Если хотите - можете посмотреть. Пропуск у вас действителен? Ах, да, он действует до сегодняшней полуночи. Я подготовлю новый...

- Вы говорили: или завтра, или через год...

- Да, получилось почти буквально. Бедняга Ользевский. Впрочем, мне еще больше жаль Константина Гринчева. Два года выброшено у него из жизни, и если бы этим все кончилось... По-видимому, психологический шок. Штука очень неприятная.

- Он в больнице?

- Нет, сейчас - у себя в коттедже... Его никто не занимал, ведь знали, что Гринчев в фантомате.

- А кто уходит в прошлое? Костас Георгиадис?

- Да.

Я почувствовал вдруг, что надо что-то делать.

- Цветан, возможно ли отложить запуск? Ведь в свете... э... произошедших событий необходима проверка...

Димчев помолчал. Он все понял и наверняка ждал этого вопроса, и в то же время ему этот вопрос был неприятен. Он сказал:

- К сожалению, это практически невозможно. Вопрос о дате запуска, в сущности, зависел не от нас, а только от срока выключения фантомата. Правда, оппозиция вплоть до вчерашнего вечера могла воспользоваться своим правом наложить вето. Но сейчас срок истек, и запуск состоится.

Мы оба молчали. Потом он сказал:

- Завтра в девять часов утра. Пропуск будет вас ждать. - И положил трубку.

Так. Надо собраться с мыслями. Сколько времени осталось? Меньше двенадцати часов. В сущности, у меня ведь нет точных доказательств. У меня вообще нет доказательств. Одни подозрения. Может быть, Костас Георгиадис не имеет никакого отношения к Гонсалесу. Я теперь был уверен, что исчезнувший автор проекта - Гонсалес. Может быть, Гонсалесу не удалось попасть в отряд темпонавтов. Но так же вероятно, что это он и есть. И тогда завтра уйдет в прошлое не миссионер XXI века - века добра и справедливости, а проникнет туда осколок темных сил, с которыми XXI век успешно борется. Он осядет в своей Греции и мало-помалу пересоздаст ее такой, какой она ему видится в горячечных мечтах человека, всю жизнь жаждавшего власти. И Грецией дело там не кончится. Я не был склонен преуменьшать возможности темпонавта, оснащенного всем возможным именно для того, чтобы изменять ход развития общества.

Не колеблясь, я набрал домашний номер шефа, хотя раньше, в другой ситуации, мне это и в голову не пришло бы: полагалось звонить - в любых случаях - оперативному дежурному. И тот, основываясь на сообщенной ему категории срочности, приводил в действие ту или иною систему оповещения. Отчего я не воспользовался официальным способом связи? Только ли потому, что находился в трехдневном отпуске? Нет, видимо, предчувствие дремало во мне - предчувствие поражения. Мне нужна, нужна была поддержка шефа!

- Понимаю, - сказал он после паузы, после того, как я изложил суть. Действительно, в свете известных нам фактов не исключено, что он - там. И сделать ничего нельзя?

- Только через ООН, - сказал я поспешно. - Только через соответствующую комиссию.

- Значит, надо поднять их всех на ноги, - сказал шеф каким-то странным голосом. - И сообщить, что мы имеем некоторые подозрения. - Он помолчал и повторил: - Некоторые подозрения.

Пауза на этот раз длилась ровно столько, чтобы я понял: шеф не поддержит меня.

- Я думаю, - сказал он ровным тоном, - нам не надо лишать сна столь почтенных людей. Дня через три станет ясно, куда исчез... автор сценария. Тогда и доложим.

Я молчал.

- Отдыхай, - сказал шеф. Он чуть дольше подержал трубку после этого заключительного слова, чуть дольше, чем он делал всегда - резкий, деловой, не любящий ненужных пауз. Но все-таки положил трубку.

Итак, мне не мог помочь Димчев, мне не помог шеф. Но принять этого я не мог. Оставалось одно: протопресвитер Пафнутий - постоянный представитель оппозиции при ИАВ.

Никогда в жизни я не видел священнослужителей, кроме как по телевидению, и представлял их всегда одетыми в рясу, с длинными волосами, бородой. Встретивший меня невысокий пожилой человек (165-167, вес около 70), одетый в синий потертый тренировочный костюм, провисший пузырями на коленях, коротко стриженный, в очках со стеклами без оправы и гладко выбритый, никак не походил, на мой взгляд, на священнослужителя.

- Вы Сбитнев? - спросил он. - Здравствуйте. Не ожидал вас столь скоро. Пойдемте.

Сбитый с толку, я пошел за ним.

- Слушаю вас, - сказал он, - слушаю внимательно. Расскажите мне все как можно более подробно.

- Простите, - сказал я, - как к вам обращаться?

Он усмехнулся.

- Меня зовут отцом Пафнутием. Так и обращайтесь. Мирское имя мое записано лишь в паспорте.

- Разрешите начать с вопроса. Запуск произойдет завтра в девять утра. Располагаете ли вы такими возможностями, чтобы передвинуть его на некоторый срок?