Василий Шахов - Тень Уробороса. Аутодафе

Измучившись, Кристиан сел в постели и сдавил виски ладонями. Спутанные волосы падали ему на глаза, и походил он на умалишенного…

— Братья! — через несколько минут, умывшийся, безупречно одетый и причесанный, он возник перед монахами-лекарями. — Мне очень надо поговорить с отцом Агриппой. Когда я смогу это сделать?

Монахи перебросились взглядами и неопределенно пожали плечами. Элинор порывисто сел на обструганную длинную скамью, механистически повернулся к длинному дощатому же столу для трапез и, вынув из широкого кармана в рясе стопку сероватых листов бумаги, принялся, как одержимый, что-то чертить со скоростью необыкновенной. Губы его шептали невнятные слова, а взгляд уже витал где-то за пределами этого мира.

— Что с ним? — спросил круглощекий брат Граум сурового и аскетичного брата Елалиса.

Елалис многозначительно подергал кустистыми серыми бровями и стал еще суровее.

Спустя какое-то время оба вновь вспомнили о Кристиане, отвлеклись от своих дел и подошли посмотреть, что за каракули устилают теперь принесенную им бумагу. У обоих зашлось дыхание, когда они увидели нарисованное им.

На них смотрело множество незнакомых лиц. Дрожащим от смятения пальцем Граум указал Елалису на одно из них. Странное существо, черноглазый ангел с длинными, чуть вьющимися волосами и нежной улыбкой словно говорило невольному зрителю: «Я люблю тебя! Люблю весь мир и укрою его своими крыльями от бед и напастей!» И будь это действительно канонический ангел, братья-монахи благоговейно встали бы перед ним на колени. Но он был порождением бездны, злом всех зол, правой рукой темных сил, наихудшее, что описывали священные книги, читанные Граумом и Елалисом.

Так вот что терзало несчастный дух Кристиана Элинора! Вот что искушало его там…

Но «ангелов» этих был целый сонм. Вот другой, черты его прекрасны, ангел смерти, ибо внутри он пуст, его беспокоит лишь он сам в своем безукоризненном блеске. Эгоистичная, доступно-недоступная красота его несет с собой смерть любому, кто коснется душой и сердцем этих глаз. Вот еще один — лукавый и развратный. Волосы его темны, а глаза светлы. Это ангел игры и азарта. С ним рядом стоит хищный, с тонким изогнутым носом ангел войны…

Они все как живые… Они похожи на обычных людей, которых Элинор тоже нарисовал подле них, но при этом они другие, они библейские чудовища, искусители. Утонченность их обликов пугает, потому как завораживает и влечет. В глазах исчадий скверна, и слабое тело человеческое в своем природном пороке откликается на призывы зовущих взглядов, а ум оказывается служить, додумывая то, чего умалчивают адские создания.

— Прочь! — тихо выкрикнул Елалис, отталкивая от себя рисунки.

Элинор тем временем уронил голову на руки и, подрагивая, распластался грудью на столе.

— Граум!

Розовощекий здоровяк, уже подавшийся на выручку Кристиану, обернулся и пошел вслед за Елалисом.

— Граум! — отведя его в сторону, забормотал тот. — Над ним надо читать молитвы, и срочно. Да, отмолить его, иначе он погибнет… А кощунственные картины его сожги. Прямо сейчас, брат, сожги!

— Куда ты?

— Я отправляюсь за отцом Агриппой. Это они, вот эти ангелы, привели Зила… Кристиана… к искусу и гибели! Что делать, если он начнет вспоминать и задавать вопросы? Я не умею лгать, и ты тоже. Если он спросит прямо, я не смогу не ответить.

— Воистину!

— Ну так останься с ним, уничтожь картины, а я тотчас отправлю кого-нибудь в Епархию за магистром…

Граум кивнул, и Елалис покинул их, сверкнув исподлобья взглядом в сторону содрогающегося за столом Кристиана. Бумага сгорела быстро на верхнем дворе, несмотря на морось, а когда Граум спустился обратно, Элинор приподнял голову и ухватил его за руку:

— Я хочу вспомнить, Граум! — проговорил он, беспомощно глядя снизу на здоровяка воспаленными от слез глазами. — Что было со мной все эти годы? Что скрыто от меня за семью печатями и зачем? Я причинил зло? Пусть мне об этом скажут — я обязан его искупить, иначе не будет мне покоя. Мне причинили зло? Тогда я готов простить. Но не знать — хуже. Незнание, беспамятство сжигают меня, во мне ад, во мне горит страшный огонь, я задыхаюсь…

— Всегда ли лучше знать и помнить? — сокрушенно ответил Граум, садясь рядом с ним, верхом на скамью. — Иногда ведь искупить вину уже никоим образом невозможно, что сделано, то сделано. И если тебе даровано величайшее благо — забыть о содеянном — так прими его с радостию и продолжай жить, молясь за очищение своей души и помогая ближним по мере сил. Живи дальше, не марая бумагу рисунками из прошлого.

— Я не хочу так! Я хочу знать о содеянном.

— В тебе живет смута. Пока ты не смиришься, никогда тебе не исправить грехи. Знание и попытки загладить вину приведут лишь к новым ошибкам, одна пуще другой…

— Но это моя смута, мои грехи и моя жизнь. Зачем вы решили за меня и вопреки мне? — вскинулся Элинор.

Граум проводил его взглядом — из угла в угол, из угла в угол.

— Брат Граум! Верни мне меня, слышишь? Если можешь, если знаешь…

— Я ничего не знаю. Елалис послал за отцом Агриппой, подожди прихода магистра и спроси его.

Элинор вновь сел на скамью, сгорбился, уперся локтями в колени, свесил руки и голову, точно поверженный.

Тем временем, покинув Епархию, Агриппа уже поспешал к своему флайеру. Из окна за ним наблюдал Иерарх Эндомион, сумрачно обдумывая свое.

Клеомед, конец июля 1002 года, 07.30 утра по местному времени, начало операции «Будь бдителен!»

Диспетчер в замешательстве смотрела на голограмму. Инфракрасные датчики фиксировали еще один угнанный флайер. Тоже пассажирский. Но… незапланированный в сценарии. Что это означало?

— База, вызываю на связь! — наконец она приняла решение.

Развернулась вторая голограмма, и с нее на диспетчера смотрел один из исполнительных офицеров ПВО, задействованных в учебной операции:

— База на связи!

— Из космопорта Эйнзрога только что без санкции поднялся в воздух еще один пассажирский. Даю координаты и изображение… Это запланированные изменения?

— Не могу ответить… — офицер тоже не понимал, в чем дело. — Наладьте связь с командованием в Эйнзроге.

Диспетчер активировала третью голограмму, но изображение не появлялось.

— Связи нет.

— Что происходит? — в диспетчерскую ворвались ее коллеги. — У тебя тоже нет связи с городом?

— Ах! — вскрикнула она, указывая им и офицеру на инфракрасное изображение. — Спутник фиксирует еще два угона!