Роберт Мак-Каммон - Кусака

- Объявляй, Хурадо, - вызывающе сказал Коди и едва не скривился, когда Танк закудахтал, чтобы подстрекнуть "Гремучек".

- Здесь никаких драк не будет! - крикнул Том, понимая, что его не слушают. - Слышите вы? И если я увижу какую-нибудь свару на стоянке, я тут же иду в канцелярию и звоню шерифу! Понятно?

- К едрене-фене твоего шерифа! - рявкнул Бобби Клэй Клеммонс. - Мы и ему навешаем!

Сцена затянулась. Коди, готовый к тому, что первый ход сделают Гремучки, примеривался ударить Хурадо в солнечное сплетение, но Рик стоял неподвижно, ожидая нападения.

В дверном проеме, хромая, появилась какая-то фигура. И стала как вкопанная.

- О! Красный свет - хода нет!

Уже догадавшись по тонкому детскому голоску, кто это, Коди обернулся. Человек, остановившийся в дверном проеме, был одет в серую форму, держал в руках швабру и толкал перед собой что-то среднее между корзиной для мусора и машиной для отжимания белья. Ему шел седьмой десяток. Круглое, как луна, лицо портили глубокие морщины и коричневые старческие пятна, а седые волосы были подстрижены так коротко, что голова казалась припорошенной тонким слоем песка. На левом виске виднелась вмятина. На прикрепленном к форме сторожа ярлычке значилось: "Сержант".

- Прошу прощения, мистер Хэммонд. Я не знал, что тут еще кто-то есть. Зеленый свет горит - нам идти велит! - Сержант пошел прочь, припадая на правую ногу, которая складывалась в коленном суставе, как гармошка.

- Нет! Подождите! - позвал Том. - Мы уже уходим. Правда? - спросил он у Рика и Коди.

Ответа не было, только Пекин хрустел пальцами.

Инициативу взял Коди.

- Захочешь, чтоб вложили ума, - знаешь, где меня найти. Когда угодно, где угодно. Но чтоб вы вечером на территорию Щепов не совались. - Не дожидаясь ответа, Коди повернулся к Рику спиной и гордо направился к двери. Отщепенцы последовали за ним. Танк постоял на стреме, потом тоже ушел.

Рик громко выругался, но спохватился. Момент был неподходящий. Всему свое время.

За него проорал Пекин:

- Идите на хер, придурки!

- Эй! - нахмурился Сержант Деннисон. - Такой грязный рот мама должна прополоскать! - Он неодобрительно взглянул на Пекина, окунул швабру в ведро и принялся за работу.

- Было обалденно приятно, мистер Хэммонд, - сообщил Рик. - Может, в следующий раз мы все заглянем к вам домой, попьем молочка с печеньем?

Сердце у Тома еще бешено колотилось, но он постарался сохранить хотя бы внешнее спокойствие.

- Запомни, что я сказал. Ты слишком хорошо соображаешь, чтобы растратить жизнь на...

Рик сплюнул на линолеум. Сержант бросил мыть пол. Лицо выразило праведный гнев пополам с растерянностью.

- Ну погоди! - пригрозил Сержант. - Бегун тебе ноги отгрызет!

- Ах, как страшно! - Все знали, что Сержант - чокнутый, но Рику он нравился. Мистер Хэммонд, в общем, тоже, а то, что учитель попытался сделать несколько минут назад, вызвало у парнишки чувство сродни восхищению. Однако демонстрировать учителю слабость Рик безусловно не собирался. Это было просто не принято. - Сваливаем, - велел он Гремучкам, и они покинули класс, болтая по-испански, смеясь и колотя по шкафчикам от избытка нервной энергии. В коридоре Рик дал Пекину подзатыльник, чуть сильнее, чем полагалось бы для шутки, но Пекин ухмыльнулся, показав серебряный передний зуб.

