Джон Бойд - Последний звездолет с Земли

Во всем этом для меня много непонятного. "Например, я совершенно не понимаю, как вы могли допустить оплодотворение. Если бы не это, при моем содействии все закончилось бы выговором... К тому же публичный дом вашего университета считается лучшим в стране!

Я конфиденциально разговаривал с Белли. Она была вне себя от ярости и совершенно растеряна. Она призналась, что вы были в ее заведении желанным гостем. Другие студенты - любители в сравнении с вами. Как вас угораздило связаться со специалисткой другой категории, дав придачу поэтессой?

- Она помогала мне в исследованиях.

- В исследованиях? Что же вы изучали - копуляционные ритмы поэтесс?

- Что вы, моя работа была куда более прозаичной. Кратко говоря, целью моего проекта было ликвидировать категорию Хиликс.

- И она вам в этом помогала?

- Она не догадывалась о последствиях моих исследований. Вначале я помогал ей в создании поэмы о Файрватере, но нам пришлось отказаться от этого, когда мы узнали, что его биография под запретом. И тогда я уговорил Хиликс помочь мне в создании электронного Шекспира.

- Нетрудно догадаться, каким образом вы ее уговаривали... Я, конечно, не против ликвидации бесполезных категорий, но вам не приходило в голову, что вы действуете без всяких полномочий? Это мое Министерство решает вопрос о ликвидации или создании категорий.

- Вы правы, но полномочия понадобились бы только по завершении проекта, а мои исследования находились в начальной стадии. - Халдан ударил кулаком о ладонь. - Вы, наверное, подумаете, что у меня мания величия, но когда я представил бы готовый проект Министерству Социологии, он наверняка был бы одобрен. Даже если бы его отвергли, вы поддались бы под натиском Департамента Просвещения! Подача проекта, несомненно, шла бы законным путем, но я лично уведомил бы о нем кого следует.

- Скорей всего, мы действительно приняли бы ваш проект, - согласился Брандт. - У нас пять категорий, подлежащих ликвидации, и первой в этом списке значится поэзия.

Брандт в задумчивости начал тереть шею. Халдан ждал. Внезапно социолог уперся ладонями в стол и нагнулся к юноше.

- У меня к вам предложение. Я - главный присяжный. Теоретически мои функции чисто административные, но в действительности от меня многое зависит. Я предлагаю вам сделку. Буду говорить без обиняков, потому что завтра вы станете обычным рабочим и не сможете против меня свидетельствовать, понятно?

Халдан кивнул головой.

- Я готов ходатайствовать перед судом, чтобы вам было назначено минимальное наказание. Это означало бы, что вы сможете избрать для себя любую специальность, разумеется, не в составе группы специалистов. Тогда вы могли бы без помех продолжить свои исследования. Вы стали бы привилегированным пролетарием, а мы обеспечили бы вас оборудованием и материалами.

- Что от меня требуется? - напрямик спросил Халдан, невольно подхватывая откровенный тон социолога.

- Только одно. Работая над своим проектом, вы будете одновременно работать над заданием, которое я вам дам.

Халдан насторожился. Брандт держался свободно, как и раньше, но пальцы, нервно барабанящие по крышке стола, выдавали внутреннее напряжение.

- И что это за задание? - настороженно поинтересовался Халдан.

- Вы подготовите ликвидацию Министерства Математики.

- Это же мое Министерство!

- Ошибаетесь. Оно было вашим.

Стараясь сохранять спокойствие, Халдан спросил:

- Почему вы думаете, что я с этим справлюсь?

- Декан Брэк отзывался о вас, как о непревзойденном гении математики. Раз уж вы справились с литературой, с математикой не должно возникнуть особых проблем. Наши компьютеры могут решить любое математическое уравнение, но нам нужно устройство, способное преобразовывать устные команды в математические символы.

Халдан содрогнулся, услышав, чего от него хочет Брандт, но внутренний голос подсказал ему, что социолог прав. Создание кибер-конвертора было реальностью. Но почему такое предложение исходило именно от Брандта? Ведь математики наверняка знали о возможности создания такого конвертора.

И не создавали его!

- Мне это не трудно, но зачем ликвидировать Министерство? Оно вам совсем не мешает.

- Грейстоун требует возобновления полетов. Если космос будет открыт, это придаст обществу динамизм. Произойдет экспансия. Научные открытия отодвинут на задний план общественные ценности. Мы должны помешать этому.

Значит, Халдан не одинок в своих мечтах о возвращении древних, славных традиций. Конфликт вокруг космоса шел на самом высоком правительственном уровне. К сожалению, ему предлагала союз не та сторона, к которой он бы охотно примкнул.

- А что будет, если я потерплю неудачу?

- Вы будете переведены на другую работу, которую тоже выберете сами.

- А в случае удачи?

- Атакуем снова.

- Кого?

- Министерство психологии.

- Но, послушайте, - Халдан попытался выдавить из себя улыбку, - если вам удастся ликвидировать все категории, некем будет управлять, и придется ликвидировать собственное Министерство!

- Это не ваши заботы! - гневно проговорил Брандт.

- А если я откажусь?

- Вам останется надеяться только на суд. На абсолютно беспристрастный суд.

Брандт предлагал ему бессмертие - бессмертие маркиза де Сада или Файрватера-1.

На протяжении последних двухсот пятидесяти лет подобные предложения наверняка делались сотням математиков, и лишь один его принял. Халдан мог либо выбрать бессмертие, либо умереть бесславно, как те, но с честью. Существовал и третий вариант, о котором Брандт не знал. В случае удачи, ликвидация ожидала бы самих социологов. Юноша готов был принести в жертву свою жизнь, но не собирался содействовать ликвидации Министерства Математики - тем более что министром был Грейстоун.

- Ничего не выйдет, сэр. Я не Файрватер-1 и не буду создавать еще одного Папу.

Брандт поднялся и вышел не попрощавшись.

За ленчем Халдан оценивал и взвешивал свои беседы с присяжными.

Флексон готовил его долго и тщательно. Халдан ожидал серии молниеносных, хитро сформулированных вопросов, которые должны были вытащить на свет его безбожное, атавистические и антиобщественные взгляды. Вместо этого он провел корявую, отрывочную беседу со старым склеротичным педагогом, выслушал тираду религиозного фанатика и отверг предложение коррумпированного социолога.

Флексон ошибся только в одном. Социолог вовсе не тратил время на пустые слова: он сразу перешел к делу и предложил сделку.

Халдан пришел к выводу, что неплохо сыграл прилежного студента, который случайно сбился с пути. Правда, никто из присяжных особо им не интересовался. У них хватало собственных забот.