Айзек Азимов - Второе Установление

все, что могли дать вам учителя. Для вас и горстки вам подобных пришло время начать подготовку к

тому, чтобы сделаться Спикером.

Воодушевление на противоположной стороне стола.

– Нет, вы должны отнестись к этому спокойно. Вы надеялись, что подходите для этого. Вы

также опасались, что не подойдете. И страх, и надежда суть слабости. Вы знали, что годитесь в

Спикеры, и вы колебались в признании этого факта, поскольку опасались, что знание это наложит на

вас печать самонадеянности и сделает тем самым вашу кандидатуру неподходящей. Глупости! Тупее

всех именно тот, кто не осознает, что он умен. Осознание вами своей пригодности входит в вашу

подготовку.

Облегчение на противоположной стороне стола.

– Вот именно. Теперь вы чувствуете себя лучше, и ваша настороженность исчезла.Вы теперь

собранны и готовы к пониманию. Помните, что для достижения подлинной эффективности нет нужды

удерживать сознание в тесных рамках. Для умелого зондирования оно останется столь же

информативным, как и обнаженный менталитет. Следует, наоборот, развивать простоту, доверие,

бескорыстие, скрывать ничего не нужно. Мое сознание открыто для вас. Пусть это состояние будет

взаимным.

Он продолжал:

– Спикером стать нелегко. Нелегко, прежде всего, стать психоисториком; и даже самый

лучший психоисторик не обязательно подходит на роль Спикера. Тут есть разница. Спикер не только

должен быть в курсе всех математических подробностей Селдоновского Плана; он обязан испытывать

к нему симпатию. Он обязан любить План; План должен стать его жизнью и душой. Скажу больше,

План должен сделаться его истинным другом.

Рука Первого Спикера осторожно потянулась к черному блестящему кубу посредине стола и

нависла над ним. Грани куба были гладкими.

– Знаете ли вы, что это такое?

– Нет, Спикер, я не знаю.

– Слышали ли вы о Первичном Радианте?

– Это он? – с изумлением.

– А вы ожидали чего-то более внушительного и сложного? Что ж, это естественно. Он был

создан в дни Империи, современниками Селдона. Почти четыреста лет он безупречно служит нашим

нуждам, не требуя ремонта и настройки. Это – к счастью, ибо никто из Второго Установления не

имеет должной подготовки, чтобы обращаться с подобной техникой, – он мягко улыбнулся. – Первое

Установление, конечно, могло бы его воспроизвести, но оно, разумеется, вообще не должно знать о

нем.

Он нажал на выключатель у края стола, и комната погрузилась в темноту. Но лишь на миг, ибо

две длинные стены комнаты, постепенно наполняясь сиянием, пробудились к жизни. Сперва стены

сделались жемчужно-белыми, однотонными; затем на них там и сям проступили темные следы и,

наконец, появились аккуратно выстроенные ряды формул, между которыми кое-где, точно

извилистые ручейки, змеились красные линии.

– Давайте, мой мальчик, подойдите к стене. Вы не отбросите тени. Этот свет исходит из

Радианта не вполне обычным образом. Сказать по правде, я даже отдаленно не представляю, как

именно создается этот эффект. Но тени вы не отбросите. Это я знаю точно.

Свет падал на них обоих. Каждая из стен имела тридцать футов в длину и десять в высоту,

строки же мелко покрывали все это пространство.

– Это не есть План в целом, – пояснил Первый Спикер. – Чтобы поместить его на обе стены

полностью, формулы пришлось бы уменьшить до микроскопических размеров. Но такой

необходимости нет. То, что вы видите перед собой, демонстрирует основные фрагменты Плана от

начала и до сегодняшнего дня. Вы все это изучали, не так ли?

– Да, Спикер, изучал.

– Узнаете ли вы какую-нибудь часть?

После молчаливого раздумья Ученик протянул палец, и в ответ на этот, пусть даже

мимолетный и приблизительный, жест строки уравнений двинулись по стене, пока на уровне его глаз

не оказался именно тот ряд функций, о котором он подумал.

Первый Спикер тихо рассмеялся.

– Вы обнаружите, что Первичный Радиант быстро настроится на ваше сознание. От этого

устройства можно ждать кое-каких сюрпризов. Так что же вы собирались сказать о выбранном вами

уравнении?

– Это, – запинаясь, сказал Ученик, – Ричеллианов интеграл, использующий планетарное

распределение тенденций и указывающий на присутствие двух главных экономических классов в

пределах планеты или, возможно, целого сектора, на фоне нестабильной эмоциональной картины.

– Каков же его смысл?

– Он представляет предел напряжения, поскольку здесь, – он показал пальцем, и уравнения

снова сместились, – мы имеем сходящийся ряд.

– Хорошо, – сказал Первый Спикер. – А теперь скажите мне, какого мнения вы обо всем этом.

Законченный образец искусства, не правда ли?

– Безусловно!

– А вот и нет! Это ошибочное мнение! – он продолжал более резким тоном: – Это первый урок,

который вам необходимо переучить. Селдоновский План не является ни законченным, ни

правильным. Это просто лучшее, чего можно добиться в данный момент. Более двенадцати

поколений людей сосредоточенно трудились над этими уравнениями, разбирали их до последнего

десятичного знака и собирали снова. Они делали и большее. На протяжении четырехсот лет они

сопоставляли реальность с предсказаниями и формулами – и учились. Они выяснили больше, нежели

было известно Селдону, и если бы мы повторили работу Селдона, опираясь на накопленный опыт

веков, мы бы сделали ее лучше. Вам вполне ясно?

Ученик выглядел слегка растерянным.

– Перед тем, как вы станете Спикером, – продолжал Первый Спикер, – вы должны будете

сделать собственный вклад в План. Это не такое уж святотатство. Каждая красная пометка на стене -

это работа одного из нас, живших уже после Селдона. Вот… хотя бы… – он глянул вверх. – Вот!

Вся стена вихрем ринулась вниз.

– Вот это, – показал он, – мое.

Тонкая красная линия окружала две расходящиеся стрелки, охватывая примерно шесть

квадратных футов вычислений вдоль каждого из путей. Между строками красным был вписан еще

один ряд уравнений.

– Вообще-то, – сказал Спикер, – это не такой уж серьезный вопрос. Это относится к точке

Плана, которой мы достигнем не ранее, чем через четыреста лет. Она соответствует периоду слияния,

когда формирующаяся Вторая Империя окажется в руках соперничающих личностей, угрожающих

разорвать ее на части, если борьба будет равной, или повергнуть в болото застоя, если борьба будет

слишком неравной. Обе эти возможности здесь рассмотрены, прослежены, и указан метод, как их