Ольга Грибова - Водоворот

Проиграв последние аккорды, шкатулка смолкла. В безмолвии лишь тиканье старых настенных часов напоминало о существовании в этом мире звуков. Мы застыли как восковые фигуры, ожидая, что же будет дальше. Куклы словно по команде повернулись в нашу сторону. Если до этого они и прибывали в некоем наваждении, то теперь пелена спала, и они вспомнили о нас.

— Шкатулка! — выдохнула Амаранта. Она метнулась к валяющейся на полу музыкальной игрушке. В ту же секунду совершила бросок и одна из кукол. Но Эмми удалось первой достичь цели. Девушка подхватила нашу последнюю надежду на спасение и судорожно принялась крутить ключик завода. Но кукла, как паровоз, неотвратимо неслась на неё. Андрей кинулся наперерез. Схватив негодницу, он крепко зажал её в руке. Та билась в его кулаке как рыба, выброшенная на берег, кусалась и визжала, но ничего не могла поделать с вампиром. Её друзья бросились на помощь, но в этот момент снова раздалась мелодия.

Кукла в руке Андрей обмякла. Он с отвращением посмотрел на тоненькое тело, размахнулся и со всей силы отшвырнул её прочь. Фарфоровая игрушка ударилась о стену и разлетелась на сотни мелких осколков, которые тут же смешались с останками люстры.

Глава 14. Не уходи, побудь со мной

— И что дальше? — Дима зевнул, не утруждаясь прикрыть рот. Брат пристроился на подлокотнике дивана. Ксюша сидела рядом, положив голову ему на колени.

Мы все заняли места на полосатом диване в гостиной, словно это была ложа в театре, а на полу перед нами разыгрывался спектакль. Посмотреть и правда было на что. Уже полтора часа куклы исступленно танцевали, и, кажется, им это даже нравилось. Они выглядели вполне счастливыми, по крайней мере, до тех пор, пока играла музыка. Стоило шкатулке смолкнуть, как полные ненависти глаза устремляли взгляды в нашу сторону. Но Эмми не давала игрушкам опомниться. Она тут же заводила музыкальную шкатулку и все повторялось. Снова и снова.

Казалось бы, момент для того, чтобы уничтожить маленьких негодяев был самым что ни на есть подходящим, но имелась одна загвоздка: мы не знали как это сделать. После того, как Андрей разбил одну из кукол, все вздохнули с облегчением. Одной проблемой меньше. Но уже через пару минут мы стали свидетелями возрождения. Как бессмертный горец проклятая игрушка вернулась к жизни. Сначала осколки подпрыгивали на полу, напоминая капли воды на раскаленной сковороде, через пару мгновений они поползли друг к другу, как если бы их притягивали невидимым магнитом. Постепенно тело куклы снова сформировалось, и она пустилась в пляс, как ни в чем не бывало. Нам оставалось лишь уныло наблюдать за чужим весельем.

Вопрос Димы повис без ответа. Как же сильно мы желали смерти этим крохотным убийцам! Ах, если бы мысли могли материализоваться. Мне безумно хотелось встать и растоптать танцующие пары. Пройтись по их фарфоровым телам, как стадо слонов по прерии. Удерживала лишь мысль о том, что толку от этого все равно не будет.

Эмми протянула мне шкатулку и пояснила:

— Скоро рассвет.

Я принял эстафетную палочку, тогда как она и Андрей поднялись в нашу комнату. Я специально занавесил окна покрывалом, чтобы солнечные лучи не проникали внутрь помещения. Вампиры там чувствовали себя в полной безопасности.

Действительно через пару минут после их ухода первые солнечные всполохи прорезали ночную тьму. Как только тени мягко отступили под напором света, движения кукол стали менее слаженными. Они все чаще спотыкались, руки и ноги перестали их слушаться. В тот момент, когда первый луч коснулся пола, все четыре игрушки упали обездвиженные. Очередному ночному кошмару пришел конец.

Я захлопнул шкатулку на середине мелодии. Сил больше не было слушать эту старинную музыку. Да и балерина с милой улыбкой на глупеньком личике порядком надоела.

— Спать, — заявила Ксюша. Она поднялась с дивана и, пошатываясь, побрела в спальню. Дима не торопился последовать её примеру. Видимо, ожидая моего слова.

Я посмотрел на часы — без четверти семь. Что ж, можно и поспать.

— В двенадцать встречаемся внизу.

Брат кивнул.

Открыв дверь в спальню, я замер на пороге пока глаза привыкали к темноте. Сделав пару неуверенных шагов вглубь комнаты, споткнулся.

— Осторожнее, — возмущенно произнес Андрей.

Обогнув вытянутые ноги сидящего в кресле вампира, я пробрался к постели. Там ждала Амаранта.

— Ему обязательно здесь находиться? — одними губами спросил я.

— Я, между прочим, все слышу, — Андрей даже не дал мне договорить.

Эмми повернулась ко мне и прошептала:

— Тебе надо поспать. Мы не будем мешаться. Ты нас даже не услышишь.

Мне не понравилось то, как она сказала «нас», словно они были чем-то единым. Я хотел возразить, привести кучу доводов, почему Андрей не может остаться в этой комнате, но усталость после бессонной ночи взяла своё и отяжелевшие веки сомкнулись.

Меня разбудил писк будильника. Резко подскочив в постели, я несколько минут озирался и пытался сообразить, где нахожусь. Сделать это в полной темноте было непросто. Чиркнула спичка, и заботливая рука зажгла свечу. Её огонь отбросил неровные тени на обои, подкрасив комнату в золотистый цвет. Я потянулся к тумбочке, на автомате нащупал будильник и нажал на кнопку отбоя.

— Добрый день, — Эмми подула на спичку и та потухла. — Хорошо спалось?

Она улыбалась, и я уже собрался ответить тем же, когда краем глаза уловил мимолетное движение позади девушки. Конечно, это был Андрей. Он по-царски развалился в кресле, скрестив руки на животе и переплетя тонкие пальцы. Выглядел он при этом полноправным хозяином жизни.

— Нормально, — недовольно буркнул я вместо того, чтобы быть приветливым.

Необходимо сосредоточиться на деле. Пришлось прямо-таки уговаривать себя отвлечься от неприятных мыслей об Амаранте и Андрее. Вот покончим с этими злосчастными куклами, тогда разберусь с вампиром. А то в конец уже обнаглел — сидит в нашей спальне, как будто так и надо.

Проходя мимо комнаты Димы, я постучал.

— Уже идем, — из-за двери донесся голос Ксюши, а после приглушенное хихиканье. Хоть кому-то здесь весело.

Гостиная выглядела как настоящее поле сражения. Солнечные лучи причудливо отразились в осколках плафонов и те сверкали, как маленькие бриллианты. Даже остов люстры, Джомолунгмой возвышающийся посреди комнаты, уже не выглядел таким грозным. Солнце добавило и ему прелести, окрасив остов в золотисто-коричневый. Среди всего этого переливающегося великолепия, раскинув руки в разные сторону, лежали четыре куклы. Их пустые глаза таращились в потолок, из приоткрытых ртов виднелись заостренные зубки. Даже в этой беззащитной позе они выглядели устрашающе, и меня невольно передернуло от воспоминания о ночи.