Наталья Деева - Хирург

Значит, так. Джалиев, значит, ни при чём. Вот же Макс! Во чуйка сработала! Буцык-то живёхонький! Даже одет, как тогда: пиджачок задрипанный и брюки лоховские. Ну ничего, с тобой, всё будет быстро и просто, потому что лохом ты был, лохом и подохнешь. И подохнешь, чует моё сердце, со дня на день.

Чёрт! Про Анжелку забыл. Рвёт и мечет, наверно. Включив телефон, я тотчас её набрал.

— Скотина такая! Чего отключился? Бросил меня тут одну. Выхожу — тебя нет…

— Заткнись, дело срочное, — сказал я радостно. — Ща подъеду.

Бузела Анжелка недолго. Даже не взглянув на покупки, я оплатил счёт, и за моим «Сабурбаном» пристроился грузовичок с мебелью. Жена цвела и пахла. Такой счастливой я давно её не видел.

В мыслях прочно засел Буцык. Как ни пытался я его изгнать из головы — не уходит, хоть убейся… хотя, зачем убиваться? Лучше я его убью. Завтра этим и займусь. Ствол, слава яйцам, есть, лежит дома под подушкой. Одно непонятно: как Буцык меня здесь нашёл? Я бежал грамотно, путал следы, а он всё равно нашёл, хотя всегда был идиотом. Неужели поумнел? Что ж такое, столько вопросов без ответа! Ну, да ладно, я его просчитал, это уже хорошо. Это половина дела.

Пока выгружали мебель и растаскивали по комнатам, я сидел на куче кирпичей в огороде. Ненавижу такую суету. До изжоги ненавижу! И ведь надолго затянется. Вон, Анжелка бежит, колючки перескакивает.

— Дорогой, ты не мог бы помочь?

— Нет! — рявкнул я. — Твоя затея, ты и занимайся, и постарайся побыстрее, у меня голова болит.

— Ладно. Скажу, чтобы поторопились, — она поплелась в дом, поводя загорелыми плечами, виляя аппетитной задницей, едва прикрытой джинсовой юбкой.

А ведь голова почти прошла, остался лёгкий такой звон. Ещё бы ей не пройти, столько кетанола выжрал! Грохнула дверь грузовика — два пацана в синей униформе потащили в дом кожаный диван. Моя жена скакала рядом, попискивала и размахивала руками. Такой маленький грузовик, а сколько всего в него влезло! Двуспальная кровать в разобранном виде, четыре кресла, диванчик, бесчисленное множество шкафов и полочек, стулья и гардины. Когда же они всё это по местам расставят?

Нужно пошагово продумать завтрашний день. Где выпасать Буцыка, я понял. Теперь вопрос, когда его лучше снять, и как подгадать, чтобы поблизости никого не было? Место ведь людное, постоянно кто-то ходит, ездит. Так сразу и не просчитаешь. Ничё, на месте сориентируюсь. Хорошо, что напротив гаражей густые кусты.

Разгрузку и расстановку мебели закончили около восьми вечера. К этому времени я готов был захавать буйвола. Но, когда я переступил порог, голодный и злой, меня ждал только что купленный стол, заставленный жрачкой. Не говоря ни слова, я вгрызся в мясо и наложил себе картошки. Вкусно, бляха-муха! Хорошо готовит эта наша няня.

После горячей ночки, проведённой в объятиях Анжелки, мне снились тревожные сны. Проснувшись, не смог вспомнить ничего конкретного. То ли я кого-то валил, то ли меня пасли, чтобы завалить. Умывшись и отлив, я взял «Беретту» с глушаком, расставил пивные банки, прицелился. Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп — все попадали. Готовься, Буцык, я иду за тобой!

