Роланд Грин - Конан против Звездного братства

Конан спустился по лестнице. К лучшему или к худшему, но солдатам, застигнутым в казармах, сегодня придется самим искать выход из положения. Его бой будет проходить здесь, настолько долго и ожесточенно, насколько человек может противостоять колдовству.

Когда Киммериец был всего в нескольких ступенях от пола, земля сильно вздрогнула. Ступеньки хрустнули, затрещали камни стен и крыша. Когда ступеньки под ногами обрушились, Конан прыгнул, затем — еще один прыжок, чтобы увернуться от камней, летевших со стен, падение на руки, кувырок, и наконец он оказался лежащим у ног Райны.

Она деланно улыбнулась, скорее чтобы приободрить себя и своих людей. Улыбнувшись в ответ, Конан вскочил на ноги.

Почти все, кто находился в зале, когда Конан полез наверх, остались здесь же. Лишь немногие исчезли в неизвестном направлении. Зато подошли другие люди из отряда Райны. К сожалению, несколько человек остались навеки погребены под обломками стены и лестницы.

Конан попытался приподнять один из камней, из-под которого доносились стоны; он навалился изо всех сил, но лишь тяжелое собственное дыхание было результатом его трудов.

Вдруг под сводами дворца ясно и звонко, словно принесенная волшебным ветром, зазвучала мелодия далекой флейты.

Флейта и действительно была далеко, но графу Сизамбри казалось, что эти звуки раздаются прямо у него над ухом.

Он знал, что это обман, наваждение. Сколько раз колдуны из Поуджой повторяли ему это. Он даже устал от этих повторяющихся наставлений:

— Только страх, пересиливающий твою волю, сможет быть сильнее нашего колдовства. Бери то, что мы даем тебе, и обладай этим без страха. Колдовство само сделает все, чего ты ждешь от него. Но мы ничего не можем обещать человеку, объятому страхом.

Обычному человеку хватило бы и одного оскорбительного намека на предполагаемую трусость графа, чтобы рассчитаться за него кровью. Но колдуны — совсем другое дело. Сизамбри понимал, что они не просто так вновь и вновь повторяют слово, что если ему не хватит мужества, то все его планы рухнут в одну минуту.

Итак, граф попытался вытолкнуть звуки флейты из своего сознания, если уж он не мог заткнуть уши и не слышать этой мелодии. Он не мог позволить ей окружить его, спеленать как младенца, эхом раздаваться в мозгу.

Графу удалось одержать эту первую победу. Звуки флейты теперь казались ему лишь жалобными причитаниями над покойником или умирающим. Они больше не подчиняли себе мысли графа.

Более того, сила флейты, которая должна была противостоять магии колдунов из Поуджой, обернулась против дворца. Дымящаяся траншея почти добралась до внешних стен дворца, когда сама земля взметнулась ей навстречу, словно пытаясь преградить путь еще одной стеной. С этой новой стены посыпались камни. Они летели сквозь дым, шедший от траншеи, причем многие почти долетали до людей графа. Лошади попятились, их испуганное ржание утонуло в грохоте разверзшейся земли. Даже самые храбрые и много повидавшие на своем веку воины побледнели и стали испуганно переглядываться.

Сизамбри боролся сам с собой, пытаясь подавить тот страх, который мог уничтожить все так удачно начатое колдовство.

Дымящаяся траншея и земляной вал переплелись, стараясь задушить друг друга, как два обезумевших невиданных зверя. Камни стали перелетать через людей графа, падая дождем на покосившиеся домишки казарм гвардии.

Обломок скалы превратил в груду щебня один из домов. Графу показалось, что из-под обломков доносились слабые крики заживо погребенных. Он готов был помолиться, чтобы камни похоронили всю королевскую стражу, если бы имело смысл молить богов или демонов, когда в дело вступала звездная магия.

Сизамбри заставил себя следить за борьбой двух колдовских сил. Он старался разглядеть хоть что-то сквозь завесу пыли. Когда легкий ночной ветерок чуть развеял пылевое облако, сердце графа учащенно забилось.

Дворец разваливался на глазах. Разваливался с такой скоростью, словно вся звездная магия обрушилась на его своды. Осыпались стены, проваливались крыши, открывая небу целые анфилады комнат за секунду до того, как они превращались в груду камней. Новые облака пыли нависли над дворцом, совершенно не давая возможности взгляду графа проникнуть сквозь них.

Да в этом уже и не было необходимости. Если во дворце и оставались живые защитники, вряд ли они в состоянии организовать сопротивление. Любой человек будет сломлен, обнаружив в качестве врага не других людей перед собой или на флангах, а саму землю снизу и град камней сверху.

Колдуны объясняли графу, что в этом деле было неважно, где находится человек, использующий их колдовство. Важна его воля и вера. Но что может лучше укрепить веру и желание графа и его воинов, чем решительный бросок на дворец!

Сизамбри передал поводья своего жеребца оруженосцу, а сам вылез из седла. Земля под его ногами заходила ходуном, как дно лодки, спускающейся по течению бурной горной речки, но граф устоял, не позволив себе упасть.

Он выхватил меч, подкинул его в воздух, поймал за лезвие, перехватил обеими руками и, показывая на дворец, крикнул:

— Сами боги покарали Элоикаса и его людей! Вперед, за мной!

В течение доли секунды Сизамбри не слышал ничего, кроме грохота взрываемой изнутри земли. Затем, прежде чем он решил повернуться, десятки клинков вылетели из ножен и со свистом рассекли воздух. Раздался боевой клич:

— Стальная Рука! Вперед, Стальная Рука!

Во дворце короля Элоикаса царил хаос. Хаос, приведший в смятение даже таких опытных бойцов, как Конан и Райна.

Правда, им некогда было разбираться в причинах происходящего. Все их мысли были заняты тем, чтобы уберечь своих подчиненных от града падающих камней.

Вдруг раздался боевой клич. Он звучал громче и громче, перекрывая шум трескавшихся стен и грохот вздымавшейся земли. Значит, из громыхающей темноты, из облаков пыли кровавого цвета люди графа Сизамбри начали атаку.

Если в рядах атакующих и был какой-то порядок, когда они начинали движение, то к тому моменту, как они оказались на расстоянии удара меча от людей Конана, этот порядок сам собой куда-то исчез, не выдержав неожиданного появления на пути земляного вала. Судя по крикам, доносившимся из рядов противника, некоторых из солдат графа завалило землей и камнями.

Конан молил богов, чтобы неведомый союзник использовал магическое оружие не столь разрушительной силы, как у графа Сизамбри. Защитить дворец, обрушив его на головы защитников и нападающих, не было, по мнению Конана, ни благородно, ни разумно.

Солдаты роты Конана и отряда Райны поняли, что их единственный шанс, если не на победу, то на спасение, — это вступить в бой и прорываться вперед. Позади лежал лишь разрушающийся на глазах дворец, грозивший стать всем им общей погребальной пирамидой. Впереди — враги, смертные люди, а за ними — открытое небо.