Артур Кларк - Сад Рамы

Николь присела в реверансе перед принцем. Генри с неохотой выпустил ее руки. «Завтра, – сказал он. – Мы поговорим завтра». И послал ей воздушный поцелуй.

Солнце уже садилось, когда Николь вышла наружу. «Седан» отца поджидал ее. Мгновение спустя она оказалась на шоссе возле Луары уже в блузке и джинсах. Теперь она была много моложе, кажется, ей было четырнадцать, и отец гнал машину быстрее обычного. «Лучше не опаздывать, – проговорил он. – Представление начинается в восемь часов».

Перед ними высился Шато-д'Юссэ, этот замок со своими башенками и шпилями вдохновил создателя Спящей Красавицы. Он находился в нескольких километрах от Бовуа – вниз по течению реки – и всегда был одним из любимых мест ее отца.

Каждый год в этот день здесь давали представление, инсценируя историю Спящей Красавицы. Пьер и Николь их не пропускали. И каждый раз Николь отчаянно надеялась, что уж на этот раз Аврора избежит укола коварного веретена, которое вот-вот погрузит ее в забвение. И плакала, когда Прекрасный Принц своим поцелуем пробуждал героиню от глубокого сна, подобного смерти.

Спектакль окончился, публика разошлась. Николь поднималась по круглым ступеням, что вели к башне, где предположительно погрузилась в забвение истинная Спящая Красавица. Девушка легко бежала по ступеням, опередив отца.

Комната Авроры оказалась как раз за длинным окном. Задержав дыхание, Николь разглядывала пышное убранство – кровать под балдахином, богатые резные шкафы. Вся спальня была белой. Само великолепие. Николь взглянула на спящую девушку и охнула. Там посреди кровати лежала она сама... Николь, облаченная в белое платье!

Сердце Николь отчаянно колотилось – она услышала, как отворилась дверь и чьи-то шаги направились к ней. Николь, не открывала глаз, пока его пахнущее мятой дыхание не коснулось ее лица. Наконец-то! – взволнованно подумала она. И он нежно поцеловал ее в губы. Николь казалось, будто ее несет самое мягкое из облаков. Всюду звучала музыка. Открыв глаза, она увидела улыбающееся лицо Генри – в каких-то сантиметрах от собственного. И она протянула руки навстречу ему, и он ответил страстным поцелуем, каким мужчина должен одаривать женщину.

И губы Николь ответили, ничего не скрывая; поцелуй говорил – вся она принадлежит ему. Но он отодвинулся. Ее собственный принц нахмурился. Он показал на ее лицо, медленно попятился и покинул комнату.

Она уже заплакала, когда сон ее нарушил далекий звук. Открылась дверь, впуская в комнату свет. Николь заморгала и сощурилась. Сложные, весьма тонкие пластиковые пружинки, только что охватывавшие ее тело, поспешно вытягивались в тросы по каждую сторону матраса, на котором она спала.

Николь пробуждалась очень медленно. Яркий сон не отпускал ее. Но горечь не оставила ее вместе со сном. Она попыталась справиться с отчаянием, напомнив себе, что это сновидение ничем не соответствовало реальности.

– Ты намереваешься целый день лежать здесь? – ее собственная дочь Кэти, спавшая по левую сторону от Николь, уже поднялась и склонилась над ней.

Николь улыбнулась.

– Нет, – ответила она. – Но скажу честно, голова у меня просто кругом идет. Я видела такой сон... Сколько же мы проспали на этот раз?

– Пять недель без одного дня, – раздался голос Симоны с другой стороны. Старшая дочь сидела, деловито расчесывая слежавшиеся за долгий срок волосы.

Николь глянула на часы (Симона была права) и села, зевая.

– Ну и как вы себе чувствуете, – спросила она у девочек.

– Полна энергии, – ухмыльнулась одиннадцатилетняя Кэти. – Я хочу бегать, прыгать, бороться с Патриком... Надеюсь, это последний долгий сон.

– Так говорил Орел, – ответила Николь. – Они надеются, что теперь у них хватит данных. – Она улыбнулась. – Орел говорил, что нас, женщин, понять трудно – в связи с бурными гормональными изменениями в течение одного месяца.

Встав, Николь потянулась и поцеловала Кэти, а потом обняла Симону. Несмотря на неполные четырнадцать лет, Симона ростом была почти с Николь. Заметная девушка – со смуглым лицом и мягким нежным взглядом. Она всегда казалась спокойной и невозмутимой, тем более рядом с мятущейся и нетерпеливой Кэти.

– А почему Элли не с нами? – с легким недоумением поинтересовалась Кэти. – Она тоже девочка, но пока совсем ничего не делает.

Николь обняла Кэти за плечи, и втроем они направились к двери и к свету.

– Ей только четыре года, Кэти, и, как сказал Орел, она еще слишком мала и не может дать им нужной информации.

В небольшой освещенной прихожей рядом с комнатой, в которой они проспали пять недель, все трое облачились в обтягивающие фигуру костюмы, надели прозрачные шлемы, а также шлепанцы, удерживавшие на полу их ноги. Николь внимательно проверила одежду девочек, однако можно было не тревожиться – дверь не открылась бы, окажись кто-нибудь из них неготовой к изменению среды.

Если бы Николь и ее дочери не успели уже один-два раза побывать во внешнем зале, они непременно постояли бы у входа несколько минут, внимательно разглядывая его. Перед ними простиралось просторное помещение длиной не менее сотни метров, шириной в пятьдесят метров. Усеянный световыми полосами, потолок над ними отстоял от пола метров на пять. С точки зрения землян, помещение представляло собой нечто среднее между операционной в крупной клинике и заводом, изготовляющим полупроводниковые приборы. Зал делился на прямоугольные секции, отведенные под различные операции, но ни стенок, ни каких-либо перегородок не было. Помещение бурлило активностью – роботы анализировали полученные результаты или готовились к новым измерениям. Зал окружали отдельные помещения, подобные тому, где Кэти, Симона и Николь проспали пять недель, подвергаясь неведомым экспериментам.

Кэти подошла к самому крайнему отделению слева. Эта небольшая комнатка располагалась в углу – на двух осях, перпендикулярных полу и стенам. На экране возле металлической двери неразборчивой клинописью ползли загадочные знаки.

– А мы не здесь были в последний раз? – спросила Кэти, указав на замкнутую комнату. – Это не здесь мы спали на той странной белой пене и полностью ощущали действие давления?

Этот вопрос прозвучал в шлемах матери и старшей сестры. Николь с Симоной кивнули и, присоединившись к Кэти, стали втроем разглядывать непонятные письмена.

– Ваш отец полагает, что они пытаются добиться, чтобы мы проспали весь период ускорения, который продлится не один месяц, – проговорила Николь. Орел этого не подтверждает и не отрицает.

Хотя все три женщины уже подверглись в этой лаборатории четырем различным исследованиям, живых или разумных существ они в ней еще не видели, за исключением примерно дюжины механических инопланетян. Люди называли эти существа «кубико-роботами», поскольку во всем, кроме цилиндрических ног, позволявших им кататься по полу, эти роботы казались собранными из какого-то игрушечного строительного материала.