Артур Кларк - Мир-Земле (сборник)

АЙЗЕК АЗИМОВ

ОНИ НЕ ПРИЛЕТЯТ[15]

Нарон, представитель умудренной жизнью ригеллианской расы, был галактическим летописцем в четвертом поколении.

У него было две книги — большая, содержавшая перечень многочисленных разумных рас из всех галактик, и поменьше, куда заносились лишь цивилизации, достигшие зрелости и мастерства в той степени, которая позволяла им вступить в Галактическую Федерацию.

Из большой книги были вычеркнуты те расы, которые в силу разных причин потерпели крушение: невезение, биохимические или биофизические несовершенства и социальная несправедливость взимали свою дань.

Зато ни один из членов Федерации, внесенных в малую книгу, не был оттуда вычеркнут.

Грузный и неправдоподобно древний Нарон поднял глаза на подошедшего гонца.

— Нарон! — воскликнул тот. — Единственный Великий…

— Ну-ну, поменьше церемоний. Что такое?

— Еще одна группа организмов достигла зрелости.

— Превосходно. Превосходно. Быстро же они теперь взрослеют, года не проходит без новичков. Кто это на сей раз?

Гонец назвал код галактики и внутригалактические координаты планеты.

— Да, да, — проговорил Нарон. — Я знаю этот мир.

Гладким почерком вписал он имя планеты в первую книгу и перенес его во вторую, по традиции использовав то наименование, под которым планета была известна большей части своих обитателей. Он написал: Earth.

— Эти юные создания поставили рекорд, — сказал он. — Никто другой не проходил путь от зарождения разума до зрелости с такой быстротой. Надеюсь, здесь нет ошибки?

— Нет, сэр, — сказал гонец.

— Они получили термоядерную энергию, не так ли?

— Да, сэр.

— Ведь это — главный критерий, — Нарон усмехнулся. — Скоро их корабли начнут разведку пространства и вступят в контакт с Федерацией.

— Дело в том. Единственный Великий, — неохотно проговорил гонец, — что, по сообщениям Наблюдателей, они еще не проникли в пространство.

— Как? — изумился Нарон. — Так-таки и не проникли? Даже на уровне космических станций?

— Пока нет, сэр.

— Но если у них есть термоядерная энергия, где они проводят испытания и мирные взрывы?

— На своей планете, сэр.

Нарон выпрямился во весь свой двадцатифутовый рост и загремел:

— На своей планете?!

— Да, сэр.

Нарон медленно вытащил свой стилос и перечеркнул последнюю запись в малой книге. Такого прежде не бывало, но ведь Нарон был очень мудр и, подобно любому другому жителю Галактики, мог видеть неизбежное.

— Глупые ослы, — пробормотал он.

Итак, разумные существа не прилетят на планету, превращенную ее обитателями в ядерный полигон.

Ну, а если все-таки прилетят?

Ядерное противостояние, или ядерное сдерживание, выдается на Западе за инструмент и гарант сохранения мира. Польский писатель Адам Сыновец вкладывает обоснование этой доктрины в уста своего героя поручика Суила, искренне убежденного в том, что армия "существует для охраны гражданских лиц". Вот как оно выглядит: "Суил верил, что та сторона, как и его собственная, не совершит глупости. Ведь никто не решится напасть на другого, зная, что в момент запуска ракет с одной стороны тотчас поднимутся в воздух ответные. Тут уж не будет победителя, тут даже не дошло бы до сражения. Скорее уж шла бы речь о массовом самоубийстве".

Резонно, и эту военно-политическую реалию принимают сегодня в расчет все включая Советский Союз. Но именно Советский Союз не устает указывать на то, что такой мир ненадежен, подвержен воздействию непредвиденных случайностей. Он не может устраивать разумного человека, а теперь, когда человечество стоит на пороге космической эры, тем более. Не говоря о том, что ядерные игры сами по себе опасны, их возможное воздействие на космическое будущее земной цивилизации непредсказуемо.

Этот аспект ядерных игр определил сюжет рассказа, который так и называется — "Игра". В разработанной Сыновцом фантастической фабуле ощущается присутствие его знаменитого соотечественника — Станислава Лема, но это нисколько не умаляет достоинств красиво задуманной и безукоризненно выполненной новеллы.

АДАМ СЫНОВЕЦ

ИГРА[16]

За стенами бункера уже, очевидно, светало. Пламенеющие красным цифры часов над мониторами показывали 3.58. Каждое мигание на циферблате забирало одну секунду из оставшихся ста двадцати. Сейчас их оставалось сто пятнадцать, сто четырнадцать, сто тринадцать.

Суил широко зевнул и левой пятерней неловко почесал затылок. Пальцы правой руки привычно лежали на предписанном двухсантиметровом расстоянии от кнопки общей тревоги. В таком положении они пребывали неподвижно уже почти два часа. Вскоре придет Кобрински и заступит на свою смену ночного дежурства. Даст отдохнуть его правой руке. Можно будет ее размять. Сегодня он сменяет Суила.

Восемьдесят две, восемьдесят одна, восемьдесят. Экраны всю смену вели себя спокойно, не расплескивались яркими красками, не смазывали контуров, не высветляли пугающих точек и черточек. Небо над огромными пространствами государства было ясным. Темно-синий космос, испещренный песчинками знакомых звезд, не грозил налетом вражеских ракет.

Сорок четыре, сорок три, сорок две. Суил верил, что та сторона, как и его собственная, не совершит глупости. Ведь никто не решится напасть на другого, зная, что в момент запуска ракет с одной стороны тотчас поднимутся в воздух ответные. Тут уж не будет победителя, тут даже не дошло бы до сражения. Скорее уж шла бы речь о массовом самоубийстве.

Девятнадцать, восемнадцать, семнадцать… Армия существует для охраны гражданских лиц. И нельзя допустить, чтобы эти граждане вдруг догадались, что армия, которая существует на их миллионные налоги, благоденствует, лежит себе брюхом кверху, поплевывая время от времени на ржавеющее оружие. Поэтому нужно изображать активность. Ради собственного успокоения и покоя командующих. Суил это отлично усвоил. И давно.

Три, две, одна… В дверях появился Кобрински в помятом комбинезоне. Он ожесточенно тер ладонью правый глаз и беспрестанно зевал.

— Поручик, прошу в кресло! Рука у меня совсем онемела. — Суил крутанулся вместе с креслом влево и с трудом поднялся. Тело будто свинцом налито, пальцы по-прежнему лежали на пульте управления. По привычке.

— Ладно, ладно. Сажусь! Чертова служба… — Кобрински поудобнее уселся и легонько оттолкнул руку Суила. — Тебе-то сейчас хорошо. Можешь два часа поспать. А мне снова глазеть на эти проклятые звезды.