Зиновий Юрьев - Белое снадобье

— Кого?

— Жду. Просто жду. Всё равно кого или что.

Хлопнула дверь, и из подъезда выползла толстая старуха с морщинистым, словно печёное яблоко, лицом.

— Это вы, что ли? — подозрительно спросила она Марвина. — Чего вам нужно?

— Привратник передал вам деньги?

— Попробовал бы не передать… Говорите, чего вам, а то я здесь на улице торчать не люблю. Вон пусть он торчит. Ему хорошо, он слепой.

— Расскажите, что случилось с Бернис?

— А чего рассказывать? Звонят это поздно вечером, я уж и телевизор выключила в своей комнате. Она сама и открыла. Это всё я из своей комнатки слышу. У вас вообще хозяйка так мне говорит: «Если, — говорит, — я сама знакомым открываю, нечего тебе твой старый нос совать». Это она мне. А что я, можно сказать, вынянчила её, это ей без внимания.

— Я понимаю, — кротко сказал Марвин. — Значит, она открыла. Что случилось дальше?

— А чего дальше?

— Это я вас спрашиваю.

— Да, вот я и говорю. Открыла она, и я слышу, спрашивает: «Что-нибудь случилось с Тэдом?» Тэд — это у ней есть такой. Лысоватенький, но вообще самостоятельный мужчина.

— Это он? — спросил Марвин и показал старухе фотографию Тэда Валенти.

— Смотри, — удивилась старуха. — Он. Он как и есть он.

— Ну и что же случилось дальше?

— Дальше… Они заржали, а Бернис вскрикнула. То ли чего она увидела, то ли ударили её — не знаю, врать не стану. Только замолчала она. «Ну, — думаю, — сейчас до меня очередь дойдёт», — и шмыг под кровать. Вы не смотрите, я ещё шустрая. И правда. Они там чего-то между собой поговорили и, я слышу, мою дверь открывают. Хорошо, я её не заперла, а то они бы сразу поняли, что внутри кто-то есть. А так вошли они, покрутились. Я лежу ни жива ни мертва. Лежу, смотрю на ноги. Четыре ноги. В середине комнаты постояли, подошли к кровати. Один из них говорит: «Нет старухи, ушла, видно, к любовнику». Второй заржал и говорит: «Ладно, пошли, чёрт с ней». Я так и поняла, что это, значит, чёрт со мной. «И слава, — думаю, — богу». Смотрю — и вправду ноги к двери двинулись. Ну, потом я как услышала, что дверь входная хлопнула, вылезла. «Ну, — думаю, — сейчас я Бернис скажу, что больше я у ней работать не стану. Что хватит с меня. Что хоть я её и вынянчила, но терпеть такую жизнь не намерена. Не для того я до седых волос дожила, чтобы как кошка от ейных знакомых под кровати шмыгать». Так ей и хотела сказать. А её нет. Унесли её.

— Как унесли? Откуда вы знаете, что унесли? Вы ж были в своей комнате, да ещё под кроватью.

— А я и не видела. Я, молодой человек, слышала. Перед тем, как хлопнула входная дверь, один из них и говорит: «Ты смотри, маленькая, а тяжёлая. Попробуй её на себе волочь. Пусть, мол, подкинет полсотни за тяжесть».

— Кто подкинет?

— А я почём знаю, какое-то имя вроде он назвал, да я не помню. Вот и всё. Вы мне ещё обещали пятёрку.

— Вот, держи. И когда это всё случилось?

— Да позавчера. Я все жду хозяйку-то. Только ни слуху от неё ни духу. Ну ладно, я пойду, а то озябла я что-то. Да и Бернис вдруг позвонит.

— Значит, вы не помните, о ком они говорили, чьё имя поминали?

— Нет. Я б сразу сказала, чего таить-то?

— Хорошо. Я ещё раз приеду к вам завтра. Постарайтесь вспомнить имя. Если вспомните, четвертной ваш.

— Врёшь ты, — недоверчиво сказала старуха.

— Ей-богу, — улыбнулся Марвин.

— Ну приезжай, даст бог — вспомню.

