Евгений Гаркушев - Близкие миры

– Да вот так. Прямо, – немного шепелявя, ответил невысокий мужчина.

– Вы, стало быть, для меня ворота отворяете?

– Ну, так больше вроде бы никого вокруг и нет? – вопросом на вопрос ответил привратник. – Доедете до дома, припаркуетесь у главного входа. Распорядитель вас встретит.

Николай тихо вздохнул. И что бы Слуцкому не жить, как все нормальные люди, в квартире? Или на худой конец в городском особняке?

Добравшись до нужного места, Давыдов все понял. Огромный серый дом с колоннами выглядел впечатляюще. Очертаниями он напомнил Николаю Ливадийский дворец в Ялте – тот самый, где встречались когда-то Сталин, Черчилль и Рузвельт. Может быть, хозяин и хотел построить дом в том же стиле? Действительно, почему что ни загородный дворец – то краснорожий уродец? Вложите в два раза больше денег и наслаждайтесь индивидуальным обликом своего жилища…

С широких ступенек к машине Давыдова спустился суховатый мужчина лет пятидесяти, в черном костюме, но без галстука, в водолазке.

– Здравствуйте. Иванов. Проведу вас к Борису Михайловичу.

– Здравствуйте, – медленно произнес Давыдов, размышляя, представился ему распорядитель или перепутал с неким Ивановым, который также должен был предстать перед Слуцким. Остановился на первой версии.

– Оружие, взрывчатка у вас есть? – совершенно спокойно спросил Иванов.

– Оружие есть, – не стал отрицать Давыдов. – Табельное. Пистолет.

– Больше ничего?

– Нет.

– Хорошо, – кивнул распорядитель.

Отдать пистолет он не предложил. Довольно-таки странно. Зачем тогда было спрашивать? Или Николай теперь будет включен как боевая единица в число охраняющих усадьбу в случае внезапного нападения? Внушительная охрана наводила именно на такие мысли.

Следом за Ивановым Николай пошел по полутемным, слабо освещенным коридорам дворца – называть жилище Слуцкого «домом» просто не поворачивался язык. В убранстве комнат и коридоров царила эклектика. Ковровые дорожки сменялись полированными паркетными полами, а иногда и мраморными плитами. Впрочем, может быть, так проявлялись изыски модных дизайнеров?

Поворот, другой – и они вышли в зимний сад, в центре которого журчал подсвеченный разноцветными огнями фонтан. Около фонтана стояла женщина в восточных одеждах. Наряд ее был причудлив. Несмотря на обилие легкой, полупрозрачной ткани плоский живот дамы был полуоткрыт, нежные запястья просвечивали через разрезы рукава, да и форма ног хорошо угадывалась. Незнакомка загадочно улыбалась Давыдову. Николай несмело улыбнулся в ответ – и кого только не встретишь в таинственных уголках загородных дворцов…

– Оставь нас на минутку, Иванов, – приказала женщина.

И решительный, уверенный в себе провожатый Давыдова вдруг отступил за какой-то роскошный вечнозеленый куст. Словно бы исчез.

Николай пригляделся к незнакомке внимательнее. Женщина была молода. Лет двадцати пяти, не больше. Восточные одежды, пожалуй, являлись на деле экстравагантным шелковым костюмом, стоившим не одну сотню рублей. Наверняка работа какого-то знаменитого кутюрье. Во всяком случае, ничего подобного Давыдов прежде не видел.

Судя по тому, с какой покорностью отступил Иванов (кем бы он ни был), женщина исполняла роль хозяйки дома. Жена хозяина? Дочь? Любовница?

– Молчишь? – улыбнулась между тем девушка. – Ты, я слышала, память после аварии потерял. Меня-то помнишь? Запираться было бессмысленно.

– Нет, – честно признался Давыдов.

– Да ну? – наигранно удивилась девушка. – Меня, между прочим, зовут Ирина.

– Очень приятно, – склонился в полупоклоне Николай. – Родственница Бориса Михайловича? Девушка звонко расхохоталась:

– Можно сказать, и родственница. Если понимать в библейском смысле – одна плоть.

Давыдов глотнул воздуха. Казалось бы, он не услышал ничего неприличного. Наоборот, девушка иносказательно объяснила, что приходится Слуцкому женой – интересно, законной или гражданской? Но то, как она сказала «одна плоть», то, как сверкнули при этом ее глаза… Воображение Давыдова мгновенно нарисовало такие откровенные и соблазнительные картины, что он взглянул на Ирину по-другому. До сих пор защитный инстинкт, столь уместный для любого биологического существа в незнакомом месте, властно вытеснял все сексуальные проявления. Сейчас, как ни глупо, Николай почувствовал к девушке настоящее влечение. Это совершенно недопустимое чувство возобладало над прочими.

Только усилием воли Давыдов заставил себя принять равнодушный вид. Нет, он, конечно, не бросился бы на эту девушку, не выдал себя ни единым словом. Но в такой щекотливой ситуации иногда достаточно даже неуместной улыбки или затуманенного взора.

– Ты по делу к Борису или так, водки попить? – поинтересовалась Ирина, пристально глядя в лицо Давыдова.

– По делу. Нам нужно обсудить некоторые важные проблемы.

– А меня не пригласите?

– Это решать твоему мужу. Он здесь хозяин.

– Вот как? – усмехнулась Ирина. – Раньше ты, помнится, не слишком-то признавал чье-то право быть хозяином. Даже в своем доме.

Давыдов промолчал. Что он мог сказать, когда не знал, о чем речь?

– Что ж, иди. – Девушка вдруг ласково взяла его под руку, слегка прикоснувшись грудью.

Ее прикосновение обожгло Николая, у него слегка закружилась голова.

– Надеюсь, мы еще увидимся, – шепнула Ирина на ухо Давыдову, обдав его тонким ароматом духов, который показался Николаю знакомым.

И вот словно бы и не было в зимнем саду подруги Слуцкого. А из-за куста вновь появился Иванов. Он молча пошел вперед, а Николай двинулся следом за ним.

Зимний сад находился в непосредственной близости от домашнего кабинета депутата Слуцкого. Пожалуй, если бы Николай и Ирина разговаривали громко, а тяжелая дубовая дверь кабинета была бы приоткрыта, хозяин мог их услышать.

Борис Михайлович поднялся навстречу Давыдову – картина оказалась впечатляющей. Весил депутат килограммов под двести. Ну, сто пятьдесят в нем точно имелось. Высокий, мощный. Впрочем, уже не столько мощный, сколько разъевшийся. Самой объемной частью депутата Слуцкого было то место, где у худых людей находится талия. Волосы – седые, коротко стриженные, с небольшой проплешиной. Одет был депутат в свободную даже для него светлую рубашку с коротким рукавом и широченные черные брюки. На шее – золотая цепь, не короткая, для показа, а длинная, уходящая на грудь. Под легкой рубахой можно было угадать массивный золотой крест.

– Здравствуйте, многоуважаемый господин Давыдов.

Ярко выраженный южный говорок с глухим «х» вместо звонкого «г» резанул ухо. Николай и сам вырос на юге и обычно не обращал на такую манеру речи внимания, но Слуцкий говорил словно бы с акцентом.