Коллектив авторов - Полдень, XXI век (январь 2011)

– Ответь мне на один вопрос, и я спишу тебе прошлый долг, – сказал гость. – А эту дозу получишь на бонус.

На лице Васи, бледном, угристом лице человека, который редко выходит на солнце, выступил пот.

– Я не могу разглашать секреты, которые стали мне известны в ходе профессиональной деятельности, – нетвердо сказал программист.

Тарас от души рассмеялся.

– Ну-ну, – сказал он, положил перо и отхлебнул пива. – Вопросик будет не об этом. Вы здесь очень хорошо живете.

Вася хмыкнул и хотел возразить, но Тарас пресек его поползновения в корне.

– Ты знаешь, что такое удобства во дворе? – осведомился гость. – А готовить на примусе похлебку из собачатины и радоваться столь сытному обеду умеешь? Ты называешь свою хату конурой – а ты видел детей, живущих в собачьих будках около сожженных федералами домов и по примеру воспитавшей их суки отрывающих куски тухлого мяса с трупов повешенных родителей?

Коннор сморщился.

– Тарас, перестань, меня сейчас вырвет… ну что ты завелся…

– Я не завелся, – спокойно ответил Тарас. – Я провожу маркетинговое исследование.

– Да, ваши станицы пылают уже четыре года, – сказал программист. – Но я ни одной дровины в этот костер не подбросил, ты же знаешь.

– А из тебя тоже неплохой поэт получился бы, – едко сказал гость.

Вася отмахнулся.

– Я и в армию не пошел, чтобы не участвовать в плясках вокруг этого огня, – закончил он.

– Да? А я думал, потому, что ты пидорас, – невинно заметил Тарас.

Коннор перехватил бутылку за горлышко и замахнулся. Программист увидел, как стеклянное донышко коснулось головы гостя. В этот миг центр груди Васи вспыхнул нестерпимой болью, а самого программиста снесло со стула. Коннор с маху приложился спиной о шкаф. Самочувствия Васе это отнюдь не улучшило. Бутылка, которую Коннор все еще сжимал в руке, встретилась с боком кристаллохранилища и разлетелась стеклянным дождем. Когда программиста обдало горькой пеной, он уже понял, что произошло. Тарас врезал Коннору под дых, когда тот раскрылся. Вася сполз на пол, свернулся в позе эмбриона и сосредоточился на том, чтобы протолкнуть в горящую огнем грудь хоть несколько глоточков воздуха. Программист услышал приближающееся похрюкивание киберуборщика. Рецепторы робота уловили звон стекла и тяжелый удар об пол, и теперь киберуборщик спешил выполнить свою миссию.

– Извини, – услышал Коннор, но сначала даже не понял, что это произнес Тарас, – таких мягких, почти нежных интонаций Вася в его голосе никогда раньше не слышал. – Ты мне так помог… Я просто хотел узнать, что ты за это хочешь. Мы могли бы…

От изумления Вася даже перестал ощущать боль. Тарас не мог не то что сказать, а даже подумать ничего подобного. Коннор открыл глаза. Гость смотрел на распростертого на полу программиста, явно ожидая ответа. И тут Вася понял, кто с ним разговаривает. Коннор непроизвольно облизнулся, но вместо горечи пива ощутил солоноватое тепло крови. Несколько осколков закончили свой полет на Васиных щеках, и теперь кровь стекала по лицу. Черный стальной паучок уже водил хоботом по полу вокруг хозяина, убирая осколки и разлившееся пиво.

– Извини, Ко… Тарас, – сказал Коннор. Робот, покончив с влажной уборкой, деловито провел мохнатыми лапками по щекам хозяина. – Но ты не в моем вкусе. Мне от тебя ничего не нужно, кроме черного.

Тарас облокотился на стол и закрыл лицо руками. Киберуборщик продезинфицировал порезы, и три точки – на левой скуле, щеке и на подбородке Васи – отозвались жжением. Робот залепил порезы пластырем. На передней консоли уборщика замигали зеленые огоньки. Коннор погладил стального паучка.

– Молодец, – сказал Вася. – Возьми с полки пирожок.

Робот обиженно хрюкнул – пирожков он не ел, да и не было их на полочке, – и укатил обратно в комнату. Программист поднялся и проковылял к столу. Голова кружилась, в глазах плавали черные точки.

– А я и не знал, что Костик гей, – сказал Коннор и отхлебнул из бутылки.

– Бисексуал.

– Ну да. Тарас, да ладно тебе… Я же все понимаю.

– Мне вот интересно, что будет со мной, когда я наткнусь на кого-нибудь… менее понимающего, – глухо сказал гость.

«Да ничего особенного», – весело подумал Вася, но деликатно промолчал.

– Что вообще со мной будет? – спросил Тарас. – Я окончательно стану им?

– Никто вплотную не занимался этим вопросом, – ответил программист. – А пик отключений сдвоенных синтур приходится на вторую неделю их существования, я специально посмотрел. Но мы же не спрашиваем клиенток, почему они требуют отключения. Может, за две недели им такая модификация ебарей надоедает. А может, две личности в одном мозгу за это время рвут общее ментальное пространство на клочки. Пойми, дружище, это ведь шизофрения в чистом виде. Разница только в том, что обе твои личности в равной степени реальны. И ты помнишь, что говорит и делает другой. И он тоже помнит твои действия. И иногда перехватывает управление на себя. Вам нужно как-то договориться, если вы – вы оба – хотите выжить. Другого пути нет.

Тарас молчал. Коннор покосился на лежащий между его руками сверток и произнес:

– Ты закончил свое маркетинговое исследование?

Гость молча придвинул пакет к Васе и отвернулся. Когда он снова посмотрел на Коннора, программист почти прикончил свою бутылку пива. Нетронутый сверток лежал на столе.

– Я хотел узнать, – устало сказал Тарас, – чего вам не хватает?

Он кивнул в сторону кристаллохранилища.

– Почему каждый из вас хочет примерить на себя личину Аристотеля, Гитлера, Воронцова, трехчленного марсианина?

– Не каждый, – возразил Коннор.

– Да, не каждый, – кивнул Тарас. – Так почему же ты выбираешь старый добрый черный? Ведь ты мог поиграть с этими масками на халяву. И от них ломок не бывает.

– Бывает, еще как, – угрюмо сказал программист. – Когда все тело воет – это одно, а когда крышу сносит и перестаешь понимать, Вася ты или Навуходоносор… Я не хочу хавать это дерьмо, не хочу прокручивать в подкорке косо слепленные тизеры. Пусть это будет бред – но это мой бред, а не криво хакнутая программа с «Белл Системз».

– Тизеры? – переспросил Тарас.

– А, ты ведь и не знаешь, – сообразил Коннор. – За то время, что ты провел вне игры, появилась новая идея – полной деташизации, или гомикрии. И теперь почти любой сеанс эктогенезиса – это тизер. «Стань Наполеоном всего за 200 тысяч евро», «Почувствуй себя Калигулой – только в этом месяце за 99 999 евро» и тому подобное – в конце каждого сеанса. Людей тошнит от этой жизни. Каждому худосочному подростку хочется установить новый порядок, стать властелином мира, подорвать проклятую систему и замочить при этом пару-тройку оборзевших гомиков.