Павел Комарницкий - 30 июня

— Мошкары в дом набилось, тёть Кать, спасу нет.

— Фу ты, напугал… — тётя перевела дух — Ворвался, как чёрт, устроил тут… Вот она, астрономия, до чего доводит. Да оставь ты этих несчастных мошек в покое, они покуда не кусаются! Глянь, пол истоптал опять…

— … Не сработал автомат ухода от опасности. Я увёл повреждённый зонд на ручном, да только пока спохватился…

Пилот виновато развёл руками. На экране монитора абориген вовсю размахивал полотенцем.

— Плохо, Вахуу. Очень плохо.

— Телезондов в одном контейнере до полумиллиона, командор, и исключить возможность отказа всех до единого невозможно.

— Я понимаю, Вахуу. Всё я понимаю. Но всё-таки он нас обнаружил.

— Он обнаружил нас дважды, Иахрр — подал голос Ухурр, сидевший сзади — Вот такие тут водятся отдельные индивиды. Проницательный малый, этого у него не отнимешь.

Инженер сидел, закутавшись в мягкую простыню и обхватив себя руками. Хотя в помещениях корабля было тепло, он мёрз голышом — лишённая мехового покрова кожа аборигена совершенно не держала тепла.

— Может, увеличить температуру, Ухурр? — предложил Иахрр, покосившись на инженера — Мы потерпим…

— Не надо. Аборигены сплошь ходят замотанными в тряпки, так что мне следует привыкать.

— Кстати, как дела с одеждой?

— Урумма работает. Говорит, будет неотличима от аборигенской. Она плохо выглядит, командор, даже за мехом не следит толком. Ты её совсем замучил.

— Я знаю, Ухурр. Но выбора у меня нет. Как дела у Ярары?

— Работает у себя в каюте. Сейчас и я пойду. Урумма нам скинула кучу сценок из жизни аборигенов, осваиваем.

— Трудно?

— Трудно — согласился инженер — Но, думаю, там — он ткнул пальцем в экран — будет ещё труднее.

— Что у тебя с лицом?

— Где? А, это… Это я брился. Да, командор. К тому, что ты облезлый, ещё как-то можно привыкнуть, но вот что волосы растут на лице — это даже не просто кошмар, это какое-то издевательство природы…

— Тут многие аборигены ходят с волосатыми лицами. Может, и ты?

— Нет уж, спасибо. Не стоит подвергать Ярару такому стрессу, работать с мохнорылым напарником. Ладно, Иахрр, если ко мне всё — я с твоего разрешения пойду.

— Иди, иди.

Он встал, неловко повернулся, и простыня свалилась на пол. Вахуу фыркнул.

— Красавец…

— Вот что, Вахуу — Ухурр поднял простыню с пола, вновь укутался в неё — Я всё стерплю от вас, ребята. И бесхвостого урода, и облезлого, и карнаухого, и даже мохнорылого. Абсолютно всё. Но если кто-нибудь хоть единым звуком, хоть взглядом скажет Яраре насчёт внешнего вида… Я не буду выяснять отношения — просто застрелю из бластера. Молча и без всякого предупреждения.

Они встретились взглядом. Янтарные глаза с вертикальными щелями зрачков и синие с круглыми, как дуло бластера. Ничего похожего на шутку.

— Да ну что ты, Ухурр, в самом деле. Я пошутил, извини. А насчёт Ярары — разве мы не понимаем…

— Нет, ребята. Этого вы не понимаете.

— … Какое-то оно невкусное, Урумма. В чём дело?

Ярара с брезгливой гримаской жевала кусочек сырого мяса. Урумма смотрела на неё с сочувствием.

— Я предупреждала тебя. Вкусовые ощущения людей сильно отличаются от наших, Ярара.

Доктор пододвинула ей тарелку с мелко нарезанным варёным мясом.

— Попробуй, как это?

Ярара опасливо положила в рот кусочек, прожевала, проглотила.

— Это другое дело. А овощи-фрукты они едят? — девушка уже вовсю орудовала вилкой.

— И гораздо больше, чем оррки. Это основа человечьего рациона. Ты же видела записи…

— Я делала упор на другое, Урумма. Я же не доктор — Ярара отпила из высокого стакана — И сок тоже ничего, слушай. Горчит только малость.

Некоторое время они кушали молча — девушка с немалым аппетитом, доктор за компанию, чтобы этот аппетит не портить.

— Я не сказала тебе, Ярара. У тебя и у Ухурра в горле установлены микромнемофоны.

— Где? — девушка схватилась рукой за горло.

— Да не пугайся ты так. Маленькая бусинка, ты её и не почувствуешь. Чудо техники, между прочим, демонстрационные образцы.

— Это… Это что, он сейчас все мои мысли слышит?

— Ну что ты, конечно нет. Свой передатчик можешь включить только ты, особым мысленным усилием. Вечером будем учиться пользоваться.

— Да зачем? Есть же обычные…

— Обычные трудно соотносятся с человечьей одеждой, во всяком случае, женской. Шея открыта, как маскировать? И потом, любую вещь можно потерять или отнять.

Они снова замолчали. Ярара некоторое время усваивала новость.

— Я надеюсь, левитр от скафандра ты мне не вшила?

— Левитр в таком теле не поместится — докторша с видимым сожалением оглядела тоненькую фигурку девушки — А жаль, честно. Полезная штука.

Ярара в изумлении таращила на неё глаза.

— Нет, ты серьёзно?!

— А я думала, общение с Ухурром тебя чему-то научило — Урумма рассмеялась — Да шутка это, шутка!

— И на том спасибо!

Они рассмеялись.

— Уф, наелась — девушка не глядя отправила пустую тарелку в лючок автомойки — Что там у нас в программе?

— Платье.

Ярара тяжко вздохнула.

— Скажи, Урумма… Мне всегда там придётся ходить одетой?

— На людях всегда. А наедине с Ухурром…

— Всё ясно. Пойдём, покажешь орудие пытки.

— …Им потребуются деньги, причём с самого начала.

— Но я же сделал им целую груду алмазов, командор — Вахуу был растерян — Ты сам сказал, по местным меркам это громадное состояние…

— Всё верно. Вот только в быту аборигены не пользуются алмазами при совершении покупок. Они пользуются бумажками, вот такими.

На экране появилось изображение купюры.

— Ну хорошо, будем делать…

— Нет, Вахуу. Изображение, переданное телезондами — это ерунда. И даже микросканеры не дают нужной гарантии. Нам нужны образцы.

— Да где их взять, командор?

— Вот что, Вахуу. Я сам займусь этим делом, ты только подготовь тяжёлый пробоотборник.

— Сделаем. Как маскировать?

— Маскировать? А вот под это домашнее животное — на экране возникло изображение кота, чёрного, как уголь — У аборигенов такие в каждом доме, так что подозрений не будет ни малейших.

Пилот внимательно разглядывал инопланетного зверя.

— Красавец. Выглядит много лучше, чем хозяева.

— Возможно, именно поэтому их и держат аборигены. Тоскуют по настоящей красоте.

— … С прибыточком вас, Василий Лукич!

— Благодарствуем — купец солидно откашлялся — На вот тебе, мил человек, выпей за моё здоровье.