Аврам Дэвидсон - Рорк!

И вот теперь по «приглашению» командира Станции оборванная толпа собралась со всего Северного Токленда. Продолжавшееся все еще присутствие двоюродных братьев — диких токов, — не ушедших после торговли, не осталось незамеченным. Прирученные токи не пришли послушно, не пришли они и с намерением повиноваться. Они пришли, потому что таков обычай. К тому же они были любопытны. Кто знает, какие необычные требования предъявят им? Такая перспектива не разочаровывала и не пугала их. Что бы это ни было, они попробуют хотя бы новизны.

Этот совет, однако, с самого начала отличался от остальных. Прежде всего здесь присутствовали и дикие токи перед настилом, наспех воздвигнутом на открытом пространстве. Это бравые, смелые, свирепо выглядевшие люди, многие с мушкетами. Северные токи пожирали глазами южных со смешанным чувством восхищения, страха, подозрительности, негодования. А южные глядели на северных равнодушно или презрительно. Новостью был и Ран Ломар, «человек» со Старой Земли. Помимо происхождения, рассказы о том, как он бежал от злого старого мистера с Утеса и прошел через весь Роркленд, сделали его значительной фигурой.

Соленый запах моря, покрытого пенными волнами, тот же, что и несколько месяцев назад (теперь они казались годами), когда Ран впервые ступил на эту землю. Он думал об этом, вставая для выступления после короткого слова командира. Тогда он хотел, чтобы его оставили в покое, хотел побродить вокруг. Что ж, побродил…

Теперь, глядя на море лиц, грязных, часто беззубых, безучастных, невыразительных, непонятных, глуповатых, он почувствовал, как ослабевает его недавняя уверенность, как возбуждение сменяется раздражением… Что он надеялся сделать с этими людьми? Конечно, они не виноваты в том, что таковы. Но что с того? Его внезапно захлестнула волна равнодушия. Что ему до всего этого — до Станции, до краснокрылки, рорков, токов? Если его план не удастся, ну и пусть. Гибель Пиа-2 — это не его гибель. Есть немало и других миров.

Чувствуя холод, спокойствие и равнодушие, он начал говорить. Не думая об этом, изменил порядок реплик по сравнению с тем, что говорил диким людям.

— Мы, гильдсмены, построили эту Станцию только ради краснокрылки, сказал он. — Но мы не получаем ее в том количестве, в каком она нам нужна, и с каждым годом получаем все меньше. Скоро, если так будет продолжаться, мы не получим ничего. А когда это случится, мы уйдем.

Толпа напряженно зашевелилась.

— Вы понимаете? Мы уйдем. Никто из нас не останется. Никто из нас не вернется. И вам неоткуда будет получать вещи. Не будет и силовых полей, чтобы защитить вас от рипов. Дикие имеют ружья. У вас их нет. И мы вам их не оставим. Мы ничего вам не оставим. Сама Станция рухнет, как старый дом в дождь. Мы не вернемся сюда…

Стон пронесся над толпой.

— Помните ли вы, что случилось, когда люди ушли отсюда? Это произойдет вновь… Молчание! — Гул на мгновение прекратился, а потом начался снова.

Он сам замолчал на мгновение. Потом рассказал им о лихорадке, как она делает их больными и слабыми, неспособными собирать краснокрылку; рассказал, как он узнал о том, что лихорадку разносят рипы. И наконец сказал им, что их спасение зависит от двух вещей, только от двух.

— Первое. Рипы должны быть уничтожены. — Ему не нужно было долго убеждать их в этом. Вероятно, они были бы убеждены, даже если бы лихорадка была тут ни при чем. Он легко прочел их мысль. У людей есть ружья, это легко будет сделать. — Это будет нелегко! — крикнул он. Они подпрыгнули, изумленные, испуганные, отпрянули назад, смущенные. И тут он перешел ко второму, более трудному и важному пункту.

Сообщение о том, что им придется проникнуть в Роркленд, лишило их дара речи. А то, что придется работать вместе с рорками, вообще превратило их в камень. Он сказал им, что рорки умеют говорить, — они ему верили. Они всему поверили бы о рорках. Он сказал им, что их потерянные дети часто не умирают, что их определенно не убивают рорки, что многие из них мирно живут среди рорков, — и они верили ему. Но работать с рорками? Войти безопасно, оставаться безопасно, уйти безопасно…

В то время, как дикие токи продолжали смотреть презрительно или равнодушно, в то время, как Тан Карло Харб неподвижно сидел в своем кресле, над толпой прирученных токов разнеслись крики. Наконец один ток выступил вперед. Многие хотели последовать за ним, но он знаком велел им оставаться на месте.

Это был его прежний проводник. Он колебался, потом пошел вперед, стуча себя в грудь.

— Мист Ран… вы знаете… — Слова неясно вылетали из его рта.

У него есть амулет. Он вытащил его, показал. Для него безопасно проникать в Роркленд, и если он войдет туда — далее последовала целая лавина слов о том, что один он все равно не решился бы идти к роркам, но если гильдсмены и дикие токи пойдут, тогда… и так далее. Но. Амулеты есть и у других. И они пойдут. Головы кивали, амулеты выдергивались, соседи рассматривали их, будто никогда раньше ничего подобного не видели. Но…

Как насчет тех, у кого нет амулетов?

А их нет у большинства.

Ломар раскрыл рот, собираясь убеждать Рэнго, убеждать их всех, что амулеты не нужны. Однако, не сказав ни слова, закрыл рот, позволил общей сумятице еще усилиться и напряженно думал. Подобные уверения были бы бесполезны. Рорки смертоносны, и рорки опасны, рорки — дьяволы. Все они знали это. Разные аргументы, ссылки на собственный опыт Ломара — все это бесполезно.

За собой он услышал голос Харба, тихий, вызывающий и даже, черт возьми, развлекающийся:

— Посмотрим, как ты справишься с этим, малыш…

И вот что он тогда сказал:

— Расступитесь, токи. Образуйте проход. Не мешайте выйти вперед знахаркам. Разве вы не видите, что они хотят говорить с нами? Пропустите знахарок, говорю я! Ну, двигайтесь!

Здесь присутствовало несколько десятков этих ведьм. Наполовину колдуньи, наполовину знатоки трав, разносчицы лекарств из трав и ягод. Никто не знал, о чем они думают. Но теперь, после слов Ломара, они подняли головы, как множество змей, беспокойно оглядываясь по сторонам. Что? Эти знахарки выступят вперед? Ох! И хо!. И помогите мне встать, и пропустите меня вперед. Толпа, глядя во все глаза, с готовностью расступилась, и они вышли.

Здесь были увядшие старухи, ковыляющие на костылях, и миловидные девочки, которым увядание еще не грозило. Здесь были бормочущие старые ведьмы, убежденные с своей колдовской силе, и остроглазые торговки, готовые урвать последнюю расписку; некоторые унылые, другие веселые, одни подозрительные, другие добродушные… Кем бы они ни были, они выступили вперед, приблизившись к слегка потерявшим свою уверенность диким людям.