Виктор Колупаев - Дзяпики

– Слава Эхразещеразу!

И тот и другой тихо улыбались своим мыслям. Одна из пальм свернула листья и превратилась в березку…

– Нельзя, однако, забывать и об удовлетворении все возрастающих потребностей населения. Выпуск оптимального ряда громкозвучащих электронных тамтамов, товарищи дзяпики, – праздничный подарок дзяпикам. Громкозвучащую установку в каждую семью!

Целая роща баобабов превратилась в кедрач…

Тяжелый глайдер Вяльцева черным пятном висел в небе. Виктор взял было в руки кинокамеру, но тут же положил ее на место. Что-то не нравилось ему в картине, расстилавшейся внизу. Зачем этот шум, грохот, литавры?! Ведь могут же, могут дзяпики работать. Вот ведь создали же они приятные и чистенькие хижины с деревянной резьбой. И хотят, хотят работать. Тяжело, но все же перетаскивают гранит, горы земли, штабеля леса. Вот только направить бы их энергию в нужном направлении. Неужели они сами ничего не понимают? Или им все равно? Или им, как Павлу Алексеевичу, что бы ни делать, лишь бы ничего не делать! Зачем эти гранитные бордюры, когда по самой улице невозможно ни проехать, ни пройти?

– Товарищи дзяпики! – взывало Ответственное Лицо. – Вам не привыкать совершать трудовые подвиги. Кто в мире не знает теперь эти прекрасные розовые бордюры по магистрали Капики – СКБ математических машин!

Лианы сорвались с шершавых стволов сосен и превратились в заросли тальника…

Дзяпики с некоторых пор уже не потрясали кольями и щитами. Паяльники и остро отточенные каменные карандаши грозно и торжественно покачивались в их натруженных руках.

О господи! Сколько еще всего они могли совершить. А оратор продолжал говорить о СКБ, о заводе, о вычислительном центре, создание которого в Капиках оказывается, уже было запланировано. Вяльцев потерял нить внимания и очнулся только при последних словах:

– …и этот молчаливый, полный глубокого смысла монумент, указующий нам, что можно делать, а чего – нельзя, как светоч поведет нас к всеобщему, равному и тайному Счастью с самой большой буквы.

Ограничители рева в глотках дзяпиков на таких мероприятиях не устанавливались, и поэтому неуправляемый, радостный, восторженный рев вознесся до небес. Монумент Непорочной Деве пошатнулся, сама пирамида вспучилась и медленно рассыпалась, поглотив Великую Инструкцию, так и не выпустившую из своих материнских рук божественного сына Параграфа.

И тут из самой верхушки теперь уже пологой и бесформенной кучи руководящей корреспонденции вылез дзяпик, которому еще в первый день прибытия транстайма придавило ногу каменным письмом. Дзяпик потер затекшую лодыжку, неуверенно чихнул и спокойно, но с достоинством, начал снова возводить пирамиду. А когда пыль, поднятая при разрушении монумента, окончательно рассеялась, уже все дзяпики, каждый точно зная свое место, никем не понукаемые, по собственной инициативе воздвигали монумент Всеобъемлющей Святой Непорочной Деве Инструкции и ее божественному сыну Параграфу.

Вяльцев с тоской оглядел горизонт. Всюду тянулись к небу хвойные и лиственные сибирские леса.

14

Тяжелый глайдер Вяльцева медленно опустился рядом с лабораторией-навесом Акимова. Виктор отбросил прозрачный колпак, но остался сидеть в безвольной уставшей позе. Акимов сразу же подошел к машине. Тоня, Юрий и другие дзяпики – за ним.

– Виктор, что еще случилось?

– Многое, Анатолий. Ты тогда здорово сказал, что цивилизация дзяпиков тебе что-то напоминает.

– Я и сейчас уверен, что сходство большое.

– Оно, Толя, почти абсолютное. Они каким-то образом копируют все самое плохое, что есть у нас. Ты бы послушал, что сейчас говорило Ответственное Лицо на торжественном собрании дзяпиков по поводу открытия монумента Святой Деве Инструкции и ее божественному сыну Параграфу.

– Уже и монумент есть?

– Есть. Теперь они будут срывать план за планом, корректировать их, бесстыдно подтасовывать факты, чтобы внешне все обстояло благополучно, чтобы никакая информация об истинном положении дел не просочилась в прессу. А потом начнут искать виновных. И, конечно, найдут.

– Что ты предлагаешь, Виктор?

– Ну что могу предложить я – обыкновенный инженер, которому осталось пробыть здесь всего тридцать часов?

– Уже только тридцать? – озабоченно спросил Акимов.

– Тридцать, – повторил дзяпик Юрий и машинально протер очки платком.

– Только тридцать! – радостно выпалила Тоня и тут же поняла свою ошибку. Еще никто не говорил ей, что ее возьмут туда.

– Позвольте задать вопрос, – обратился дзяпик Юрий к Вяльцеву. – У вас там есть кто-нибудь по имени Юрий?

– Есть, хотя в последнее время это имя стало немодным.

Дзяпик замялся.

– А в чем дело?

– Видите ли… Этот Юрий должен заниматься проблемой темпорального поля.

– Юрий Петрович? Один из лучших наших инженеров? Откуда вы его знаете?

– Нет, нет. Я не могу этого знать. Я просто спросил… Не говорил ли вам этот Юрий Петрович, что он разрабатывает теорию темпорального поля с точки зрения путешествий в будущее?

– Трудно сказать. Нам и путешествий в прошлое хватает по уши… Нет, не могу с уверенностью утверждать… По работе этого не требовалось, а поговорить, чем человек живет, все не хватает времени.

– Да, это так.

– А зачем вам это знать?

– Для себя.

– Он сам занимается подобной проблемой, – пояснил Акимов.

– Здесь? У дзяпиков ?

– Что же в этом странного, – сказал дзяпик. – В любом обществе находились люди, которые задумывались над будущим… Я все-таки думаю, что он работает над этой проблемой.

– Кто? Вельский?

– Да. Юрий Петрович Вельский.

– Вы что-то знаете, – сказал Вяльцев. – Это может быть очень важно.

– Нет, нет. Ничего… Простите, но пора идти.

– Стойте! Что вы знаете?

– Могу сказать только одно. Мне там места нет. Мое место занято. И место Тони и этих вот дзяпиков. Нам лучше разойтись по хижинам и спокойно доживать свой век здесь, в прошлом.

– Я не смогу, – сказала Тоня.

– Возможно. Я, наверное, тоже не смогу. Но так будет лучше. Наше место занято.

– Толя, это правда, что он сказал? – испросила Тоня и схватила Акимова за руку.

– Я не поднимаю, о чем он говорит.

– Не понимаешь, Анатолий? – Дзяпик Юрий впервые, кажется, разозлился. – Но ведь там у тебя есть девушка, которую звать Тоня.

– Откуда ты все знаешь?

– Клянусь. Я этого не знаю. Но ведь можно догадаться кое о чем, если все-таки попытаться думать.

– Толя! – крикнула дзяпичка и дернула его за плечо. – Говори!