Артур Кларк - Мир-Земле (сборник)

— Мог! Компьютер Обороны по старому каналу пробился к электронному чиновнику, а через него — сюда. Начал передавать подлинную картину на экран имитатора. Каждое твое движение переносил на систему обороны. Ты вел настоящий бой, "Флэш"!

За спиной Мак-Дермотта, ссутулившись и опираясь о дверной косяк, неуверенно улыбался Суилу перепуганный Кобрински.

— Хватит делать из меня дурака! И кто бы это мог быть? В кого я стрелял? — в голосе Су ила уже не было прежнего бешенства.

— Это не наши, не земляне! — Полковник закурил сигарету и протянул пачку поручику.

Суил не обратил на нее внимания. На его лице отражалась напряженная работа мысли. Какое-то смутное воспоминание сверлило голову, раздирало нутро, скручивало его узлами, сжимало горло. Страх. Суил боялся вспомнить до конца этот кошмар. Очень боялся.

— Полковник! Скажите же, что это неправда… — почти заскулил он, до боли сжимая пальцы рук. — Почему именно меня выбрала эта проклятая машина? Почему меня?

— Потому что ты самый лучший! И сработал отлично, пропустил лишь пару ракет. Не бойся, в жилые районы они не угодили. Мы отвели их к горам. Вот когда пригодились твоя реакция и верный глаз. Не случайно тебя зовут "Флэш".

Сквозь дымку, застилавшую глаза, смотрел он на серьезные лица Кобрински, Бэсс, Мак-Дермотта и других офицеров, операторов, техников и солдат. Некоторые потом уверяли, будто Суил плакал. Вполне возможно. Точно известно лишь, что Суил уже тогда осознал последствия своих действий. В соответствии с тактикой телевизионных игр и по логике военного обучения он первым начал стрелять в пришельцев. Значит, они не нападали, они только оборонялись. Они летели на Землю не для того, чтобы вести войну.

Спустя два дня Суилу присвоили звание майора, на грудь ему повесили три новые медали и отправили в отставку. Спустя полчаса после церемонии вручения наград в парадном мундире он выбросился из окна. Мертвое тело лежало на мостовой с зажатой в руке десятицентовой монетой.

Итак, доктрина "первого удара" убедительно продемонстрировала свою несостоятельность.

Хотелось бы указать в связи с этим на несомненную "перекличку" финала новеллы с действительностью: майор ВВС США Изерли, причастный к атомной бомбардировке Хиросимы, впоследствии пытался кончить жизнь самоубийством. Опасные игры больно бьют по самим игрокам — таков нравственный "урок", преподанный судьбами литературного персонажа и подлинного исторического лица.

Этому "уроку" близки выводы философско-фантастической новеллы "Ракеты, звезды, рецепты" (1983) Лайоша Мештерхази, видного прозаика и драматурга ВНР.

Новелла стилизована под деловые, точнее деловитые записки рассказчика-журналиста о поездке в горный район и посещении станции Р-51, опорного пункта противоракетной обороны. Высокие горы Сьерры и тем более военную базу на картах искать бессмысленно: их там нет, поскольку они — плод творческого воображения (к тому же база в любом случае не могла попасть на карту). В стилизации Мештерхази очевидна школа Джонатана Свифта, сатирика безжалостного и бичующего. Она ощущается и в дотошной педантичности, с какой повествователь, путая главное с третьестепенным, распространяется о местном населении и гарнизоне станции, которая видится ему цитаделью человечности. И в его верноподданнических восторгах по поводу того, что отнюдь не способно вызвать положительные эмоции, чего, скажем, стоят его псевдонаучные рассуждения о вислоухости как об отличительном признаке образцового солдата. И в холодном сарказме комментария к безумствам первой мировой войны: "Земляне с помощью различных металлических громоздких машин, примитивных летательных аппаратов, применяя различные химические реакции, соединения водорода и селитры, производили страшные опустошения на своей планете. Они не останавливались даже перед убийством друг друга! Более того — как ни звучит это парадоксально — они, видимо, ставили перед собой именно такую цель!" От Свифта — сопоставление человека с разумным павианом не в пользу первого. А характеристика рода людского по шкале социального абсурда заставляет вспомнить процедуру назначения министров в Лиллипутии. Но главное сюжет, достойный изощренной фантазии великого мизантропа, как нередко аттестовали Свифта современники.

В рамках этого сюжета ракеты, звезды и рецепты (не медицинские, а кулинарные) вступают между собой в противоестественное, немыслимое, однако с неумолимой логикой мотивированное сопряжение.

ЛАЙОШ МЕШТЕРХАЗИ

РАКЕТЫ, ЗВЕЗДЫ, РЕЦЕПТЫ[17]

В Высокой Сьерре для обитания пригодны лишь несколько долин вдоль рек. Здешний народ состоит из случайно занесенных людей и занимается земледелием. Живут они в небольших поселках, оставшихся от переселенцев. Низенькие жилища построены из камней и скальных обломков, скатившихся вниз с суровых, голых вершин. Ограды тоже сложены из камней, домишки крыты толем. Кухни этих убогих жилищ насквозь прокопчены, покрыты толстым слоем вонючей сажи; топят здесь по-черному, печей не знают, дым из открытого очага уходит наружу через отверстие в крыше. В кухнях люди и готовят еду, и греются, когда зимою на них обрушиваются с гор знаменитые снежные бураны. А лето в этих местах сухое и жаркое. Земли, пригодной для возделывания, мало, и лишь тяжким, упорным трудом удается собрать скудный урожай. Невольно воротишь нос от людей в неопрятной, засаленной одежде, от их отрывистой, примитивной речи коробит: народ здесь темный, грязный, к тому же очень бедный. Дома расположены на значительном удалении друг от друга, иногда на расстоянии человеческого голоса, иногда-ружейного выстрела. Если вас застанет ночь в этих краях, вы можете получить приют в любом доме, коли у вас хватит духу. Вас посадят к "столу", угостят кашей, а по утру поставят возле вашего топчана кружку с пенистым козьим молоком. Девушки и женщины дружелюбны, но, увы, некрасивы. У них сухая, дряблая кожа, больные зубы, почти у каждой — зоб. Народ неряшливый, неотесанный, но кроткий, и в простоте своей жизни даже по-своему счастливый. По воскресеньям они облачаются в "красивые" праздничные одеяния, доставшиеся им в наследство от предков, и торжественно шествуют в местную церковь. О, если бы вы видели эту карикатурную демонстрацию давно забытых фасонов!.. Отпрыски звучных фамилий Де Фрис, Бентли, Дюран, О'Коннор, Мюллер и Беднарц тянутся друг за другом к алтарю за благословением господним.

Высоко в горах, над этой странной резервацией ушедших веков, в местности почти безлюдной, находится станция Р-51. Люди в долине называют ее просто Крепостью, поскольку не знают, что это за сооружение. Быть может, только здешний учитель догадывается, он читает газеты и брюзжит при этом раздраженно, как всякий язвенник: "У нас, в долине, средняя продолжительность жизни двадцать восемь лет, несмотря на кристально чистый воздух, людей косят туберкулез и цинга. А какие школы, больницы, родильные дома, какие города можно было бы построить на средства, вложенные в эту Р-51, какие плотины и электростанции! Направить бы воды реки Торренте для орошения полей и дать свет нашим жилищам…" Словоблуд несчастный! Мнит, будто воспарил в мечтах, а на самом деле барахтается в путах навязчивых идей.