Кирилл Кудряшов - Черное безмолвие
— Ира! Влево! — кричит он, когда до грузовика остается метров двадцать.
— А попадешь?
— Хрен его знает! Но если ты не свернешь, то точно попадут они!
Я выворачиваю руль влево, чувствуя, как машина подчиняется мне, буксуя в насте. Только бы не застрять, а то нас пришпилят к этому джипу, как коллекционных бабочек!
Обошлось. Мы несемся теперь параллельно «КАМАЗу», отчего мне становится еще хуже — теперь пули бьются в правую дверь, бодро пролетая над ней.
— Стреляй, твою мать! — кричу я, буквально ныряя под сиденье и держа педаль газа рукой, так как моя нога коленкой впирается в мой же подбородок.
Пулемет строчит не переставая. На несколько секунд мне кажется, что сейчас мы или врежемся куда-то, так как я, скрючившись под приборной доской, совершенно не вижу, куда мы едем, или мадьяровцы все же накроют нас прицельным огнем, пробив бензобак. Но мои страхи напрасны — секунду спустя за моей спиной раздается мощный взрыв, а за ним следует целая серия — это взрывается боекомплект миномета.
— По танку вдарила болванка! — радостно восклицает Марат. Надо же, не я одна здесь увлекалась до войны русским роком. — Вылезай, Ирусь, полюбуйся на костер!
Костер и в самом деле хорош. Грузовик полыхает, словно разверзшийся кратер вулкана, и в этом пожаре периодически разрываются мины и гранаты, разбрасывая веер искр и раскаленных осколков. В стороны от грузовика живыми факелами разбегаются горящие люди. Многие падают на снег и начинают кататься по нему, пытаясь сбить пламя… В инфракрасном диапазоне картина пылающего грузовика выглядит еще более впечатляющей.
Я остановилась и привстала над сиденьем, не думая о шальных пулях, которые вполне могли настигнуть меня с поля боя.
— Добей их. — сказал я, указывая Марату на корчащиеся на снегу фигуры. — Пара очередей, и пусть не мучаются.
— Нет. — неожиданно жестко отвечает он. — Пусть горят.
Я смотрю на него, и читаю в его взгляде ненависть, обращенную не только к этим горящим фигурам, но даже и ко мне.
— Зачем ты жалеешь их? — спрашивает он.
— Потому, что они живые люди.
— А мы с тобой — живые бегуны. И живы мы не их стараниями!
— Марат, ты же был когда-то таким же, как они. Мародером…
— Я никогда не был таким! Они ничтожества!
— Ты считаешь себя выше их? — спрашиваю я, начиная понимать, почему Марат переметнулся на нашу сторону. Он просто хотел быть на стороне победителя, и поняв, что завод, сформировавший вокруг себя мощный костяк, стал более серьезной силой, чем самые крепкие отряды мародеров, перешел к нам.
— Да.
— Ты считаешь себя Богом?
Он стушевался, спрятав глаза в пол.
— Ты считаешь себя Богом? — повторяю я свой вопрос.
— В некотором роде — да. — отвечает, наконец, Марат. — Да. Мы — Боги Безмолвия.
— Мы дьяволы, Марат. — говорю я, усаживаясь на сиденье и нажимая на газ. — Дьяволы. Люциферы. Дети утренней звезды. Держи турель, заходим на того «ЗИЛа»…
Впрочем, до «ЗИЛа» мы домчаться не успеваем. Его разносит в пылающие щепки наш БТР, на броне которого гордо восседает Толя с трофейной «Мухой» в руках.
— Как дела? — кричит он.
— Ничего, — отвечаю я, утирая с лица кровь убитого мной в джипе солдата, — Ликвидировали две огневых точки.
— Мы тоже добили две. Но грузовики с артиллерией все прибывают — едут со стороны «Пятерки», так что, наша разведка их проглядела. Вооружение — минометы и несколько зениток. Крошат наших с большого расстояния.
— Как дела у завода?
— Ворота до сих пор держат, еще никто не прошел. Зенитку, правда, доканали — прямое попадание из миномета. Но мадьяровцев мы, пока, держим на расстоянии. Кроме того, что они пробили ворота своим танком, больше они ничего не добились.
— Но они все еще наступают? — вступает в разговор Марат.
— Не то, чтобы наступают, но и назад не откатываются. Окопались в сотне метров от завода и упорно держатся. Наши отошли назад, под защиту стен, хотя, под таким обстрелом, — он указывает рукой на то и дело устремляющиеся в небо мины, — Защита из них хреновая.
— Так брось на прикрытие Мадьяра мобильный отряд! — говорю я. — Мы сметем их к чертовой бабушке.
— Ребят и так много полегло, так что я отозвал «мобильный» обратно в завод. Мадьяровцы прочно держат нас под обстрелом, и прорваться через их окопавшихся ребят без потерь будет невозможно. Мы прошли на БТРе, как нож сквозь масло, но так то на бронике! Без такой защиты ребята просто все полягут!
В нескольких метрах от нас рвется мина, и мы падаем ничком. Должно быть, противник заметил нас, прорвавшихся к его линии прикрытия, и перевел огонь на нас.
— Погнали! — орет Толя, стуча кулаком по броне, — Накроем их первыми.
Я тоже не намерена дожидаться, пока меня прихлопнут, словно сонную муху, замершую на стекле. Я не муха, я оса — привыкла жалить сама, не дожидаясь атаки.
Джип срывается с места и несется в противоположную сторону от броника Толи — лучше атаковать разные цели.
— Марат, как там, патронов еще много?
— На пару целей хватит. — весело отвечает он, словно уже позабыв о нашей стычке минутной давности, и бодро затягивает, — Делаю я левый поворот…
Я теперь палач, а не пилот…Нагибаюсь над прицелом,и ракеты мчатся к цели— впереди еще один заход.
Вот прибило его на «Чижа» то…
— Дальше не пой. — говорю я, — Сам знаешь, какие там строки.
— Вижу в небе белую черту… «КАМАЗ» Мадьяра теряет высоту! — Марат закатывается веселым смехом, которому вторю и я.
Бред! Мы, два, казалось бы, мирных снабженца, несемся по Безмолвию на джипе с пулеметной турелью, кроша врагов в мелкую лапшу, при этом распевая какие-то дебильные песни о летающих «КАМАЗах», и радостно смеясь. Война, а мы ведем себя, словно дети, вышедшие во двор поиграть в снежки. Или это какой-то защитный механизм, чтобы не сойти с ума от всего этого? Эх, дедушка Фрейд, что ж ты умер так рано, не дождавшись ядерной войны, в который ты бы так пригодился?..
С наскоку мы подбиваем еще один грузовик, как раз тот, что перевел минометный огонь на нас. Ошибка его была в том, что палить он продолжил не по Толиному бронику, а по нам — подвижному джипу, за рулем которого сидела я. При поем пороге чувствительности предугадать, куда упадет выпущенная мина, не составляло никаких проблем, так что, подобрались мы к нему за пару минут, и накрыли огнем из турели, разметав всех солдат, а уж затем подбив бензобак.
Атакуем второй грузовик, но проносимся мимо, не причинив ему особого вреда. Достижением можно считать разве что то, что этот миномет перестал бить по заводу — мадьяровцы залегли на платформу, чтобы не попасть под наши пули. Второй заход тоже не приносит пользы — пули прошибают бензобак, но, он, почему-то, не желает взрываться. То ли бензина слишком много, то ли наоборот мало — совершенно не помню, в каком случае невозможно вызвать детонацию выстрелом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});