Александр Прокопович - Очередной конец света

Раз в сто двадцать восемь лет Край оказывался в прямой видимости от чего-то, что застряло в дыре. В видимости то ли бога, то ли корабля, невесть куда сгинувших пришельцев, которых соседи по системе уже которое тысячелетие пытаются вытянуть.

У меня был шанс, что монетка все же зависнет в воздухе. Край очень не любил чужаков, планета, которая не могла похвастаться ничем, кроме упорства, имела отличную систему глушилок. Целый флот.

Всего-то и надо — заглушить сигнал. Если я прав. Это странно, но к встрече с ангелом я все еще не был готов.

Ничего не происходило. Работали только таймеры, старательно домалывая последние часы перед катастрофой, и капитан, все еще кому-то звонивший, что-то доказывавший, на что-то надеявшийся.

Центр управления полетов находился рядом с одним из убежищ. Площадь перед точно таким же циклопическим зданием, в котором мне уже довелось побывать, постепенно наполнялась народом.

Двери убежища уже несколько часов как были закрыты. Откроются, когда все будет кончено, чтобы выжившие снова покатили свою цивилизацию к очередному концу.

Народ веселился. Достаточно сильно, чтобы я порадовался тому, что центр управления находится за дверями не менее крепкими, чем в убежище.

Капитан сделал то, что должен был. Он вернулся не один. Три маленьких человека в серых мундирах заняли свои места за пультами, и центр управления вышел из автоматического режима.

Мониторы, на которые шли сигналы с площадей перед убежищами планеты, показывали одно и то же, с тем же успехом можно было просто выглянуть в окно. Пока таймеры не замерли на нуле.

Секунду-другую не происходило ничего, подогретые бесплатной едой и алкоголем люди бурно радовались остановке таймеров. И только на одном мониторе события пошли немного иначе. Это не стоило записывать. Любого борца за свободу информации можно было бы сделать поклонником цензуры, нужно было просто дать ему это увидеть.

На площади у одного из убежищ жители Края сосредоточенно убивали друг друга. Каждый в меру сил, сноровки и ума. Не делали они одного — никто из них не убегал, не пытался спрятаться, они были заняты важным делом.

Есть моменты, когда нужны военные. Капитан Гауп уделил монитору ровно столько времени, чтобы уловить, что у одного из убежищ что-то началось, и отдал команду. Я не мог оторваться от зрелища, которое еще долго будет мне сниться, и тогда я буду просыпаться от собственного крика, пугая Элли. Гауп делал свое дело. Где-то на орбите пришла в движение орбитальная группировка. Допотопные компьютеры центра управления проанализировали сигнал и дали команду.

Мы опоздали на секунды, и этого оказалось достаточно, чтобы почувствовать послание местного бога. И главным в моей жизни стало одно — очистить центр от отвратительных тварей, собравшихся здесь. Металлическое кресло, вдруг ставшее невесомым, должно было вот-вот описать уверенную дугу и врезаться в череп одного из человечков, который уже успел увидеть меня, но не испугался, а лишь оглядывался в поисках орудия. Я ликовал, он точно не успеет…

Было больно. Вероятно, теперь уже навсегда мой затылок останется плоским и чувствительным. Носу тоже досталось. Я как-то очень неудачно расположил лицо, опираясь им об пол. Пол был твердым, а нос нет, теперь к плоскому затылку у меня прибавится кривой нос.

Тут я вспомнил, что делал до того. Судя по тому, что в центре управления все еще были живы, у нас получилось. Интересно, чем меня вырубил капитан? Неужели просто кулаком?

Я встал, стараясь не смотреть на окружающих, и уставился на мониторы. Мне понравилось. Сто двадцать восемь огромных толстенных дверей открывались. Тем, кто выйдет из убежища, предстоит о многом подумать.

Я не смог прочесть радость на лице капитана. Даже тогда, когда по восстановленной телефонной связи он выяснил, что его дочь жива и здорова. Он смотрел на монитор, связанный с камерой на площади, которая одной из первых приняла на себя удар сигнала. На площади было достаточно трупов, но капитан смотрел не на них.

Огромная туша с фасеточными глазами парила над площадью. Если присмотреться, становилось понятно, что это не тень накрыла дома, это два огромных полупрозрачных крыла огромными покрывалами падали на город.

Я все-таки увидел ангела.

Капитан очнулся и, не поворачиваясь, неожиданным чистым тенором пропел-прочел:

— В назначенный час откроются стоокие глаза ангела, и расправит он свои крылья и взмоет над Краем, чтобы закончить старое и начать новое…

— Не в этот раз.

Вертолет летел в космопорт, где меня ждал корабль с Сантоса. По крайней мере мне не придется еще раз платить за билет. Сработать в ноль — куда ни шло, вывалиться в минус — это было бы слишком.

Остановились все таймеры на планете. Скоро населению предстоит осваивать новое ремесло — часовщик. Неуловимость сигнала объяснялась очень просто — его нужно было ловить раз в сто двадцать восемь лет. Тот же самый сигнал, который вызывал помутнение рассудка у местных, одновременно заряжал таймеры и давал им точную настройку. Не знаю, возможно ли это, но ангелы, вероятно, тоже создавались сигналом, чтобы после того, как сигнал исчезнет, вслед за ним исчезать без следа.

Жителям Края придется жить со знанием того, что неизвестно, что и когда произойдет. Придется выучить число сто двадцать девять и все следующие после него. Быть может, это означает конец для местной церкви. Быть может, это только повод, чтобы к старым священным текстам добавился еще один.

Я понял, что что-то не так, довольно поздно. Сам факт прибытия за мной корабля должен был бы заставить меня насторожиться, но так приятно чувствовать себя в роли спасителя.

Корабль был небольшой, но меня смутил не размер. Пассажиры, с которыми я никак не планировал больше видеться. Здесь были и Первый, и малыш Второй, и мои наниматели, которым, как я понимаю, пришлось совсем не сладко. Заказчиков я оскорбил дважды. Тем, что выполнил контракт, и тем, что им теперь придется с этим как-то жить.

Еще двое ожидавших меня могли не представляться. Так могли выглядеть только жители Сантоса, от них разило величием. Удивление, которое угадывалось за отсутствием работы мимических мышц, вероятно, вызывал тот факт, что никто до сих пор не сообразил бухнуться на колени.

В принципе я их понимаю. Правительство Сантоса было обеспокоено. Они привыкли к предсказуемым отсталым соседям. Пока беспокойство смешано с удивлением, им еще и просто интересно. Почти по-человечески. Мне тоже. Как они будут на меня смотреть, когда узнают все?