Эмоции в розницу - Юлия Волшебная
Грег смотрел на меня, всё так же улыбаясь и слегка щурясь от солнца.
Помню, как я подметила в тот момент, что при естественном солнечном освещении радужка его глаз меняет цвет, становясь как будто более объёмной и многослойной, а тёмный ободок её контура делается более контрастным, чем обычно. Наблюдение оказалось настолько завораживающим, что некоторое время я продолжала всматриваться в эту игру света и цвета, пока Грег не поднялся, подавая мне руку и подтягивая вверх за собой.
– Не переживай, я всё предусмотрел. Бутерброды и термос с горячим чаем, всё в лучшем виде, – он указал большим пальцем куда-то себе за спину, и только теперь я заметила у Грега на плечах лямки от рюкзака, в котором, очевидно, и была еда.
– Это замечательно, – я скорчила довольную мину, которую подсмотрела однажды у самого Грега. – А когда ты планируешь начать сеанс?
– Он начался около получаса назад, Мира. Как только мы сюда приехали. А может и того раньше.
– Как это? А прибор? Грег, на мне нет ни одного электрода!
– Я в курсе. Считай сегодняшний сеанс частью эксперимента. Помнишь, я рассказывал тебе о накопительном эффекте, который даёт длительное использование прибора? Какое-то время ты будешь способна воспринимать своими органами чувств гораздо больше информации, чем раньше. И она будет преобразовываться в эмоции даже без помощи специального оборудования. Я хочу проверить, как долго будет сохраняться этот эффект.
– Но… Я ведь плачу не за участие в сомнительных экспериментах!
– О, не переживай, – усмехнулся Грег. – Этот сеанс будет ничуть не менее насыщенным и продуктивным, чем предыдущие. Ты получишь даже больше, чем ожидаешь, так что твои расходы в эмоциональном эквиваленте будут возмещены сполна.
Это сообщение обескуражило меня – я даже не нашлась что ответить, боясь выдать неуместное разочарование. А Грег тем временем продолжал:
– Сейчас мы пересечём небольшую балку неподалёку отсюда. За ней начинается хвойный лесной массив. Там есть уютная поляна для пикника, на берегу старого ручья. Летом он практически пересыхает, но сейчас вполне живописен. Там даже можно будет разжечь костёр и поджарить на нём хлеб.
Мне пришлось покорно следовать за Грегом. Но я с трудом поспевала за его темпом, а Рик и подавно убегал далеко вперёд. То и дело пёс нападал на след зайца или фазана, и с диким лаем бросался в погоню. Он так ни разу никого и не поймал, зато набегался вволю.
Периодически Грег останавливался и указывал мне на лесные грибы, выпрыгивающие то там, то здесь из-под пней и листьев. Параллельно он рассказывал, что среди них есть как восхитительно вкусные и съедобные, так и категорически опасные для жизни. А иногда нам также попадались ягодные кусты и орешник. Из рассказов Грега я узнала, что для эмпатов лес оставался полноценным источником пропитания. Ягоды к тому времени уже отошли. Но несколько орехов, ещё не съеденных птицами и не собранных жителями ближайших поселений, нам всё-таки удалось отыскать.
– Ты сейчас радуешься, как самый обычный ребёнок, – заметил Грег, когда я с воодушевлением и гордостью показала ему свою первую «ореховую находку». – Это приятно наблюдать.
От этих его слов у меня внутри разлилось странное тепло, а ноги стали противно-мягкими и непослушными. Но Грег уже тянул меня за руку:
– Мы почти пришли. Видишь, за этой просекой начинается сосновый лес? Через несколько минут доберёмся до поляны, о которой я говорил.
До сих пор, вспоминая этот день, я иногда спрашиваю себя – действительно ли всё это происходило в реальности или же мне только приснилось? Этот хруст сухих ржавых иголок под ногами. Это чувство полёта от одного взгляда на пики высоченных сосен, уносящихся в далёкую синеву над моей головой. Этот терпко-сладкий запах золотистой, пропитанной солнцем сосновой смолы. Эта юркая наглая белка, утащившая один из найденных мной орехов. Этот обжигающе горячий чай с тимьяном и гвоздикой из большой металлической кружки. Этот мужчина, разводящий у лесного ручья живой первобытный огонь и кормящий меня с рук подгоревшими ломтями самого вкусного в моей жизни хлеба и яблоками, запечёнными в фольге…
Кажется, на той прогулке я на какое-то время вообще забыла, кто я такая и каким образом там оказалась. Внезапно я стала человеком-без-прошлого, объектом-без-истории. Я не была Мирандой Грин, не была программистом, гражданкой ОЕГ или алекситимиком, не была даже женщиной. Я ощущала себя как некое абстрактное «Я», которое не думает, не вспоминает, не планирует и не анализирует, а просто вдыхает всё окружающее пространство, пропуская его сквозь себя, как песок пропускает воду. Не знаю, как долго длилось это состояние, но оно было восхитительно всеобъемлющим.
Вернуться к привычному самоощущению меня заставил, как ни странно, холод.
Солнце резко склонилось к горизонту, тени удлинились, а над руслом ручья поплыла молочная дымка. К этому времени Грег уже потушил костёр, и мы пошли вдоль ручья прямиком к шоссе, чтобы не возвращаться снова через балку. Но минут через пять я ощутила, как мои руки, голову, шею, а затем и всё остальное тело начал пробирать озноб.
Грег по обыкновению шёл слегка впереди меня. Но вдруг он повернулся, чтобы что-то мне сказать и заметил, что я иду, втянув шею и плотно обхватив себя руками.
– Силы небесные! Мира, ты таки замёрзла? – сразу догадался Грег.
– Угу, – хлюпнула я заледеневшим носом. – Странно… Мне казалось, это невозможно…
– Странно? – фыркнул Грег. – А как долго ты обычно гуляешь пешком хотя бы по своему городу в этой одежде?
Конечно, это был риторический вопрос. Грегу было хорошо известно, что я вообще не гуляю по городу на своих двоих. Я всегда считала долгие пешие переходы по городским улицам уделом тех жителей, что стояли значительно ниже меня на социальной лестнице и жили, как правило, в самых дальних – внешних – кольцах города. Большинство из них не могут позволить себе приобрести персональный глайдер и вынуждены пользоваться услугами общественных поездов. Поезда, как и глайдеры, перемещаются на магнитных подвесах, но по отдельным трассам. Их маршрут строго регламентирован, и далеко не всюду можно добраться на поезде. Так и возникает необходимость в длительных пеших «прогулках», но я с такой нуждой никогда не сталкивалась. И радовалась этой восхитительной экономии времени, которая помогала мне становиться ещё успешнее, ведь я могла больше времени уделять работе.
Собственно, именно поэтому в излишне тёплой одежде я тоже никогда не нуждалась: системы климат-контроля у меня дома, в глайдере или в любом общественном пространстве, которое я посещала, позволяли практически круглый год носить тонкий