Том стоял и слушал, как гомон стихает, удаляясь по коридору, словно бегущая к далекому берегу волна. Он не принадлежал к их миру и чувствовал себя невероятным кретином. Хуже того: он чувствовал себя старым. Он подумал: "Ах, черт, какое фиаско! Чуть не расшевелить войну двух банд!"

- Успокойся, сынок. Они уже ушли, - сказал Сержант, налегая на швабру.

- Простите?

- Это я Бегуну говорю, - Сержант кивнул на пустой угол. - Заводят его эти ребята.

Том кивнул. Сержант вернулся к работе, морщинистое лицо было сосредоточенным. Насколько понимал Том, раненный в последние месяцы второй мировой войны молодой солдат "Сержант" Деннисон так и не оправился от потрясения и впал в детство. Школьным сторожем он работал уже больше пятнадцати лет, а жил в маленьком кирпичном домике в конце Брасос-стрит, напротив городской баптистской церкви. Дамы из "Сестринского клуба" носили Сержанту домашние обеды и приглядывали за тем, чтобы он не разгуливал по городу в пижаме, но в прочих отношениях он был вполне самостоятелен. Правда, с Бегуном дело обстояло иначе: если вы не соглашались с тем, что пес (неопределенной породы) свернулся клубком в углу, залез на стул или сидит у ног Сержанта, Деннисон смотрел на вас, как на умственно отсталого, и говорил: "Бегун здесь, а где ж ему быть!", подчеркивая тот факт, что шустрый, но робкий Бегун частенько не хочет показываться, но еда, оставленная с вечера в миске у дверей на крыльце, к рассвету исчезнет. Дамы из "Сестринского клуба" давным-давно отказались от попыток втолковать Сержанту, что никакого Бегуна нет - уж очень быстро тот начинал плакать.

- Не такие уж они плохие, - сказал Сержант, отдраивая плевок Хурадо. - Ребята эти. Просто представляются, и все дела.

- Может быть. - Слабое утешение. Том был очень расстроен. Четверть четвертого - Рэй, должно быть, ждет у машины. Открыв верхний ящик стола, Том вынул ключи и почему-то подумал про ключи от машины, которые должны лежать где-то в доме у Пересов. Интересно, мистер Перес хоть раз брал их в руки, чтобы проверить, перевесят ли они жизнь сына? Том почувствовал, как быстро утекает время, и понял: вот сейчас над Великой Жареной Пустотой кружат стервятники. Он задвинул ящик. - До завтра, Сержант.

- Зеленый свет горит - нам идти велит, - отозвался Сержант, и Том вышел из расчерченного солнцем класса.

13. ДОМ КОДИ

Мотоцикл свернул на Брасос. Коди почувствовал, как внутри у него все сжимается. Реакция была непроизвольной, так напрягаются мышцы перед сильным ударом. До дома было не очень далеко, он стоял на углу Брасос и Сомбра. Заднее колесо взметнуло из канавы пыль, и Кошачья Барыня (в узловатых руках - метла) крикнула со своего крыльца: "Уймись ты, зараза!"

Пришлось улыбнуться. В это время дня Кошачья Барыня (по-настоящему ее звали миссис Стелленберг, вдова) неизменно подметала и всякий раз кричала проносящемуся мимо Коди одно и то же. Семьи у Кошачьей Барыни не было, только около дюжины кошек, которые размножались так быстро, что Коди не успевал считать. Эти твари шныряли по всей округе, а по ночам орали детскими голосами.

Сердце паренька забилось быстрее. Справа приближался его дом: старые серые доски, закрытые ставнями окна. У тротуара стоял папашин драндулет дряхлый темно-коричневый "шевроле" с проржавевшими бамперами и вмятиной на пассажирской дверце. На машине лежал слой пыли, и Коди немедленно увидел, что стоит она точно как утром, правыми колесами на тротуаре. А значит, одно из двух: либо отец ушел на работу в городскую пекарню пешком, либо вообще не пошел. И если старик весь день проторчал дома, один, в духоте, то за стенами, может статься, собирается жестокая гроза.