Андрей Плеханов - Особо опасная особь

— Значит, ты явный кандидат в слики.

— Сомнительный комплимент.

— Ты кандидат в слики, леди Лина, точно тебе говорю. Ты уже пришла сюда, в Синий квартал, — полагаю, именно для того, чтобы сделать то, что тебе нужно, чтобы обойти законы, написанные высокомерными ослами, — рабами, полагающими себя свободными людьми. Рабами своих электронных счетов. У тебя есть электронный счет, леди Лина?

— Есть. Но он пуст.

— У тебя есть работа, леди Лина?

— Нет.

— Ты уволилась, — уверенно заявил Умник. — Тебя не выгнали, ты уволилась сама, потому что тебе до смерти надоело вариться в общем супе, в компании, где про тебя известно все и вся, где ты шагу не можешь сделать, не приложившись пальчиками к детектору и не поморгав голубыми глазками в сраный сканер для чтения сетчатки. И это значит, что ты вылетаешь из обоймы, из родного для тебя социума — по собственному желанию. Вылезаешь из душащих тебя плодных оболочек, чтобы родиться снова — более свободной. А также это означает, что ты становишься маргиналом, бродишь по краю своей социальной группы и размышляешь, куда прилепиться, чтоб не прогадить притом всю свою жизнь. Потому что маргиналы, несмотря на всю свою неприкаянность, тоже хотят жить. И жить, при возможности, хорошо.

— Ничего я не размышляю, — буркнула Лина.

— Размышляешь. Или не размышляешь, что, в сущности, одно и то же. Я говорю о твоих подсознательных мотивациях. Это не оформлено в словесные формулы, не написано большими буквами на дорожных указателях твоего жизненного пути, но в действительности именно это правит тобой, ведет тебя туда, куда бредут твои ноги, и ничего ты с этим не поделаешь.

— Странный ты, — заметила Лина. — Слова всякие умные употребляешь — вперемешку с жутким сленгом…

— Я — Умник, — осклабился Умник. — Это много круче, чем просто особь, отягощенная интеллектом. Не думай о марджах как о тупых отморозках. Среди нас попадаются весьма приличные экземпляры.

— Да уж, вижу, — сказала Лина.

Умник в самом деле мог бы потянуть на приличного, даже на хай-стэнда, если б не эклектика в одежде и не помятая обезьянья физиономия, давно уже требующая замены или хотя бы косметической подтяжки. Дорогущий костюм — черная двойка и белоснежная сорочка с галстуком-бабочкой — дополнялся грязно-зелеными кроссовками с носами из нержавеющей стали. На спине Умника притулился красный рюкзачок, от рюкзачка шли кабели — ныряли сквозь дыры, грубо прорезанные в пиджаке, а дальше, само собой, шли к коже, присасывались к ней, пронзали ее и тянули свои отростки к межреберным нервам, к спинному мозгу. Хакерская снаряга — в приличных кварталах с такой лучше не появляться, загребут в два счета за использование запрещенной нейро— и мнемотехники, выдернут технику с корнями, с мясом, и припаяют лет пять-восемь лишения гражданских свобод. А еще у Умника были: пятнистая, цвета хаки, бандана на голове, маленький блондинистый локон, падающий из-под платка на лоб, желтый хвост до середины спины сзади. И ни одной чешуйки перхоти. И бритвенно-острый гребень от затылка до лба, натягивающий ткань банданы.

— Волосы фальшивые, — уверенно сказала Лина. — Это не твой хайр. Ты лысый, да?

— Более чем лысый.

Умник сдернул бандану с головы, и Лина узрела череп, сияющий хромом, — металлическую сферу с гребнем вдоль срединного шва. Гребень, которым можно забодать любого с гарантированным летальным исходом. Череп, недоступный для мнемосканирования. Череп, от которого отскакивают пули.

Дорогая штука.

— Ты не просто лысый, — сказала Лина. — Ты крутой лысый.

— Я крутой, — сказал Умник. — А ты сомневалась?

Лина видела Биржу на фотографии. Единственное, наверное, здание в Синем квартале, построенное за последние десять лет. И все равно обшарпанное, мрачное, вызывающее активное нежелание входить в него. Приземистый четырехэтажный дредноут с оконными проемами, заложенными кирпичом. У входа толпа курящих марджей — впрочем, с вкраплениями приличных людей, радующих взгляд своим цивилизованным видом.

— Подожди, покурить надо, — сказал Умник, остановившись в трехстах метрах от Биржи.

— Что, в Бирже покурить не можешь? — возмутилась Лина. — И вообще, сколько можно курить? Подумай о своих будущих детях…

— Поговорить надо, — уточнил Умник. — Здесь, а не там. Там слишком много ушей. К тому же ушей, усиленных электроникой.

— О чем поговорить?

— О деле, само собой. Ты в курсе, что я влетел из-за тебя сегодня на пол-лимона? Сегодня же я положу эти бабки в сундук, и у меня их больше не будет. И я тебе скажу, что буду сильно скучать по этим бабкам. Так что за тобой должок.

— Да, да, — Лина смутилась, опустила взгляд. — Извини, пока я не могу отдать тебе деньги. Пол-лимона — это очень много.

— Ерунда, — Умник махнул рукой. — Мелочь. Бантах продешевил. Отработаешь всю сумму за месяц. Ты того стоишь, сладкая леди.

— Что значит отработаешь? — Лина побледнела, невольно сжала кулаки.

— Как что? Сама не догадываешься?

— На панель меня пустить хочешь? — выпалила Лина. — Черта с два! Не надейся!

— На панель? — Умник глянул на Лину с недоумением. — Не говори такой херни, леди Лина, никогда больше не говори. Ты — хорошая детка, как я могу с тобой так поступить? Я тут напрягаю мозги, думаю, как лучше нам с тобой устроить бизнес, а ты несешь всякую херню!

— Ладно, извини…

— Я говорю о твоем деле и больше ни о чем. О деле, с которым ты пришла сюда, на Биржу. Надо ж, какие ныне детки пошли… На панель, сказала она… Слова какие знают… Давай выкладывай, леди Лина, и не серди Умника. Умник хороший, только не надо его сердить.

— Мне нужен хороший специалист по… — Лина замялась. — Ну, как это сказать…

— Говори как есть.

— Спец по снятию денег с банковского счета.

— У тебя чужая карточка? — Умник уловил суть с полуслова. — И ты хочешь обналичить чужие бабки?

— Да. Только это не чужие деньги. Мои. Один человек мне их подарил.

— Так в чем проблема? Пусть он их и снимет. И подарит окончательно.

— Он умер.

— Может, остались документы о наследстве?

— Какие, к черту, документы? Его убили.

А карта — у тебя?

Да.

— Покажи.

— Ее здесь нет, — торопливо сказала Лина. — Я что, дурочка — тащить карту в Синий квартал?

— Значит, дурочка, — заявил Умник. — Потому что карта у тебя с собой. И лежит она здесь, во внутреннем кармане комбеза. — Умник ткнул пальцем в грудь девушки. — Я это вижу. И даже вижу, чья это карта. На ней написано — Тутмес Афати. Так что давай карту, не бойся. Если бы я захотел отнять ее у тебя, сделал бы это давно. Только это не мой стиль — отнимать чужие карты у сладких приличных девочек. Совсем не мой.