Кровавое Благодаренье (СИ) - Большаков Валерий Петрович
Глава 9
Понедельник, 15 апреля. Утро
Оклахома, окрестности Элк Сити
Бодрой езды не вышло, топали пешком — вчерашний день установил свои жесткие правила.
Мы поначалу шагали вразвалочку по обочине, высматривая подходящее транспортное средство — шестеро отступающих морпехов, чванливых и капризных. То им амфибия не подходила, то двигательный отсек разворочен прямым попаданием, то внутри все заляпано ошметками плоти…
А потом нас обогнал вполне себе гражданский грузовик, чей кузов был набит некомбатантами вперемежку с растерянными вояками. Мы едва успели вздохнуть завистливо, глядя вслед «бортовухе», когда с небес сорвалась ракета «Хеллфайр» или что-то вроде того.
Трехтонку занесло и переломило, а пассажиров, как виноград в давильне, разваляло в кровавое месиво. И только тут мы соизволили глянуть в ясное небо — там кружила целая стая беспилотников…
Где сидели их операторы, со своими джойстиками, мышами и мониторами, неизвестно, но, стоило только серо-синему «Риперу» лениво сойти в пике, как нашу шестерку сдуло.
Мы резво бежали к «гипсовым холмам», блестевшим на солнце так, словно их присыпали битым стеклом, и укрылись под зыбким пологом рощицы гикори.
Рванула пара сброшенных бомб, злобно провизжали осколки, калеча деревья. Упади «подарки» метров на двадцать ближе, нам бы точно несдобровать, но, видать, «черногвардеец», азартно руливший дроном, мало смыслил в лазерном наведении.
Прошипела ракетка, сломив крученный ствол раскидистого можжевелового дерева. «Рипер» провыл по-над самым леском, и стал набирать высоту.
В следующую минуту неизвестно кто отомстил за наш страх и драп — вдалеке, за холмами, кучно поднялись «Стингеры». Вероятно, не всех морпехов перебили.
Малые, да удалые ракетёшки здорово проредили стаю дронов — к земле закувыркался «Рипер» или «Предатор», не разобрать; вошел в штопор «Грей Игл» и еще что-то беспилотное.
Кровожадные игрушки сместились к северо-востоку, карая неведомых зенитчиков, а мы тотчас же воспользовались моментом — покинули спасительную чащу, пока удаленные игруны не занялись лесоповалом.
Неприятно было шагать по открытому пространству, ощущая себя под прицелом. Правда, на автостраду мы больше не выходили — двигались по цветущей степи зигзагом. От одиночной скалы — до купы скрюченных акаций… Рысью — во-он до того крутого холма, густо заросшего кустарником, а оттуда до топкой промоины, затененной лысыми кипарисами.
К дороге мы вернулись, едва начало темнеть, а заночевали в перевернутой фуре, битком набитой джинсами «Wrangler» из знойной Индонезии — хлопчатобумажные изделия классических фасонов валялись по всей дороге…
* * *
Ранним утром мы продолжили путь, и чуть ли не сразу углядели впереди «двойников» — троих солдат в такой же, как и у нас, форме.
— Кажись, морпехи, — сощурился Рахимов.
— Кажись, — я глянул вверх. Чисто.
Американцы впереди неуверенно скучились, замечая нашу шестерку. Молодцы, не бросили оружие — у каждого на плече болталась М-16. Мало того, они еще и «поросенка» тащили с собой — 5,56-мм ручной пулемет. Запасливые ребята.
— Эй, парни! — несмело воскликнул рослый молодчик, кровь с молоком. — А вы куда?
— Вперед! — браво ответил Видов, поднаторевший в «инглише». Хотя акцент у него был, конечно, чудовищный.
— Тогда нам по дороге! — осклабился молодчик. — Я — Том, а это — Мартинес!
Худущий и смуглый боец стеснительно улыбнулся, а третий, то ли мулат, то ли креол, оскалился во все тридцать два, как на рекламе зубной пасты:
— Олли Пратт!
— Майкл, — поручкался я с «однополчанами».
— Чак, — невозмутимо представился Призрак Медведя.
Боярский сверкнул хищной улыбочкой:
— Мигель Альварадо!
— Санчо, — скромно отрекомендовался Харатьян.
Вряд ли актеры владели испанским более, чем на уровне разговорника, но поддержать пустопорожнюю болтовню могли. «Ола, амиго!» — «Буэнос!» — «Аста ла виста, бэби!»
