Андрэ Нортон - Лунная магия. Книга первая: Луна трех колец. Изгнанники звезд

Это удивительно тренированная группа — а что, если все они, или большая часть, были когда-то мужчинами и женщинами, а не животными? Не таким ли образом Тэсса набирали животных? Возможно, и то название, которое они дали своим превращённым, — маленький народ — полностью соответствовало истине? Ей давно хотелось присоединить барска к своей труппе, в чём она сама признавалась, и я попался в эту ловушку с наивной доверчивостью ребёнка. Может быть, она подействовала на меня какой-то силой, когда мой мозг был смущён и растерян?

Но сейчас важно не то, что случилось и что нельзя изменить, а то, что ещё можно сделать. Где моё тело, моё человеческое тело? Живо ли оно вообще? Я должен найти его, обыскав земли Осколда. Правда, я не имел никакого представления о том, что я буду с ним делать, если найду, но горячее желание отыскать своё тело захватило меня вопреки разуму и логике. Возможно, я был уже слегка не в своём уме.

Теперь меня донимали голод и жажда. Я учуял запахи фермы и человека, встал, вздрогнув от боли в лапах, и стал продираться сквозь кусты. Наверное, теперь во мне было больше от животного: человеческое знание стало помехой охотничьему мастерству. В тусклом двойном свете я скользил от тени к тени вдоль стены из небрежно сложенных камней, мои ноздри улавливали и классифицировали сведения.

Мясо… С языка закапала слюна, в брюхе заурчала пустота. Запах мяса…

Я скорчился в кустах, заглядывая на открытый двор фермы. Там стоял каз, переступая тяжёлыми ногами, были также четыре форса — домашних животных, длинная Шерсть которых шла на изготовление прочной и очень тёплой зимней одежды. Они недовольно поворачивали Длинные шеи, изгибали головы под странными углами и поглядывали на стену. Один из форсов глухо и тревожно закричал: если я унюхал его, то и он, по всей вероятности, узнал о моём присутствии. Ни одного из них я не мог взять, они были в полтора раза больше меня. Зато довольно близко от моего укрытия бродила птица с длинными ногами и острым клювом, который всё время что-то склёвывал с земли. Птица приближалась ко мне и, видимо, не чувствовала опасности. Я выскочил из-за куста и схватил её. Птица завертелась с такой скоростью, какой я от неё не ожидал, и больно клюнула меня, едва не лишив глаза. Только быстрое отступление спасало меня от новой атаки, и я отскочил, понимая, что запросто мог лишиться зрения. По всей вероятности, барски были достаточно хитрыми охотниками, но я-то не был барском. Животные подняли шум, и я поспешно убежал, довольно далеко, прежде чем болевшие лапы и утомлённые лёгкие заставили меня остановиться.

В моём новом теле ночь не ослепляла глаза. Я видел в темноте, как на свету, вероятно, ночь была днём для глаз барска. Перед рассветом я жадно, конечно, не как лакомство, съел какое-то змееподобное существо, которое извлёк из щели между камнями в русле ручья. Затем я отыскал дупло в поваленном дереве, забрался в него и уснул, просыпаясь время от времени и зализывая лапы в надежде, что они смогут нести меня дальше. Я решил перенести путешествие с дневного времени, когда меня могут увидеть, на ночное, что было более естественно для барска, и дремал в дневные часы, ковыляя дальше, когда всходила луна.

Три кольца вокруг лунного диска ярко сияли в эту ночь. Я поднял голову и, не успев сдержать порыв, завыл низким воем, который был как бы эхом звучавшего во мне крика. Это не было просто приветствием, обращённым к небесному страннику. Что-то притягивало и привораживало в этом удивительном зрелище, и я начал понимать, почему жители Йиктора приписывают этому феномену психическую силу.

Луна Трёх Колец означала могущество и власть. Но я жаждал только одной власти — той, что вернёт мне человеческое тело. Вернувшись к ручью, я снова принялся за охоту и на этот раз несколько более успешно, потому что сумел поймать теплокровное животное, пришедшее на водопой. Я пировал как настоящий барск, отогнав на время еды человеческую память, затем вдоволь напился и принялся осматриваться в поисках дороги, вдоль которой следовало идти.

Я побежал по тропе, ведущей с востока на запад через лес, потому что кустарник вдоль главной дороги кончился и вокруг теперь лежало открытое пространство. Земля Осколда была заселена не густо, по крайней мере, в этой части. До наступления зари я прошёл мимо второй крепости, такой же, как и та, где меня держали в плену, только при этой был посёлок — лагерь с бараками для тех, кого не могли вместить стены. С восточной стороны расхаживали часовые, там же были привязаны верховые казы в несколько рядов. Мне показалось, что силы Осколда приведены в полную боевую готовность в ожидании вторжения врага. Я прошёл довольно близко от одного каза. Он принюхался и заорал, а его собратья подхватили вопль. Люди закричали, осветили фонарями хижины, но я поспешно юркнул назад.

Если внешние границы области были совсем не тронуты плугом, то новая местность, куда привела дорога, стала другой, и разумнее было идти ночью, а не днём. Миновав лагерь, я дошёл до деревни и прошмыгнул через поля. Урожай почти по всей стране был убран. Когда я крался мимо какой-то фермы, меня испугало тявканье охотничьей собаки, в котором прозвучало предупреждение. Другие животные подняли тревогу и всполошили всю деревню. Я опять увидел свет фонарей, услышал крики людей и дикий лай собак.

Реакция населения Йим-Сина и слова Майлин уверили меня, что барск — редкое и опасное животное. Допустим, меня увидят, и какой-нибудь фермер спустит собак на странного нарушителя границ. Что тогда? Идти в густонаселённую местность равносильно самоубийству. Я бродил в чаще, выбирая место для дневного сна и слыша скулёж в собственных мыслях. Но ведь где-то в землях Осколда скрывался ответ на вопрос о судьбе моего тела, и я ДОЛЖЕН был узнать его!

Наученный горьким опытом, я не рискнул охотиться в фермерских дворах. Но дикой пищи было мало, и она была пуглива, так что поиски пищи привели меня наконец к огороженному полю. В эту ночь на небе не сверкали Кольца, всё было затянуто тучами. Это придало мне храбрости в попытке ещё раз попытаться завладеть домашней скотиной.

На одном поле мне попались фоду, а я уже знал, что Майлин везла с собой именно их сушёное мясо, хотя эти были довольно малы. Вероятно, у них с Тантакой были какие-то общие предки, но одомашнивание и направленное размножение укоротили им ноги, сделали фоду более толстыми и явно более глупыми. Передо мной стояло только одно затруднение: они спали, сбившись в кучу, и всё стадо вкупе могло испортить всю охоту.

Я крался вдоль стены, осторожно принюхиваясь, не пахнёт ли собаками, но пролетавший ветерок доносил до меня только запах спящих фоду. Если бы у меня был напарник, всё прошло бы очень просто: один обошел бы стадо по ветру и спугнул животных прямо в ждущие зубы партнёра. В конце концов я решил, что моё лучшее оружие — быстрота, и побежал по ветру. Долго ждать не пришлось: куча спящих зафыркала и распалась. Я кинулся на визжащее животное, схватил его и поднял, несмотря на сопротивление. Перебраться через стену с таким грузом оказалось весьма нелегко, но голод — лучший помощник, и я утащил добычу в кучу камней на берегу, которая могла послужить мне крепостью, хотя я и не думал, что меня станут осаждать.