Вячеслав Шалыгин - Взгляд сквозь солнце

С трудом рассмотрев, что прыжок вниз не сулит особой опасности, Василий расстегнул ремни и рухнул на мягкую подстилку из опавшей хвои.

– Вася, это ты? – тотчас раздался над его ухом взволнованный шепот.

– Я, – не стал отпираться Сюртуков.

Собеседника он почти не видел, но общие очертания говорили о том, что он также принадлежит к спустившемуся с небес подразделению неизвестной армии. Парень поправил шлем и поднялся на ноги. Василий оперся о ствол сосны и тоже встал.

– Нас снесло ветром, – пояснил новый знакомый, – надо пробираться к городу.

– Темно, – возразил Василий. – Заблудимся.

– Нет, – уверенно ответил солдат. – Я помню карту. Там, за деревьями, река, она выведет нас прямиком к шоссе. Сейчас главное – не столкнуться с поисковыми группами противника. Они наверняка уже рыщут вокруг, как грязные собаки.

Выражения соратника снова вызвали в душе Василия волну смятения. Он не понимал, что такое уж необычное послышалось в словах солдата, но это явно не вписывалось в привычные Сюртукову языковые рамки.

– Тихо! – вдруг прошептал воин и потянул Василия к земле. – Ложись! Вот они!

Сюртуков приподнял голову и рассмотрел цепь темных фигур, которая медленно двигалась от плещущейся где-то за перелеском реки.

– Придется отбиваться, – возбужденно сказал напарник. – Занимай позицию здесь, а я отползу вон к тому углублению. Патроны не жалей…

– Понял, – обреченно ответил Василий и улегся поудобнее.

В неверном свете наступающего утра фигуры приближающихся врагов казались размытыми, и потому нормально прицелиться Сюртуков не рассчитывал. Когда Василий наконец решил, что дистанция позволяет вести более-менее точную стрельбу, он снял оружие с предохранителя и нажал на спусковой крючок. Выстрелы были не такими громкими, как ожидал Сюртуков, а отдача вовсе не отбивала плечо. Единственным неприятным ощущением после длинной очереди был легкий зуд в указательном пальце. Василий извлек пустой магазин и вставил на его место новый. Пока он выполнял эту процедуру, напарник тоже открыл огонь, но, в отличие от Сюртукова, не длинной, а короткими очередями. Враги почему-то не отвечали. Их цепь рассыпалась и слилась с землей. Теперь стрелять можно было лишь наугад. Противник не обнаруживал себя ни звуком, ни вспышками выстрелов. Не видя целей, Василий замешкался и, чтобы получше рассмотреть поле битвы, приподнялся на одно колено. В ствол сосны тотчас ударило несколько пуль. Сюртуков по-прежнему не видел ни вспышек, ни фигур вражеских солдат, а звуки ответных выстрелов скорее напоминали едва различимые хлопки пневматических винтовок. Внезапно что-то толкнуло Василия в плечо, и он потерял равновесие. Левая рука тотчас онемела и выпустила цевье автомата. Оружие ткнулось стволом в мягкую землю, а Сюртуков завалился навзничь. Он уже почти растянулся на хвое в полный рост, когда совсем рядом вспыхнула ослепительная молния и раздался громкий взрыв. Василий почувствовал, как взрывная волна приподнимает его над почвой и с силой швыряет на иссеченный пулями ствол сосны. От тяжелого удара в глазах Сюртукова поплыли красные пятна и он медленно сполз обратно на землю. Во рту оказалось полным-полно крови, а конечности перестали слушаться вовсе.

Василию почудилось, что время остановилось, а пространство приобрело вид упругой, сжавшейся вокруг его обмякшего тела сферы. Сумерки расцвели яркими разводами и неоновыми пятнами. Внутрь мячика этого усеченного варианта вселенной попала лишь многострадальная сосна и часть теперь бесполезного автомата. Сюртуков нашел в себе силы повернуть голову вправо и увидел еще и две пары остановившихся напротив ботинок.

– Бараны, – донесся до Василия тягучий, как патока, бас. – Если все остальные будут драться так же примитивно, как эти двое, победа достанется противнику.

– Надо было взять их живыми, – высказался второй. – Если мы будем убивать своих же воинов, то к концу учений можем остаться совсем без ударной группы.

– Лучше мы останемся ни с кем сейчас, чем когда высадимся на территории врага, – возразил первый. – В боевых учениях выживают сильнейшие. И если они справятся с этим последним экзаменом здесь, то смогут гарантированно выжить и на той стороне границы.

– Все равно это немного… слишком. – В голосе второго послышалось явное осуждение.

– Такова специфика службы в элитном подразделении, – равнодушно ответил первый. – Идемте, проверим точку проникновения. Я вполне допускаю, что попутным ветром кого-нибудь из этих идиотов могло занести и внутрь избушки…

– Да, в ближайшие пять-шесть недель это нежелательно, – согласился второй и усмехнулся.

– А вы знаете, что контрразведчики обнаружили довольно приличную группу офицеров, которые составляли план начала акции уже сейчас, не дожидаясь фазы максимального противостояния? – уже не таким деловым тоном, словно говорил о какой-то занимательной сплетне, спросил первый.

– Да что вы говорите?! – удивился второй. – Какая откровенная глупость! Надо быть особенно недальновидным, чтобы не понимать, насколько мы пока не готовы…

Голоса собеседников постепенно удалялись, а сфера сжавшейся вселенной все больше усыхала. Сюртуков сделал последний вдох и отчетливо понял, что он был именно последним. По телу пробежала судорога, и все закончилось…»

Я откинулся на спинку кресла и потер виски. Новые приключения Василия меня особо не тронули, но последний диалог неизвестных посредников на жестоких учениях странного подразделения показался мне заслуживающим особого внимания. В том, что Василий не выдумывал свои истории, а наблюдал их на самом деле, я уже не сомневался. Как – можно было выяснить позже, а вот реагировать на скрытые в этих откровениях сигналы следовало немедленно. Оставалось их расшифровать.

Гибель бродяги представлялась мне всего лишь рассказом о незавидной доле одного из тех, с кем наш взлохмаченный медиум был до последнего времени «на связи».

Вторая история была менее душещипательной, но зато информации в ней содержалось гораздо больше. Я достал блокнот и раскрыл его на той странице, где ранее уже записал несколько ключевых слов. В текущих расследованиях они играли важную роль, и потому я постоянно возвращался к составлению всевозможных комбинаций этих слов-улик. Теперь к «гильзе», «окурку» и «двойникам» добавились «точка проникновения», «фаза максимального противостояния» и «избушка», причем последнее я подчеркнул. Если я был прав и загадочные офицеры говорили о той самой избушке, где потерялась Лена, то очередной кошмар Василия приобретал совершенно особый смысл. Конечно, я мог и ошибаться, но слишком уж все лепилось к одному. В моей версии не было другой логики, кроме надежды на продолжение череды «неслучайностей», спровоцированных нашим вмешательством в это дело, но в последние сутки именно такой подход зарекомендовал себя как единственно верный. В общем-то абсурдность улик, невменяемость свидетелей и загадочность противника иного выбора нам не оставляли. Следовало действовать как угодно смело и нелогично, но обязательно результативно.