Василий Шахов - Тень Уробороса. Аутодафе

— Что случилось, господин Перье? Кстати, срочно нужен очень хороший врач для них… а где его взять?

— Мы с Эдмоном решим эту проблему, — бросая косые взгляды на Иллеоклео, кивнул Ламбер. — Для них приготовлена комната. Я через минуту буду с вами.

Полковник безропотно повел раненых в указанную комнату, а блондин снова повернулся к Палладасу.

— Вот, взгляните.

Он подал Алану линзу и поколдовал в своем компе-напульснике. С содроганием увидел биохимик лежащую в разгромленной комнате «мумию» Леаны. Затем снимающий приблизился, что-то заметив.

Тело ассистентки ходило ходуном. Казалось, под бинтами кто-то ползает и перекатывается. Менялось лицо, менялся цвет кожи, анатомическое строение.

— Ох, да это же классическая картина обратного перевоплощения после моей сыворотки! — тихо воскликнул Палладас.

— Вот-вот. Вы дальше смотрите.

Тем временем к ним подошел Иллеоклео и шепнул, что ему пора, что его долгое отсутствие во время суматохи может показаться подозрительным и что Палладасу стоит пока остаться здесь, а не ехать к себе домой.

— Ну, это-то я уже понял… — задумчиво выдал тот, разглядывая и пытаясь узнать громадную, как боевая лошадь, и столь же крепкую женщину средних лет, в которую за несколько минут превращалась Леана. Ничего общего ни с одной своей знакомой в этой даме Алан не находил.

Пока они с Ламбером общались, в комнату к Полине и Дику проскользнул Эдмон в медицинской повязке, закрывающей нос и рот. В его тонких ручонках громоздилась гигантская коробка, причем тоже медицинского происхождения.

— Так что скажете, Алан? — еще раз спросил мсье Перье после ухода полковника. — У вас есть соображения, кто это такая?

— Никаких! Но вы оказали ей помощь?

— Да, в меру своих возможностей. Затем я вывез ее из вашей квартиры и оставил на скамейке в парке неподалеку от госпиталя. Полагаю, там ею займутся… Но вам теперь заказан путь в те края. Будете законспирированы здесь, нужные вам вещи я вывезу оттуда…

— А ваши планы?

— Как только Калиостро и Буш-Яновская станут транспортабельны, нам нужно будет покинуть Клеомед. Всем вместе. И вам тоже. Здесь готовится очень нехороший спектакль по неизвестному нам сценарию, и Земля отзывает нас назад.

— Вы будете посвящать в это полковника Лео… Клео… черт, никак не запомню его дурацкую фамилию! Он здорово помог нам сегодня…

Ламбер пожал плечами и уклончиво ответил:

— Я попытаюсь получить инструкции с Земли…

По квартире разлился запах медикаментов.

— Кто это там химичит? — принюхался Алан.

— Эдмон, конечно, — мсье Перье насмешливо смерил Палладаса взглядом с головы до ног. — Весь в папу. Пожалуй, пора ему помочь.

Полина почти сразу потребовала рассказать о том, как планировалась операция по их добыванию из казематов. Биохимик поведал, что знал.

Акцию планировал Иллеоклео почти в одиночку. Ему помогала жена и еще двое очень хорошо проверенных сотрудников СО. В вентиляционные системы заложили специальные дымовые шашки, по кабинетам рассовали какую-то особенно громкую и яркую пиротехнику, имитирующую взрывы. Параллельно по цепочке допрашивались люди, задействованные в захвате землян: сначала те, которых зафиксировал Ламбер в фургоне, затем по возрастающей. Чем дальше, тем больше полковник понимал, что оставаться на Клеомеде теперь, после «проделанной работы», для него и его семьи смерти подобно. На разбирательство уйдет неделя-две, арестованных им предателей отпустят, но за это время они с домашними успеют эвакуироваться.

Алан все это время находился в кабинете полковника и ждал «время икс». В нужный час он по всевозможным хитрым пересылочным линиям связался с горячим автоответчиком Управления и технически измененным до неузнаваемости голосом наплел заранее отрепетированную чепуху про опасность взрыва и утечки некоего вещества из нижних секторов Лаборатории. То, что такое не исключено в случае нарушений мер безопасности, он, как работник этой самой Лаборатории, знал прекрасно, а насчет взрывов… ну, надо же было им с пленниками выйти под дымовым прикрытием!

Кашляющий, едва стоящий на ногах Эдмон во время рассказа беспрестанно и очень профессионально обрабатывал увечья капитана Калиостро. На его детском лице крепилось выражение взрослой сосредоточенности.

— Тебе бы в медики… — не выдержав, сказал мальчику Алан. — Ловкие у тебя руки!

— Спасибо, мне и на моем месте хорошо, — отрезал Эдмон; тогда Полина с подозрением повернула голову в его сторону, точно силясь что-то в нем разглядеть. — Пап…

— А? — дуэтом откликнулись Ламбер и призадумавшийся Палладас, потом биохимик осекся, виновато взглянул на отца и сына Перье и развел руками.

Эдмон хрипло закашлялся и больным голосом продолжил говорить Ламберу:

— Пап, пока вы мотались по делам, я тут узнал кое-какие новости. И, черт возьми, чую — мы сможем использовать складывающиеся обстоятельства в своих целях…

Все, даже полуживой Калиостро, у которого после умывания наконец открылся один глаз, уставились на мальчишку.

— План такой: через неделю, за которую эти двое должны хотя бы встать на ноги, на одном из местных полигонов начнется совместная учебная операция «Будь бдителен!», которую проводят здешние военные из отделов противовоздушной и противокосмической обороны…

Созвездие Жертвенник, планета Фауст, Тиабару, конец июля 1002 года

То утро у Элинора началось иначе, нежели все предыдущие — из тех, разумеется, что он помнил. Он видел сон, однако это не был тот навязчивый кошмар в образе Желтого всадника. Нынешнее наваждение струилось легко и спокойно. В нем все связывалось логикой, как если бы это происходило в реальности, но в момент пробуждения оказалось незнакомым, чуждым и постепенно дезертировало по темным уголкам памяти. Мысли монаха в попытке ухватиться то за один, то за другой ускользающий эпизод только разбегались в разные стороны и окончательно теряли след.

Измучившись, Кристиан сел в постели и сдавил виски ладонями. Спутанные волосы падали ему на глаза, и походил он на умалишенного…

— Братья! — через несколько минут, умывшийся, безупречно одетый и причесанный, он возник перед монахами-лекарями. — Мне очень надо поговорить с отцом Агриппой. Когда я смогу это сделать?

Монахи перебросились взглядами и неопределенно пожали плечами. Элинор порывисто сел на обструганную длинную скамью, механистически повернулся к длинному дощатому же столу для трапез и, вынув из широкого кармана в рясе стопку сероватых листов бумаги, принялся, как одержимый, что-то чертить со скоростью необыкновенной. Губы его шептали невнятные слова, а взгляд уже витал где-то за пределами этого мира.