Тэд Валенти подошёл к двери комнаты босса, но путь ему преградил телохранитель Коломбо.

— Я очень сожалею, мистер Валенти, но есть приказ забирать оружие у всех, кто входит к боссу.

— А что случилось? — встревоженно спросил Валенти.

— Не знаю, у меня приказ.

Валенти протянул телохранителю пистолет, постоял, пока тот ловко не ощупал его, и спросил:

— Теперь можно?

— Идите, мистер Валенти, босс вас ждёт.

Валенти вошёл в комнату. Он взглянул на главу семьи и наклонил голову:

— Добрый день, дон Коломбо. Вы звали меня?

— Да, Тэд. Марвин и я хотели спросить у тебя, сколько тебе платит дон Кальвино. Нет, нет, Тэдди, не волнуйся. Мы же не налоговое управление. Просто любопытно. Может, это действительно выгодно — шпионить? Расскажи нам, Тэдди-бой.

Коломбо внимательно посмотрел на Валенти и заметил, как тот с трудом проглотил слюну и неуверенно, как бы на пробу, сложил лицо в улыбку. Но улыбка мгновенно исчезла, когда взгляды их встретились.

— Так тебе не хочется ничего рассказать нам? — мягко, почти ласково спросил Коломбо. В его вкрадчивой неторопливой манере было что-то от кошки, которая собиралась поиграть с жертвой.

— Я… я не понимаю, — пробормотал Валенти. — Я не могу понять, шутите ли вы, дон Коломбо…

— Ну, конечно, шутим. Шутим, почему же нам не шутить, когда у нас хорошее настроение, когда нам весело, когда, наконец, я знаю, кто предаёт и продаёт меня и всю семью. Согласись, это случается не каждый день, Тэдди, и не каждый день можно накинуть на шею бывшему другу, которого ты собственноручно вытащил из дерьма, хорошенькую удавочку. Можно было бы, конечно, и просто пустить пулю в лоб, но не надо забывать старых традиций.

— Нет, нет, нет! — слабо крикнул Валенти и упал на колени. — Богом клянусь…

— Ты же у нас атеист, — улыбнулся Коломбо.

— Клянусь всем, что вы сделали для меня, дон Коломбо…

— Так это я сделал, а не ты. Я тебя вытащил из джунглей, где ты под именем Эдди Макинтайра размешивал белое снадобье молочным сахаром, чтобы трижды обокрасть и тех, кому ты толкал героин, и тех, кто тебя им снабжал. Ты и капитан Доул, я вас вытащил обоих, когда вас хотели наказать, чтоб другим было неповадно красть у тех, кто тебя кормит. Доул сегодня наш уважаемый сенатор, гордость Скарборо. Сенатор и респектабельный бизнесмен, у которого вложено в дело почти полмиллиона. Ты же, Тэд Валенти, дослужился до советника семьи. У тебя жена и двое детей, на которых ты получил лицензии. Ты уважаемый гражданин. Ты неплохо работал, потому что чем выше ты поднимался под моим крылом, тем больше, надо думать, тебе платил дон Кальвино.

— Го-осподи, го-ос-поди! — взвыл Валенти и ударил головой об пол. — Это ложь, ложь, ложь! Слова здесь нет правды, дон Коломбо, клянусь вам. Детьми клянусь! Кто, кто мог вам нашептать такое? Почему вы так решили, почему вы отвернулись от меня? Жизнь моя вся прошла у вас на виду… — Он начал всхлипывать.

— Ты неплохой актёр, — улыбнулся Коломбо и несколько раз хлопнул в ладоши. — Я аплодирую твоей игре, потому что я человек справедливый. Что хорошо, то хорошо. Я ничего не буду от тебя утаивать. К нам из Уотерфолла перебежал человек. Он рассказал, между прочим, о разговоре, который он случайно услышал и который вели между собой дон Кальвино и Папочка. Кальвино беспокоился, не слишком ли часто ездит один человек к своей даме, а Папочка успокоил его, человек этот не пылкий и ездит всего два раза в месяц. Этот человек ты.