Сергей Гатаулин - Сапиенс , как вирус

Серое, каменное крыльцо храма осветила горящая линза и тут же растворилась, оставив после себя лишь затухающие, падающие к земле искорки и маленького светловолосого паренька.

Он посмотрел на солнце, скользнул взглядом по сорвавшемуся с места, дорогому «Мерседесу», покачал головой и решительно шагнул в затемненную прохладу, навстречу серьезным ликам святых, задумчиво взирающим с потрескавшихся от старости стен.

Вглядываясь в пустоту молельного зала, Емельян никого не обнаружил.

Только старушка на входе, прикорнула на стульчике и как-то по-домашнему задремала, тихо посапывая.

За колонной зашуршало, и мимо пронесся неуклюжий здоровяк, беспрерывно одергивающий непомерно большую рясу.

— Стой! — резко окликнул Емельян и, обернувшись к бабульке, улыбнулся, вспоминая свой внешний вид. "Едва ли не моя ровесница, — подумал он. — Буду изображать малолетку".

— Вы не подскажите, где я могу увидеть Потёмкина? — крикнул он, догоняя исчезающего в дверях служителя. Попытался, но не успел.

Однако, промелькнувший батюшка, видимо услышал его вопрос, так как через несколько секунд отозвался. Появляясь из небольшой комнаты, заставленной компьютерами, он внимательно оглядел Емелю с ног до головы и, раздвинув руки, громко произнес:

— Нет, юноша, Дмитрий, только что уехал, со своими друзьями. Вы разве на заметили?

"Мерседес. Опоздал. Теперь к хакерам", — подумал Емельян, расстроено вздохнул и тут его взгляд упал на одинокую фигуру, видневшуюся за спиной монаха.

Сердце испуганно рванулось из груди, и он тут же позабыл и о хакерах, и о Потёмкине.

За столом, тупо уставившись в экран монитора, сидело его прежнее тело. Та же — только отмытая — светлая борода, торчащая паклей, то же лицо, но непривычно здоровое, без синяков и шрамов.

— Вы его знаете? — проникновенно, заглядывая в глаза, спросил служитель церкви.

Емельян кивнул. Не замечая волнения в голосе монаха, прошел в компьютерный зал и остановился возле стола, за которым устроилась неподвижная фигура.

— Очень хорошо.

Мысли, как испуганные лошади, заметались в голове. Он видел перед собой живую человеческую оболочку, вот только разума в ней, судя по всему, не было никакого.

Тело не шевелилось, лишь грудь слегка вздымалась, что уже было неплохим признаком.

"А где же нынешний владелец?" — спросил себя Емельян. Забывшись на мгновенье уставшим, недетским голосом поинтересовался:

— А тебя как величать отрок?

— Игорь, — удивлено произнес священник, нервно теребя немытые волосы и присматриваясь к странному посетителю.

— А вы молодой человек кто?

Не привыкший валять дурака Емеля, взмахнул рукой:

— Ааа, ладно!

— Емельян, я, — добавил тут же, но посмотрев на монаха, понял, что его признание нисколько не прояснило ситуацию. Вопрос, читаемый во взгляде священника, не исчез.

— Черт тя дери, Либерис я, и тело это еще недавно было моим, — вытолкнул он и замолк, ожидая удивления, возмущения, но только не спокойного понимания.

— Тогда понятно, — проговорил Игорь негромко, кивнул головой, но глаз не отвел.

— Вот те раз! Стало быть, тебя это не удивляет, — опешил Емельян.

Игорь пожал плечами:

— После того, что я вижу в небе, когда выхожу за порог? Нет!

— И то верно, — выдохнул Емеля удрученно. Подойдя поближе к телу, слегка толкнул его в плечо.

— Есть здесь кто-нибудь, проговорил он, пытаясь ощутить малейшее биение мысли.

Не замечая никаких признаков мыслесферы, Емельян заглянул в голову неподвижного типа и понял, что тот и жив-то по непонятным причинам. Покинутое тело меж тем не собиралось отключаться — сердце стучало, гоняя кровь по сосудам, легкие насыщали ее кислородом.

"Неплохо поработал Вирусапиенс, — решил Емельян, — все, что можно, переделал. Однако не будет же оболочка до бесконечности работать без управляющего разума. Нужно что-то решать. Или оставаться в этом мальчишке, или…"

— Что делать будешь? — спросил Игорь, словно услышав мысли Емельяна.

— А это тело? — разозлился тот, осматривая юную оболочку. — По-твоему, пусть умирает?

Игорь закашлялся, испуганно отстранился. Подхватывая рясу, перекрестился.

Емельян, сообразив, что неправильно понял монаха, постарался изобразить виноватую улыбку.

— А ты о чём?

— Я говорю, что дальше делать будешь? — повторился Игорь.

— Не знаю, — Емельян задумчиво потеребил мочку уха. — Пойду я.

— С богом, — услышал он, выходя из зала, и обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на пусть и не родное, но привычное тело.

Пока выходил, наткнулся на пороге храма с кучкой недовольных мужиков, но обратил внимания на них никакого внимания. Только крикливый седобородом старичок на секунду привлек его взгляд.

— Это все ученые! Они виноваты, — услышал он слова, сквозь пелену задумчивости, дошедшие до его сознания, и прошел мимо.

"Куда же деть это тело?" — спрашивал он себя, вышагивая по мрачной улице. Шел и шел.

Сзади завыла сирена и мимо пролетела карета скорой помощи. И только тогда Емельян огляделся. Он стоял недалеко от невысокой ограды, опоясывающей громадное новое здание.

"Научно-исследовательский институт детской онкологии и гематологии " — гласила надпись на указателе, висевшем на ближайшем столбе.

"Хватит голову ломать! — обругал он себя и, повернув на асфальтированную дорожку, ведущую к зданию, быстро зашел внутрь.

Едва переступив порог большого учреждения, Емельян сжался от боли. Взглянув на бесконечные коридоры, с множеством дверей, заметил снующих людей в стерильных халатах, бездонные детские глаза над белыми масками, ощутил страх и боль, услышал тихий плач.

Он ощущал горе. Оно было всюду, выползало из-за каждой двери, смешиваясь, двигалось по коридору широким потоком, накрывая с головой, и врачей и пациентов, мешая трезво мыслить, сжимая грудь. Емеля, не замечая протестующих жестов женщины в белом, выскочившей из-за стойки, двинулся в самую гущу темнеющего потока.

— Мама, мама, я умру? — услышал он слабый голос и, заглянув в кабинет, уперся взглядом в блестящую, как биллиардный шар, голову. Мальчишка обнимал склоненную над ним женщину, а глаза его, казалось, заглядывали в самую глубину души Емельяна.

— Нет, сынок. Ты только уснешь. А когда проснешься, — женщина, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, прятала воспаленные мокрые глаза, — Бог даст тебе здоровое тело.

Затухающий взгляд парнишки, еще раз коснулся Емельяна, и маленькое тело безвольно повисло в объятьях вздрогнувшей матери.

— Нет! — заревел в голове женский крик, и Емеля вспыхнул, сворачивая воздух вокруг себя в искрящийся кокон, шагнул вперед.