Сакё Комацу - Времена Хокусая

Господин Кэй надел пальто и вышел на улицу. Все было, как всегда. Хорошая погода, праздничное настроение. Люди неторопливо прогуливаются. Девушки в ярких, нарядных кимоно. Молодые люди в новеньких костюмах. По-видимому, ничего чрезвычайного не произошло. Ну и прекрасно: сейчас он купит сигарет, и все встанет на свое место. Вот и киоск, где он всегда покупает сигареты…

Но… что за дьявольщина?! Господин Кэй чуть не закричал. Табачный киоск исчез. То есть сам-то киоск не исчез, но вывески не было. Еще можно понять, что он закрыт, — сегодня ведь Новый год. Но вывеска… Не утащил же ее торговец к себе домой? Неужели разорился? Какая нелепость — закрыть торговлю, прекратить существование в канун Нового года…

Впрочем, все ведь бывает. Наверно, задолжал, не погасил долг своевременно, ну и пришлось закрыть лавку… Жаль беднягу. Такой вежливый был, обходительный… Господин Кэй почесал в затылке и решил дойти до станции электрички. Это не так уж далеко. На станции есть буфет. Он работает без выходных, даже в праздники.

Однако странности не прекращались. Еще один табачный киоск, по дороге на станцию, тоже, кажется… И вывески нет, и вообще никакого намека на то, что здесь торговали сигаретами. Господин Кэй все больше и больше хмурился.

Кто его знает, что происходит… Может быть, забастовка профсоюза торговцев табачными изделиями? Весьма вероятно. Причин сколько угодно — хотя бы малые прибыли. Знал бы заранее, так закупил бы впрок. Впрочем, забастовка, наверно, скоро кончится. Потребители поднимут такой шум, что табачникам тошно станет… Размышляя таким образом, господин Кэй дошел до станции.

Вот и буфет. Господин Кэй уже приготовил мелочь и шагнул к стойке. Сейчас, сейчас… Сейчас он закурит, ух, и затянется! Он проглотил слюну… и вытаращил глаза. На прилавке было все что угодно, только не сигареты… Нигде ни одной пачки.

Господин Кэй отошел от буфета и остановился в некотором отдалении. Он провел рукой по глазам, погладил подбородок. Что же это такое? Как видно, у него, а не у жены голова не в порядке. И к буфету подходить боязно. Начни он объяснять, что к чему, длинно и нудно, да еще показывать на примере с газетной закруткой, пожалуй, на него посмотрят как на сумасшедшего. Еще угодишь в психиатрическую клинику. Только этого недоставало… Но все-таки как это могло случиться, что весь табак бесследно исчез за одну ночь… Странно…

Украдкой, скосив глаза, господин Кэй наблюдал за буфетом. Он ждал, что вот-вот кто-нибудь придерется, потребует сигарет и начнется скандал. Тогда он тоже присоединится к покупателям. Уж он такое устроит?.. Он ждал и ждал, но ничего не происходило. Люди подходили, покупали бутерброды, пили пиво, расплачивались и спокойно удалялись.

Господин Кэй огляделся кругом. Ни одного курящего. Огромная уродливая урна, стоявшая при выходе на перрон, тоже исчезла. Просто безобразие, и все. Ему даже обидно стало за сигареты.

Он пошел домой другой дорогой. На всякий случай. Но, как он и думал, все магазины были закрыты. Открыт только пачинко,[7] но среди премий сигарет не было. Последняя надежда рухнула.

Господин Кэй понял, что достать сигарет не удастся, однако желание курить от этого не уменьшилось. Даже наоборот — увеличилось. Оно стало мучительным, как зубная боль. Господин Кэй уже не смотрел по сторонам — он смотрел под ноги. Хоть бы какой-нибудь окурочек, самый завалящий, самый замусоленный. Хоть щепоточку табаку, хоть крошку… Нет, ничего похожего ему не попадалось.

— А-а, пришел? — встретила его жена. — Ну, купил то, что хотел?

— Нет! — отрезал господин Кэй и заперся в своей комнате.

А желание курить возрастало с каждой минутой. Какая мука! Он пробовал жевать конфеты, грызть карандаш — все напрасно. Это проклятое желание никак не обманешь. Наверно, оно такое сильное потому, что нет сигарет — вообще нет! Господин Кэй затопал ногами, заскрежетал зубами, стукнул кулаком по столу. Потом он заплакал. Слезы застлали глаза, на секунду он перестал видеть. Тыльной стороной руки смахнул слезы и…

…На краю стола лежала пачка сигарет. Галлюцинация, бред?! Сердце у него бешено заколотилось, он и верил и не верил. Сейчас она опять исчезнет… Да нет же, нельзя этого допустить! Его рука действовала сама по себе, независимо от разума. Рука схватила пачку, выдернула из нее сигарету, сунула в рот, чиркнула спичкой — спички лежали тут же.

О, блаженное ощущение! Это уже не галлюцинация. Милый, горький, едкий вкус дыма! Господин Кэй делал затяжку за затяжкой и наконец почувствовал себя человеком.

Тут он заметил валявшуюся на полу склянку. Читая на этикетке текст, напечатанный мелким шрифтом, господин Кэй вспомнил, что вчера вечером, после того как было принято великое решение, они вместе с женой проглотили по одной таблетке этого нового лекарства.

«…новое патентованное средство, над которым пришлось немало поработать химикам, фармацевтам и биологам, чтобы помочь людям, бросающим курить. Удивительные свойства!!! Человек некурящий после приема одной таблетки вскоре забывает все, что связано с курением. Слова „табак“, „сигареты“, „папиросы“, „пепельница“ полностью исчезают из его памяти. Однако на людей, отравленных никотином, наше средство оказывает иное действие: они помнят, но перестают видеть и осязать табачные изделия. Происходит явление, сходное с дальтонизмом, когда человек вместо одного цвета видит другой. Средство действует примерно в течение двенадцати часов. Как только его действие прекращается, немедленно принимайте следующую таблетку. Вскоре вы достигнете желаемого результата и совсем бросите курить…»

Господин Кэй еще секунду подержал склянку, потом выбросил ее в мусорную корзину под столом. Его переполняло счастье. Насвистывая веселенькую мелодию, он выбежал из комнаты и бросился к жене. Она сидела у окна с вязанием и не заметила, как он вошел.

Господин Кэй наклонился и гаркнул ей в самое ухо:

— А сигареты-то нашлись!

Она вздрогнула, выронила вязанье и недовольно сказала:

— Ну, что ты кричишь из-за пустяков?! Я чуть не оглохла!

Синити Хоси

НАДЕЖДА

Семь часов утра.

В сонной тишине комнаты что-то щелкнуло. Механическая кровать колыхнулась и начала мерно покачиваться. Микрофон, вделанный в изголовье, сказал громким шепотом:

— Доброе утро! Пора вставать! Сегодня — первое августа 2003 года. Желаю вам, чтобы этот день был таким же благополучным, как и все остальные…

Господин Ная вскочил, даже не дослушав до конца навязшую в зубах фразу. Вообще-то поднять его с постели не так просто. Голосу, записанному на пленку, приходится хорошенько потрудиться. Сначала микрофон говорит тихо и вкрадчиво — шелестит, как легкий утренний ветерок. Потом ветер крепчает. Но господин Ная упрям. Он встает только тогда, когда барабанные перепонки почти лопаются от гневного грома: «Доб-р-р-р-ое ут-р-р-р-о! По-р-р-а вставать!» Но за последнюю неделю с господином Ная что-то случилось. Он стал вести себя, как примерный школьник: вскакивает, лишь только заслышит первую фразу.