Что сделать, чтобы не привлекать внимание? Скорее всего, в тех кустах тусуются подростки и местные нарики, детишки могут играть. Как их спровадить? Вернувшись домой, я поглядел на себя в свежекупленное зеркало с подсветкой: рожа перекошена, двухдневная щетина на щеках — то, что надо. Теперь нужно найти бомжацкий шмот, кепарик стрёмный какой-нибудь. Штаны, так уж и быть, пусть остаются спортивные.

Перерыв весь дом, чердак, гараж и подвал, я не отыскал ничего подходящего. Что же делать? А, хрен с ним, поеду, как есть, пробью обстановку, посмотрю, во сколько это чмо в гараж приходит. Вот прикол: он меня пасёт, а я — его. Непонятно только, чего он меня ещё не пристрелил, наверно, замышляет что-то против моей семьи, сука. Ну, ничего, Колюня, ничего.

На месте я уселся на скамейку, закурил. Напротив синих ворот гаража играли в классики два пацанчика и рыжая девчонка. И чего не в школе? Так и хотелось их пинками разогнать. Хорошо ты, Буцык, устроился, гаражом обзавёлся. Как будто давно здесь живёшь, а не за мной приехал.

К обеду детишки разошлись, в соседнем гараже собралась на репетицию рок-группа. До самого вечера внутри завывала гитара и ревели нечеловеческими голосами. Ну, что за прикол такое играть? Ни музыки, ни слов. Пострелял бы бездарностей вместе с Буцыком.

Я изнемогал, я буквально сходил с ума, у моих ног выросла гора окурков. Скомкав пустую пачку, я отправился за сигаретами, но в чёртовом ларьке закончился «Парламент», пришлось брать «Кент».

Только я сунул в зубы сигарету, как в голове словно граната рванула, горячо стало, в виски изнутри осколки впились. Обернувшись, я заметил серебристую машину, подъезжающую к гаражу. Так-так-так! А вот и Колюня! Спинку подставляет, рачится у ворот. Смазывать замок надо, тогда легче открываться будет. Пистолет ткнулся в бок, словно говоря: тут я, тут! Я рвусь в бой, достань меня! Нажми на курок! Рано, малыш, ещё очень рано.

Рок-музыканты — приличные на вид коротко стриженные парнишки — курили на свежем воздухе. Буцыка они, судя по всему, знали: поздоровались по очереди, пожали руку. Открыв ворота, он загнал машину, повесил огромный замок и, прощаясь, помахал подросткам. Я пошёл за ним.

Словно чувствуя слежку, он всё время оборачивался и подолгу стоял на месте. Как выяснилось, Буцык снял квартиру в двенадцатиэтажном доме с кодовым замком, пробраться внутрь и узнать номер его квартиры не удалось. Оно и неважно. Мне интереснее его гараж.

По дороге домой, в селе, мне встретился бич с недопитой бутылкой пива. На вид ему было около пятидесяти, длинный, заросший, в пиджаке, залатанном на локтях, и выцветших спортивных штанах. То, что надо.

— Эй, ты! — крикнул я, вылезая из машины.

Бич взглянул на меня, наморщил лоб, оттопырил губу.

— Да-да, ты. Деньги нужны?

— Чё те надо, а? — он взлохматил нечёсаные волосы.

— Твой пиджак и свитер.

Он вытаращил глаза:

— Ты гонишь?

— Держи, — я протянул сотку. — Снимай.

С минуту он смотрел на деньги, вертел их, причмокивал, воображая, сколько он бухла на них купит, наконец, снял пиджак, отряхнул, осмотрел с гордостью и протянул мне. Ощупал свитер, снял, отряхнул и тоже протянул. Остался он в одной грязной, почти чёрной майке и убогих штанах. Дерьмо вонючее.

— Носи, брат, — он сглотнул. — Хороший шмот, тёплый.

— Какой я тебе брат, убожество? Вали отсюда. Давай, давай, пошёл!

Скорчив недоумённую рожу, бич зашатался прочь.

Теперь никто не узнает в вонючем бомже, потягивающем дешёвое пиво на лавочке, Вано Шалого.