Филип Дик - Убик

— Мой видеофон, как я уже говорил, неисправен. Я слышу в нем только голос Глена Ранкитера. Именно поэтому никто не мог до меня дозвониться…

— В самом деле? Это невероятно! — Фон Фогельсанг обошел Джо и направился в глубь помешения. — Мне можно послушать? — Он поднял трубку и вопросительно посмотрел на Джо.

— Один поскред, — сообщил Чип.

Владелец моратория сунул руку в карман своей твидовой тоги и достал оттуда горсть монет. Недовольно покачав головой, на которой высилась шапка в форме самолетного винта, он подошел к Джо и протянул ему три монетки.

— Я беру только на чашечку кофе, — сообщил ему Джо. И неожиданно почувствовал, что давным-давно не ел, а ему еще предстоит встретиться с Эллой. Он решил принять амфетамин — наверное, отель снабжает им своих постояльцев бесплатно — делает щедрый жест.

— Я ничего не слышу, — сообщил фон Фогельсанг, прикладывая трубку к уху. — Нет даже сигнала. Только какие-то помехи, как будто доносятся с очень далекого расстояния. Очень неразборчиво. — Он протянул ему трубку, Джо приложил ее к уху.

Теперь он тоже слышал далекие помехи. «С расстояния в несколько тысяч миль, — решил он. — Что не менее странно, чем слышать голос Ранкитера. Если, конечно, это был его голос».

— Я верну вам ваши деньги, — сказал Джо, откладывая трубку.

— Ерунда, — ответил фон Фогельсанг.

— Но ведь вы не услышали голоса.

— Давайте вернемся в мораторий. Как рекомендовал ваш коллега Хэммонд.

— Эл Хэммонд — сотрудник, который подчиняется мне, — возразил Джо. — Это я принимаю решения о делах фирмы. Я думаю, что мне следует съездить в Нью-Йорк до разговора с Эллой; я полагаю, составление официального рапорта Объединению является более важным делом. Не сказал ли вам Эл Хэммонд, все ли инерциалы покинули Цюрих?

— Все, за исключением девушки, которая провела с вами ночь. — Удивленный хозяин моратория обшарил глазами комнату, прикидывая, где же она может находиться. — Разве ее тут нет?

— Какая девушка? — спросил Джо. Его охватило страшное предчувствие.

— Мистер Хэммонд не сказал мне этого. Он считал, что вы в курсе дела. В данных обстоятельствах упоминание ее имени было бы нетактичным. А разве она…

— Но ко мне никто не приходил… — Кто же это мог быть? Пат Конли? Или Венда? Он принялся ходить по комнате, пытаясь подавить свой страх. «Господи, — подумал он, — надеюсь, это была Пат».

— В шкафу, — сказал фон Фогельсанг.

— Что? — Джо остановился.

— Может, нам следует туда заглянуть? В этих дорогих апартаментах огромные стенные шкафы.

Джо нажал кнопку на дверце шкафа, и пружинный механизм немедленно распахнул ее.

На полу лежало нечто съежившееся, прикрытое остатками того, что было некогда тканью. Казалось, то, что прикрывала эта ткань, пролежало под ней долгие годы — тело высохло до предела, почти мумифицировалось. Джо перевернул его на другую сторону. Весило оно, пожалуй, не больше нескольких футов. От его прикосновения скорченные конечности, маленькие и костлявые, распрямились со звуком, напоминающим шелест бумаги. Черное клубящееся облако невероятно длинных волос прикрывало лицо лежащей на полу. Джо застыл, согнувшись, не имея мужества посмотреть, кто это.

— Старые останки, — сказал фон Фогельсанг сдавленным голосом. — Полностью обезвоженные. Словно пролежали тут столетие. Я спущусь вниз и сообщу об этом директору отеля.

— Это не может быть взрослая женщина, — сказал Джо. — Таким крохотным мог быть только труп ребенка. Это, конечно, не Пат и не Венда, — продолжал он, отбрасывая с лица волосы. — Такое впечатление, словно тело сунули лицом в печь для обжига кирпича.

«Может, это из-за взрыва, — подумал он. — Термическая волна после взрыва бомбы».

Он молча взглянул в маленькое, сморщенное, потемневшее лицо. И уже знал, кто это. Он узнал ее, хотя и с трудом.

Венда Райт.

«Ночью, должно быть, она пришла ко мне в комнату и неожиданно в ней, или вокруг нее, начался какой-то процесс, — подумал он. — Она почувствовала это и тихонько спряталась в шкафу, чтобы я ничего не узнал. Вот так прошли последние часы (или как он надеялся, минуты) ее жизни, но она не подала знака, не стала будить меня. Впрочем, может, она и пыталась это сделать, но ей не удалось, она не смогла обратить на себя мое внимание. Возможно, после неудачной попытки добудиться меня она и спряталась в шкафу? Господи, — подумал он, — надеюсь, это длилось недолго».

— Вы ничего не можете сделать для нее в моратории? — спросил он фон Фогельсанга.

— Слишком поздно. При столь полном обезвоживании и распаде в ней наверняка не осталось ни искры полужизни. Эта девушка?

— Да, — кивнул Джо.

— Будет лучше, если вы немедленно покинете этот отель. Ради вашей собственной безопасности. Холлис — это ведь он, да? — сделает с вами то же самое.

— Мои сигареты, — произнес Джо, — превратились в труху. Телефонная книга на борту корабля оказалась двухлетней давности. Потом скисшие сливки и остывший, заплесневелый кофе. Устаревшие деньги. Везде один и тот же фактор: время. Она говорила это еще на Луне, когда мы добрались до корабля: «Я чувствую себя такой старой».

Он погрузился в размышления, стараясь справиться со своим страхом, который постепенно перерастал в удивление. «Но этот голос по видеофону, голос Ранкитера, — думал он, — что бы это могло означать?»

Во всех этих фактах он не видел никакой логической связи, ни какого смысла. Голос Ранкитера в видеофоне не увязывался ни с одной теорией, которую он мог бы выстроить или выдумать.

— Излучение, — сообщил фон Фогельсанг. — Наверное, какое-то время назад она оказалась в зоне сильного радиоактивного излучения. Невероятно сильного.

— Я думаю, это последствие того взрыва, который убил Ранкитера, — сказал Джо. «Частицы кобальта, — думал он. — Горячая пыль, которая осела на ней и которой она дышала. Но если так, то всех нас ждет такая же смерть: ведь пыль оседала на всех. И теперь она в легких и у меня, и у Эла, и у всех остальных инерциалов. И если это так, сделать уже ничего нельзя. Слишком поздно. Об этом мы не подумали. Нам даже в голову не пришло, что этот взрыв может иметь такой характер, характер цепной реакции. Неудивительно, что Холлис позволил нам улететь. И все-таки…»

Это годилось, чтобы объяснить смерть Венды и высыхание сигарет. Но телефонная книга, монеты, сливки и кофе?..

А голос Ранкитера в трубке видеофона? Длинный монолог, который прекратился, как только трубку поднял фон Фогельсанг. Когда его пытался услышать кто-то, кроме меня, понял вдруг Джо.

«Мне надо возвратиться в Нью-Йорк, — решил он. — Встретиться со всеми, кто был на Луне, кто присутствовал при взрыве бомбы. Мы должны все вместе обсудить и обдумать это. Наверное, это единственная возможность разобраться во всем деле. Прежде чем все мы умрем по очереди — так же, как Венда. Или еще худшим образом — если такое вообще возможно».