Александр Мазуркин - Житие Иса. Апокриф

Люди с опаской посматривали на трап, ведущий во чрево чудовища, хотя многие из них побывали там. Но тогда было иное — оно еще не могло летать.

— Возьми меня, Ис, — прошла сквозь почтительно расступившуюся толпу врачевательница Мер.

— Нас тоже, — разом грянули Ртеп и Улук. Нави даже не спрашивал — для него полет был само собой разумеющимся. Он только поинтересовался, можно ли взять свой десяток. И, получив разрешение, строем повел их внутрь корабля. Нави и его солдаты расположились внизу, остальные поднялись в носовую рубку. Нос, одетый прозрачным пластиком, был на уровне среза крепостной башни. Ис помахал столпившимся на верхней площадке. Оттуда тоже восторженно замахали.

— Начинаю подъем.

Газ пошел в емкости. Они ничего не ощутили, только вдруг пошли вниз крепостные башни. И люди, собравшиеся на их площадках, задрали головы.

Они летели на высоте трех тысяч метров; высота гор не превышала двух. Сезон дождей кончился. Густая зелень, еще не успевшая выгореть, расстилалась внизу. Как голубой глаз, смотрело в небо круглое озеро, рядом лежала тяжелая шестигранная шайба крепости.

— Летим к южному перевалу. Посмотришь сверху, Улук, на разлюбезных тебе имперских солдат!

— Полезная штука для военачальника, — уже освоился Улук, — и не только для разведки.

— Не только, — внимательно прищурился Ис. — Сбавляю скорость, подходим к перевалу.

— Неплохо бы сбросить и высоту, — заметил Геф, — посмотрим поближе.

— Снижаемся.

Для снижения не нужно было выпускать газ — он откачивался и сжижался. Высота не превышала ста метров. Корабль плыл над пыльной дорогой, ведущей на перевал. На самом перевале под ними было уже метров пятьдесят. Внизу с одной стороны отбрасывали короткую решетчатую тень проволочные заграждения, с другой — чернел затененный валом и частоколом ров.

Свои были предупреждены, но и они выскочили из укрытий, разинув рты, смотрели на огромное парящее веретено до тех пор, пока оттуда не раздался знакомый командирский голос Улука, приказывающий уйти в укрытие. Люди, знавшие крутой нрав своего начальника, исчезли, словно их не было. Для них мистика кончилась: уж коли этот лихой рубака и гроза нерадивых вознесся на этой штуке, все так и должно быть.

Когда же корабль завис над противником, там началось невообразимое. Многие, пав на колени и обхватив головы руками, ждали кары небесной, а может быть — и конца света. Впрочем, в имперской теогонии конец света, кажется, не был предусмотрен. Вышедший из шатра наместник взглянул на небо и окаменел. Когда его коснулась тень корабля, он даже глаза прикрыл от ужаса. Но на колени все же не пал. Стояла мертвая тишина. Даже лошади, словно что-то почувствовав, перестали ржать и рыть копытами землю.

Ис отворил нижнюю створку носового обзорного люка, высунул голову в шлеме — шлем его заставил надеть Геф, опасаясь случайной стрелы, — и, не напрягая голоса, сказал:

— Липпин, в прошлый раз ты едва унес ноги из нашей долины, в этот раз ты даже не попадешь туда. Я могу испепелить тебя и твой лагерь. Ты слышишь меня? Имперские солдаты, слышите ли вы меня?

— Слышим, — прошелестело внизу.

— Отлично. Пока вы живы, советую вам убираться к… в общем, в свою метрополию.

— Я посмотрю, кому и куда убираться! — вдруг обрел дар речи Липпин.

Геф сразу же оттянул назад Иса и захлопнул створку:

— Можешь через рупор говорить, еще лучше слышно будет.

— Есть ли кто в твоем шатре, Липпин?

— Нет, — ответил ошарашенный наместник.

— Отойди. И солдаты пусть отойдут. Сейчас он загорится.

Повторять не пришлось. Мгновенно вокруг шатра образовался пустой круг. Наместник медленно вышел из круга.

Ис прицелился и метнул из открытого на мгновение люка глиняный сосуд. Хрупкая глина лопнула на вершине шатра, брызнули огненные ручьи, шатер вспыхнул как сухая щепа.

— Тушить не советую. Если здесь есть участники прошлого похода, они могут порассказать, что это такое.

Участники были. И круг раздался еще шире.

— Давайте возьмем наместника, — вдруг предложил Улук.

— Нави, готовь лассо, ты же бывший пастух! — перешел к делу Ис.

Корабль отлично управлялся, и Ис толчками подвел его к тому месту, где неподвижно стоял глядящий в огонь Липпин. Солдаты отползли на четвереньках, не смея поднять головы. Наместник стоял, словно понимая, что бежать бесполезно. Внизу раздался вопль ужаса. И сразу после этого спокойный голос Нави:

— Можно подниматься, баран на борту.

Корабль набрал высоту в тридцать метров и медленно прошел над имперским лагерем.

— Слушайте все! — гремел сверху динамик. — Все, кто останется здесь до завтра, будут испепелены. Идите к морю, грузитесь на корабли и отправляйтесь домой.

И Ис похлопал потного Липпина по вздрогнувшему плечу.

Корабль еще не успел улететь, как шевельнулись возы, а уже издали увидели они клубы пыли, поднятые ногами солдат, спускавшихся с перевала. Им долго идти до Лазурного моря, минуя города: заходить в них Ис запретил.

— Теперь — курс на Узкую щель.

Там произошло то же самое. А день едва перевалил за середину.

— Воистину время измеряется не часами, а событиями, — изрек вдруг, вновь обретя велеречивость, Учитель.

— Прикажешь высечь это на каменных досках? — смиренно прошептала, лукаво блеснув глазищами, Мер.

— Бронза надежнее, — не растерялся Ис. — И дайте, бога ради, чего-нибудь покрепче воды нашему гостю, а то он не дождется посадки.

Обмякшему наместнику дали вина.

— До Священного города теперь меньше часа полета. А у нас там есть кой-какие дела. И верховному жрецу это будет приятным сюрпризом.

— Воображаю! — расхохотался Ртеп и энергично потер руки.

28

—Привет, Иф! — раздался с неба громовой голос, когда верховный жрец во главе семидесяти высших жрецов вышел из храма, дабы встретить небесного посланца. Верховный жрец задрожал, услыша этот голос, — у него была хорошая Память — и, как был, в парадных одеждах, опустился в пыль. Его спутники рухнули ничком, бороды в пыли, не решаясь поднять глаз. Они тоже знали, чей это голос!

— Онемел или не признаешь? В прошлый раз ты был побойчее! — наслаждаясь, гремел Ис.

Корабль снижался, уже можно было различить сквозь остекление рубки Иса, сзади него — Ртепа, Мер, Улука и Гефа, полубесчувственного Липпина успели убрать из рубки в нижнее помещение. Мер накинула на плечи Иса широкий фиолетовый плащ:

— От этого зрелища, как ты изящно выражаешься, жрецов хватит кондратий.

— Помилуй нас! — поднял дрожащие руки верховный жрец, он уже уверовал в Учителя. И трудно было осуждать его за это, слишком много впечатлений обрушилось на эту голову, хотя и не была эта голова дурной!