А если Мартинес начнет лопотать на родной речи Сервантеса, грозно нахмурим брови: «Разговорчики в строю!»
— Forward march! — резко вытолкнул Чарли, и сборная команда из рот «Альфа» и «Браво» дружно зашагала по обочине.
* * *
Через полчаса нашего полку прибыло. Семь морпехов вышли на пустынную дорогу с правой стороны — потрепанные, с мальчишеской гордостью белевшие окровавленными бинтами. Самые крепкие волокли на себе две пусковые трубы «Стингеров» и запас зенитных ракеток.
Мы перезнакомились на ходу, и добродушный громила Лонг Шэддок с нашивками комендор-сержанта живо выстроил нас, наводя «орднунг унд дисциплин». Мы с Чаком только рады были перевалить на него командование вместе с ответственностью.
Нам светиться ни к чему.
Так мы и вошли в пределы Элк Сити — организованной колонной, громко тюпая ботинками по Южной Мэйн-стрит.
Похоже, что «Черная гвардия» обошла или вовсе не приметила городишко — ни погромов, ни пожаров. Правда, следов поспешного отхода — сколько угодно. Жители сонного тауншипа в ужасе разбежались, роняя тряпье, посуду, горшки с цветами, набитые чемоданы…
Ну, поведение «мирняка» вызвало у нашего нового командира лишь презрительную усмешечку. Зато потом, когда на парковке у «Хэмптон Инн» обнаружились армейские грузовики с прицепленными гаубицами… Четыре пятитонки стояли, как попало, а бойцы разбрелись, цедя халявное виски из бара брошенного мотеля.
И Лонга Шэддока будто расколдовали — привычное добродушное ворчанье сменилось злобным ревом потревоженного чудовища. Комендор-сержант орал, раздавал тумаки и затрещины, а когда полупьяные артиллеристы затрепыхались, вякая о правах и свободах, мы с Чаком и Харатьяном демонстративно передернули затворы. Звучное клацанье умножилось, и вот морпехи стоят супротив армии США, с винтовками наперевес. Даст Шэддок отрывистую команду — все нарушители воинской дисциплины лягут.
Видать, до армейщины тоже дошла эта простенькая истина. «Джи-Ай» не то, что сбледнули — позеленели.
— Машины заправить! — загромыхал комендор-сержант. — Разрешаю взять провизию в магазине напротив. Привести себя в порядок. Отправление через пятнадцать минут. Р-разойдись!
Я с Димой и тезкой потрусил к усохшему подобию городских супермаркетов. Витрину кто-то уже высадил, и мы вошли «через окно», скрипя и хрустя стеклом.
— Знаешь, я уже как-то успокоился, — выговорил Харатьян. — Всё боялся — раскусят, вычислят… А сейчас… Мы двигаемся туда, куда нам надо — это главное!
— И не говори… — пробурчал Боярский. Дернув за кольцо, он вскрыл баночку «колы», и выхлебал наполовину. — Но все же лучше сохранить инкогнито до самого Нью-Йорка, хе-хе…
— Затариваемся, — улыбнулся я, — а то Длинный Шэддок и нам вломит!
Мы сделали две ходки, перетаскав ящики с консервами, сухариками и прочей снедью, а как только время истекло, раздался хтонический рык комендор-сержанта:
— To the trucks!
* * *
Оклахома-Сити ничем не поразила, разве что многолюдством. А так — обычный провинциальный город, не тянувший даже на областной центр. Но народищу…
Наверное, беженцев со всего штата набралось здесь куда больше, чем коренных. Понаехали!
Отряд Лонга Шэддока по пути разросся до сотни рядовых с сержантами, и нас с ходу определили в экспедиционный отряд полковника Бершилла — энергичного, кряжистого мужичка с зычным голосом и простецкими манерами деревенщины.
Каждому выдали целый мешок всякого добра — матерчатый поясной ремень, спортивные туфли, зелёное повседневное кепи, куртку и брюки, просторную белую футболку и просторные белые трусы, зелёные шерстяные носки, голубую пластмассовую мыльницу, кусок мыла «Дайал», голубой пластмассовый футляр для зубной щётки, крем для бритья «Барбасол», бритву, тюбик зубной пасты «Крест», зубную щётку, резиновые тапочки, которые морпехи звали «душевыми тапками», серые шорты, жёлтую спортивную фуфайку с красной эмблемой корпуса морской пехоты на груди, большую вещевую сумку из зелёного брезента, с широким ремнём, который зацеплялся за кольцо в верхней части, две простыни, подушку и одеяло.
