Андрей Попов - Обманутые сумасшествием

Впрочем, идею насчет костра можно сразу списать в архив как недостаточно талантливо продуманную. Даже если бы на Флинтронне отыскался заболевший рассудком, заблудившийся в галактической пустоте идиот, которому вдруг от тоскливой жизни взбрело в голову разжечь на кладбище костерок, может, еще и пожарить на нем шашлыки… увы, при ингредиентах местной атмосферы спичка бы только чиркнула, фыркнула, но даже не задымилась.

– Нет… ничего нет… — прошептал Оди, прямо как философ-солипсист в приступе творческого вдохновения отчаянно отрицающий существование всего окружающего мира, утверждая, что его нет. Но он (вот навязчивое наваждение!) все-таки есть.

Оди отвернулся и продолжал шарить по панцирю планетохода, потеряв злополучную дверную ручку. Движения были хаотичные, беспорядочные, тело налилось какой-то отяжеляющей субстанцией, в голове поплыл холодный туман…

– Нет!! — закричал он уже в ярости и чуть не оглох от собственного голоса, экранизированного внутренней стороной скафандра. — С этим надо кончать! Мне надоело быть трусливым мальчишкой… Я тоже человек, имеющий свое достоинство…

Поединок с собственным страхом окончился в его пользу. Вроде получилось. Болезненное чувство панической беспомощности перестало жалить, свернулось в клубок и укатилось в отдаленные уголки сознания, как ядовитая змея, против которой употребили удачное заклинание. Оди облегченно вздохнул и уверенным шагом направился к светящейся области, желая все-таки узнать, что за представление устроили местные демонические силы. Искусственный гнев на самого себя придал твердости духу. Он шел с непоколебимым намерением разобраться с причудами проклятой планеты. Но увы, внутренняя победа над собой являлась очень непродолжительным событием. Снова застучало в висках, снова стали подкашиваться ноги, мысли бредили неспособные обрести отчетливую форму.

Он продолжал идти, но уже не по своему намерению, а скорее по-инерции. Появилось, конечно, искушение вызвать по связи Кьюнга, но тот и без этого считал его законченным трусом, а если ему еще пожаловаться — рассмеется в лицо, хотя и придет на помощь. От многих унижений, явных и тайных, Оди уже тошнило. Хотелось разобраться во всем самостоятельно. Он двигался, не чувствуя твердой почвы под ногами и неуверенный в реальности всего происходящего. Само происходящее не было уверено в собственной реальности. Потом случилось нечто странное. Уже у самой могилы свет внезапно погас…

Номер неплохой. Может все-таки примитивные Галлюции? Эта версия вертелась в голове с самого начала. Вокруг — снова темнота, предвечная, предначальная, существующая независимо от пространства и времени. Оди вздрогнул и погрузился в состояние, которое можно охарактеризовать, как нечто большее, чем просто сон, и нечто меньшее, чем просто смерть. Сплошная черная завеса перед взором… Футах в пяти от него предположительно должно находиться то самое место. Все-таки интересно, кто же здесь похоронен? Идти назад за фонариком?

Сам не зная для чего, Оди осторожно наклонился, нащупал песчаный бугор, памятник…

Внезапно возникший яркий свет прямо-таки ударил по лицу. И опять та же ситуация: мозг еще не успел сообразить что к чему, а внутренности уже сжались под давлением взорвавшихся чувств. Он наконец увидел…

Это было полное безумие…

Затем раздался его истерический крик — так мог кричать только человек, которому причиняют острую физическую боль. Он сорвался с места и ринулся во тьму, спотыкаясь, неоднократно падая, бежал бесцельно и беспорядочно, гонимый неизвестно чем и неизвестно кем. Но вокруг, как и прежде, ни души, ни движения, ни звука… Он бежал до тех пор, пока сердце не стало выдавать тревожные симптомы. Затем твердая, холодная, словно железная, рука резко сдавила все внутри. Перед глазами засветилась разноцветная радуга. Незыблемые доселе звезды начали плавать в пространстве, как бы шатаясь от порывистого ветра, и вскоре вовсе погасли. Всякая боль стала притупляться, и в душе воцарил неведомый ранее покой…

…его обнаружили мертвым через полчаса. Он лежал плашмя, поджав под себя одну руку и шлемом скафандра упершись в океан песка. Словно Смерть долго гонялась за ним, настигла сзади и нанесла удар по голове. Тело было еще теплым, открытые глаза бессмысленно смотрели в пустоту. Отошедший в иной мир Оди оставил после себя только этот стеклянный взор.

Глава третья

ПЕРВЫЙ СОН ФАСТЕРА.

Судьба-злодейка изменчива, обманчива и совершенно непредсказуема, то повернется передом, то задом, то совсем не поймешь каким местом. И, живя сегодня, абсолютно не знаешь, что от нее ожидать завтра. Такова философия жизни. Смерть Оди выглядела столь диким нонсенсом, что первое время в душах его шокированных коллег не было ни чувства сострадания, ни страха, ни тревоги — лишь полнейшее недоумение. Ведь ничего, абсолютно ничего в радиусе сотен миль и даже сотен световых лет не могло угрожать человеческой жизни. Работы, разумеется, были приостановлены. И далее все по аварийному варианту: срочная медицинская экспертиза, вскрытие и тщательный допрос всех присутствующих. Ко всему этому добавлялись оханья, аханья, недоуменные пожатия плечами и негодующие проклятия в адрес неизвестно чего. Словом, суматоха полнейшая.

Фастер, да впрочем и все остальные, долго не мог уснуть. Беспокойная, взбудораженная ночь тянулась медленно, лениво отсчитывая отведенные ей секунды. Рассудок уже несколько раз пытался погрузиться в забвение, но, окунувшись до уровня легкой дремоты, вновь всплывал на поверхность по эту сторону реальности. Фастер принялся бубнить свои нескончаемые мантры, пока они не обернулись снотворным. Тело вдруг стало легким, почти эфемерным. Откуда-то из глубин небытия пришла приливная волна и унесла его с собою — словно невесомую пушинку.

Действительность так незаметно трансформировалась в сон, что казалось — одно является продолжением другого…

«…он вышел из звездолета совершенно без скафандра — в спортивном костюме, мягких тапочках на босу ногу и в бодром расположении духа. Что послужило причиной к столь рискованному шагу — уже не помнил. Возможно, обыденное любопытство, а может просто хотел провести эксперимент, как будет чувствовать себя организм в условиях метановой атмосферы. Но воздух, казалось, был свежим. Лишь слегка отдавал кисловатым привкусом. Флинтронна от одного своего горизонта до другого озарялась непонятно откуда взявшимся светом. Ее загадочная во всех отношениях поверхность, так долго скрываемая, словно вечными льдами, толщей холодной темноты, теперь оказалась совершенно открытой взору. Странно… Впрочем, впечатление противоречивое. С первого взгляда могло показаться, что Флинтронна обитаема, и «Гермес» приземлился неподалеку от густонаселенного пункта. Эту обманчивую, немного диковатую ассоциацию вызывало, разумеется, кладбище. Могилы тянулись почти бесконечными рядами и издалека действительно могли показаться упорядочными улицами жилых строений. Навязчивый обман усугублялся еще и тем, что возле каждой из них росли… (честное слово!)… живые цветы: астры, хризантемы, тюльпаны, орхидеи.