Майкл Фостер - Воины Рассвета

И вдруг на западе он заметил какое-то движение. Он всмотрелся, но не смог определить, что это. Он прикрыл глаза, затем снова открыл их.

Это был дом, сделанный из серого вулканического камня. А то, что двигалось, был дым. Тонкая струйка дыма, быстро исчезающая в морозном воздухе. Значит, здесь, в этой горной долине, кто-то живет!

Хан бросился в хижину и сказал об увиденном Лизендир. Пока он собирал вещи, она вышла посмотреть. Вернувшись, она дрожала, но согласилась с Ханом, что им следует идти туда.

Расстояние оказалось больше, чем они предполагали. Ни Хан, ни Лизендир так и не научились правильно определять расстояния. К тому же снег, выпавший за ночь, сильно замедлял их движение. Через несколько часов пути они, наконец, смогли рассмотреть дом более подробно. Вероятно, это был замок или крепость из угрюмого черного камня. Солнце вышло из-за гор и осветило здание. Теперь они хорошо видели его, хотя здание было в нескольких милях от них.

Замок, на башнях которого развевались флаги. Но что бы это ни было, это был дом, и здесь кто-то жил.

Почти весь день они пробирались к нему через снега. И только к закату солнца Хан и Лизендир встали перед воротами. Ворота были закрыты. Казалось, что их не открывали долгое время. Еще один тупик. На верхушке стены росли маленькие чахлые деревца. Видимо, ветер занес туда землю. Хан подошел к воротам и постучал эфесом меча. Лизендир смотрела на него, а затем громко крикнула. Они не ждали ответа, но через некоторое время послышались голоса, и над стеной появились лица. К этому времени стало почти совсем темно, и только на востоке небо дрожало жемчужным светом. Хану и Лизендир велели обойти замок и войти в маленькую боковую дверь, которую трудно было заметить даже при дневном свете. Они завели во дворец мула, а затем им показали комнату, где они могли провести ночь.

Внутри замка все было так, как и предполагал Хан. Он читал много средневековых романов. Это был настоящий замок дворянина, но без той роскоши, о которой он читал. Стены были украшены старыми грязными коврами и гобеленами. Неряшливые слуги шныряли взад-вперед, наводя порядок. В замке было грязно, холодно и сыро.

— Я не могу поверить, что в этом замке живут леры. Но если они все же живут здесь, то не в такой конюшне, как эта, — сказал Хан Лизендир, когда один из слуг, человек, привел их в предназначенную для них комнату.

— Я тоже не могу поверить этому, хотя после того, что я видела на этой планете, я ничему не удивлюсь. Бр-р-р. — Она вздрогнула. — Но почему крепость? Люди строят крепость, когда ждут нападения. Кого они боятся? Эта крепость не может спасти их от Воинов. К тому же здесь может укрыться совсем немного народа, потому что крепость мала.

Хан не смог ответить на этот вопрос.

После умывания они совсем закоченели. Хан пошарил по шкафам в комнате и нашел несколько грубых одеял. Они улеглись вместе на меленькое жесткое ложе, которое угрожающе заскрипело под их тяжестью.

Лизендир крепко прижалась к Хану, чтобы было теплее. Вскоре усталость взяла свое, и они уснули.

Они не знали, сколько времени они проспали. Разбудил их мажордом, который открыл дверь и провозгласил, что лорд Эвинг Холд будет счастлив отобедать с ними. Мажордом говорил так, что дрожь пробежала по телу Хана.

Не говоря ни слова, они поднялись, оделись и пошли за мажордомом, который вежливо ждал их в коридоре.

Он повел их через анфилады комнат, холлов, коридоров, где слышались голоса людей. В других местах было пустынно, как будто замок был давно покинут. Через распахнутые двери были видны темные комнаты. В отблесках факела, который нес перед ними слуга. Хан увидел пыль, грязь, груды обломков. Хану казалось, что это самое опасное место из всех, где они были во время этого путешествия. Может, Лизендир чувствовала то же самое, но она ничем не показывала этого, не произносила ни слова. Она была полностью поглощена зрелищем замка.

После бесконечного пути они, наконец, пришли в огромный холл. Он был разукрашен и освещен так, как будто здесь проходило грандиозное празднество, хотя нищета, царившая повсюду в замке, была видна и здесь. Хан надеялся, что, может, пища будет получше. Лизендир улыбнулась ему еле заметно и кивнула.

Их усадили за большой восьмиугольный стол перед возвышением. Свечи и лампы освещали холл, в углу горел в камине огонь… Возвышение представляло собой сцену для музыкантов или актеров. Слуги суетились вокруг, расставляя стулья, столы, подметая пол. И тут появилась группа музыкантов с инструментами, совершенно незнакомыми Хану. Это были струнные инструменты, но снабженные механическими устройствами, приводящими струны в движение. Музыканты уселись на сцене и начали играть без вступления. Дирижера не было, но мелодия лилась совершенно свободно и без запинок. Моторы, вмонтированные в инструменты, слегка жужжали, и их шум органично вплетался в мелодию, совершенно не нарушая ее.

Хан с изумлением смотрел на музыкантов. Хотя они ничем не отличались от людей, но до странности были похожи друг на друга, как близнецы. Он внимательно посмотрел на музыкантов. Нет, это не близнецы… Они были похожи один на другого, как две капли воды, но выражения их лиц и их манеры были разными. Поэтому они вовсе не казались членами одной семьи.

Инструменты музыкантов были самыми разнообразными. Они отличались и по форме, и по размерам, и по материалам, и по звукам, которые они производили. Барабанов в этом оркестре не было. Ритмическая картина как бы подразумевалась, а не создавалась. Лизендир внимательно слушала музыку, а потом заметила, что по своему происхождению это музыка леров, хотя и чересчур декадентская.

Хан рассмеялся и сказал:

— Я многое узнал о тебе с момента нашего вылета из Бумтауна, но не подозревал, что ты искусствовед.

Она с удивлением взглянула на него и тоже рассмеялась:

— Ты этого не мог знать, но я действительно разбираюсь в искусстве. В цикл моего обучения было включено и искусство, как одна из основных частей. Я хорошо знаю музыку, поэзию, танцы, живопись и многое другое, чего нет у вас, людей. Сама я умею немного: пишу стихи, немного рисую, играю на инструменте, похожем на вашу флейту. Я даже выступала на публике, хотя и не завоевала большой известности. Я и теперь иногда играю одна или с небольшим оркестром.

Хан онемел. Он не мог себе представить Лизендир с флейтой. Она смотрела на его лицо, определяя его реакцию.

— Ты удивлен, но тем не менее, это так. Я действительно поэт и музыкант.

Хану показалось очень странным, что они, пережившие столько приключений и опасностей, сидят, сейчас в этом холле и понятия не имеют о том, что ждет их впереди. Сидят и рассуждают о музыке. Однако им пришлось прерваться. Музыка смолкла, и сразу же наступила тишина. Ее нарушало только жужжание нескольких моторов. Видимо, кто-то из музыкантов забыл или не успел выключить их. Но вот и это жужжание прекратилось.