Филип Фармер - Сказочный корабль (перевод М. Ахманова)

Через своих эмиссаров Артур потребовал выдать ему Джона; в противном случае он угрожал Пароландо войной. Это требование было, конечно, отклонено, хотя в душе Сэм готов был с ним согласиться. Его удержали гордость и страх перед возможной междоусобицей в стране.

Теперь Джон послал четырех человек с заданием убить Артура. Двое из них погибли; остальным, легко раненным, удалось бежать. Их миссия не увенчалась успехом, и это означало, что вторжение неизбежно. Артур не только хотел отомстить Джону — он также жаждал захватить в свои руки железные копи.

Четырнадцатимильную полосу по правому берегу Реки между Пароландо и Новой Британией занимала Земля Чернского. Выходец из шестнадцатого века, украинский кавалерийский полковник Чернский отказался вступить в союз с Артуром. Страна, расположенная севернее Новой Британии, была известна как Княжество Иэясу. Этот японец являлся исключительно важной персоной — в 1600 году он основал сёгунат Токугава со столицей в городе Эдо, названном позднее Токио. Шпионы Сэма доносили, что Артур и Иэясу неоднократно совещались относительно совместного военного похода.

На север от Княжества Иэясу, выше по Реке, располагалась Клеомена. Этой микроскопической страной управлял Клеомен, царь Спарты, родич знаменитого Леонида, оборонявшего от персов Фермопилы. Клеомен трижды встречался с Артуром и Иэясу за последние полгода.

Южнее Пароландо на одиннадцать миль простиралась Публия. Ее правитель, Публий Красс, был кавалерийским офицером в войсках Цезаря и участвовал в галльских кампаниях. Он был дружелюбно настроен к Пароландо, хотя драл с Сэма большие цены за свой строевой лес.

На юге от Публии располагалась Тайфана, в которой властвовал Тай Фанг, один из военачальников Кублайхана. На Земле он сломал себе шею, пьяным свалившись с коня.

И далее, за Тайфаной, находился Соул Сити, возглавляемый Элвудом Хаскингом и Милтоном Файбрасом. Источник ценного сырья и вечных проблем.

Сэм отбросил сигару и пристально посмотрел на Грейвела; его глаза сверкнули из-под густых, нависших бровей.

— Черт побери, Билл, тут я немного могу сделать. Предположим, я скажу Джону, что знаю о его попытке подослать убийц к Артуру; по правде говоря, этот ублюдок заслуживает, чтобы его прикончили. Но тогда Джон поймет, что в его доме у меня есть свои глаза и уши. Он будет все отрицать и, конечно, потребует, чтобы я представил свидетелей. Сами понимаете, что произойдет, если я укажу на вас...

Грейвел побледнел.

Сэм сказал:

— Я не хочу начинать с вас эпоху кровавых междоусобиц в стране. Нет. Все, что мы можем сделать, — спокойно и бдительно наблюдать за развитием событий. Но мне трудно сохранять спокойствие. Этот средневековой монстр — самый большой подлец из всех, кого я встречал в своей жизни. Если бы вы представляли себе огромный круг моих знакомств на Земле — включая издателей и журналистов — вы могли бы по достоинству оценить это мое утверждение.

— Из Джона получился бы превосходный сборщик налогов, — сказал Грейвел, демонстрируя всю глубину своего отвращения.

— В черный день заключил я с ним союз, — прошептал Сэм, прикуривая новую сигару.

Он выразил благодарность Грейвелу и отпустил его. Небо над вершинами гор за Рекой уже порозовело. Скоро, вместе с восходом солнца, над равниной прозвучит знакомый рев грейлстоунов.

Он ополоснул лицо и пригладил свои рыжеватые волосы. Затем набросил на плечи покрывало с вырезом для головы, спадавшее вниз подобно тунике. Этот наряд завершил кожаный ремень, на котором висели четыре ножа в ножнах и объемистая сумка. В одну руку он взял чашу, в другую — дубовую трость, окованную железом.

Он сошел вниз по ступеням. Трава была еще мокрой. Каждую ночь, в три часа, шел дождь. Он продолжался около получаса, и, пока не вставало солнце, долина оставалась сырой. Если бы не полное отсутствие болезнетворных микроорганизмов в этом мире, половина обитателей долины уже давно скончалась бы от пневмонии.

Сэм снова был молод и силен, но он по-прежнему не любил пешей ходьбы. Шагая по влажной траве, он размышлял о строительстве железной дороги от своего дома до берега Реки.

Пожалуй, игра не стоила свеч. Лучше сконструировать автомобиль, который работал бы на древесном спирте.

Показавшиеся навстречу люди приветствовали его; он отвечал кратким «Салуто!» или «Бона матено!» В конце недолгого пути он передал свою чашу человеку, стоявшему на вершине гранитной, грибообразной формы скалы. Около шестисот серых цилиндров были размещены в углублениях, затем люди удалились на почтительное расстояние. Спустя пятнадцать минут раздался вибрирующий рев, эхом раскатившийся над равниной и горами. Голубое пламя высотой в двадцать пять футов взметнулось над поверхностью грейлстоуна и опало вниз. Назначенные на этот день дежурные поднялись на скалу и начали раздавать чаши.

Сэм прихватил свой цилиндр и отправился домой. На этот раз он размышлял о том, почему бы ему не назначить специального человека, который носил бы его чашу на зарядку. Однако в этом мире человек настолько зависел от своей чаши, что предпочитал не выпускать ее из рук.

Вернувшись домой, Сэм открыл крышку чаши. Внутри, в шести цилиндрических контейнерах, соединенных наподобие судков, находился завтрак и различные пищевые продукты.

В дно чаши был вмонтирован конвертер, преобразующий энергию в материю и запрограммированный на определенное меню. Этим утром Сэм получил яичницу с беконом, тосты с маслом и джемом, стакан молока, ломтик дыни, десять сигарет, палочку марихуаны, кубик Жвачки, сигару и чашку некой восхитительной жидкости.

Сэм присел к столу, намереваясь позавтракать, но аппетит его был испорчен. Бросив взгляд через окно, он увидел юношу, стоявшего на коленях перед его домом. Человек молился; его глаза были закрыты, ладони прижаты к груди, висящая на шнурке спиральная кость покачивалась на шее, светлые волосы падали на шею.

Это был Герман Геринг.

Сэм вскочил, свирепо пнул ногой стул и, передвинув еду на другой конец стола, уселся спиной к окну. Если существовало что-либо, выводящее Сэма из терпения, то это — раскаявшиеся грешники. А бывший маршал авиации Герман Геринг много грешил в своей земной жизни. Теперь он предавался постоянному покаянию.

Если бы не Великая Хартия, которую Сэм составил собственноручно (повторяя земную историю, король Джон протестовал против этого документа), он давно бы выгнал Геринга и его последователей из страны. Но Хартия, являвшаяся конституцией Пароландо, наиболее демократической конституцией за всю историю человечества, провозглашала всеобщую религиозную терпимость и полную свободу слова. Почти полную, разумеется — тут существовали некоторые ограничения. Таким образом, его собственное творение не позволяло Сэму прекратить миссионерскую деятельность приверженцев Церкви Второго Шанса.