Светлана Ягупова - Твой образ (Второе лицо)

Он подскочил к ней, ткнулся носом в прохладную щеку.

— Я ведь хотел торжественно, чтобы потом не в одиночестве переживала, а, так сказать, при народе.

— Я не нравлюсь вам, — потупилась Тоша.

Настасья Ивановне молча обняла ее и прижала к себе.

Посыпались гост за тостом — за именинника, его мать, невесту, похвалы в адрес хозяйкиных блюд, шутки. Потом супруги Котельниковы сели на своего любимого конька: размечтались о поездке в Африку, о том, как будут лечить негритят, есть страусиные яйца и любоваться жирафами.

— Лисичкин-то, Лисичкин мой что отколол! — воскликнул разгоряченный рюмкой Манжуров. Ирина предупредительно толкнула его локтем в бок. Он замолчал и повернулся к жене; — Не толкайся, школа — учреждение, интересное для всех, даже для медиков. Я прав, Виталик?

— Прав, Шура. Только, пожалуйста, закусывай. — Некторов придвинул ему тарелку с салатом. — Быстро же ты повеселел, ясное море, — не обошелся он без любимого присловья, встретил взгляд матери (она не любила это выражение, считала его неинтеллигентным) и виновато улыбнулся.

— Так вот, — продолжал Манжуров. — Прихожу вчера в шестой «б». Что за чудо? Сидят все такие тихие, торжественные и вдруг рев джаз-банды. Вскакиваю — тишина. Сажусь — опять рев. «Кто балует с транзистором?» спрашиваю. А они, черти, со смеху покатываются. Сажусь — и снова рев. Оказывается, Лисичкин, шельмец, этакую штуковину под столом соорудил стоит сесть, как включается транзистор на шкафу, в другом конце класса. Но это еще что. У одной учительницы умудрились на уроке в футбол сыграть.

Настасья Ивановна посмеялась над детскими проказами и, продолжая обдумывать сообщение сына о женитьбе, рассеянно прислушивалась к новому разговору.

— Косовский обожает тебя, Виталий, — сказала Ирина Манжурова. — Однако мы, лаборантки, порой видим то, чего не замечаете вы, ученые.

— Что ты имеешь в виду?

— Как по-твоему, почему за этим столом нет нашего коллеги Петелькова?

— Он занят, — сухо ответил Некторов.

— Вот именно. А тебе не кажется, что Петельков своего рода твой дублер? И то, над чем ты работаешь с Косовским, может однажды состояться без твоего участия? Тогда все лавры…

— Ирина, — мягко перебил он, — в науке иные законы, чем в спорте. Где ты отхватила такую потрясающую брошь?

Ирина отвернулась и закурила.

— Как Клеопатра? — поинтересовалась Тоша. — Не температурит?

— Нет. — Виталий повеселел. — Представь, в ее поведении сегодня я узнал крошку Бебби. Это было так трогательно и грустно. После обеда она, как Бебби, меланхолично дергала себя за ухо и грызла ее любимые орешки, к которым раньше не притрагивалась.

Настасья Ивановна не любила разговоров о подопытных обезьянах. То, что делалось на кафедре профессора Косовского, пугало ее и настораживало. И сейчас, когда беседа свернула на рабочую колею, поспешила улизнуть к соседке — пусть молодежь развлекается тут сама. К тому же не терпелось доложить приятельнице о предстоящей свадьбе.

Котельников наладил магнитофон.

— Твой кислый вид, Антония, мне совсем не нравится, — шепнул Некторов Тоше, поднял ее со стула, и они пошли танцевать.

Когда на зимних каникулах Тоша ездила домой в свое шахтерское село, они с Виталием забомбардировали друг друга письмами, каждое из которых по его выдумке начиналось на древнегреческий лад: «Нектор — Антонии», «Антония Нектору». Это были веселые и нежные письма. Оба неожиданно узнали друг о друге больше, чем до разлуки. И ей было жаль того времени, о котором вспоминалось всякий раз, когда Некторов называл ее Антонией.

— Ты сегодня сонная тетеря, Антония, — щекотал он ей дыханием ухо. Учти, для будущей матери танцы — лучшая гимнастика.

Между тем компания развеселилась вовсю. Котельниковы уписывали за обе щеки «наполеон» и сожалели, что в Африке вряд ли угостят их подобной вкуснятиной.

— Зато вас ожидают жареные каракатицы с ростками бамбука, — сострил Виталий. Но Манжуров, как географ, усомнился в этом, сказал, что за подобной едой надо ехать в Китай. Так они шутили, каламбурили, танцевали, когда Виталий обнаружил, что у него кончились сигареты. Кто-то предложил свои, не он отмахнулся, кивнул Тоше «Я сейчас!» и выскочил из дому навстречу беде. В последнюю минуту, когда дверь за ним захлопнулась, Тоша успела подумать, что хорошо бы пройтись вместе. Но Виталии уже след простыл. Как она потом ругала себя за то, что не пошла с ним! Знала бы, что ожидает его, вцепилась бы руками, не отпустила бы ни на шаг.

— Не идите, милочка, в школу, идите в библиотеку или газету, — подсела к Тоше Манжурова. — Школа не любит робких и грустных.

— С детьми я вовсе не робкая, — возразила Тоша. — А школе нужны всякие.

— Ну-ну, не огорчайтесь, это я так, — Ирина дружески похлопала ее по плечу. — А за Некторовым глаз да глаз нужен. Всю жизнь придется быть настороже — институтские дамы от него без ума. Признаться, и я год назад попалась в ловушку его обаяния. Да, слава богу, быстро раскусила, что он не моего поля ягода.

Это сообщение Тоша приняла спокойно: Виталий посвятил ее в некоторые свои романы.

Затем Ирина пошла танцевать с Котельниковым, а к Тоша подошел Манжуров. Подслеповато щурясь, будто что-то высматривая в ней, сообщил:

— Каждый день для меня — сущий ад. Вам же, филологам, и вовсе не позавидуешь. Одни тетради чего стоят. Может, не будете торопиться?

— И вы? — Тоша вспыхнула. Коллективное уговаривание сменить профессию начинало раздражать. Ну, сел не в свои сани, зачем у других отбивать охоту? Да, трудно. Да, порой невыносимо. Но и прекрасно, и ни с чем не сравнимо! Ей ли, дочери учительницы, не знать об этом!

— Известно ли вам, что такое классное руководство? Или открытые уроки? — продолжал наседать Манжуров.

— Известно, — коротко ответила она и встала.

Куда запропастился Виталий? Набросила на плечи кофточку, вышла во двор. В лицо плеснул теплый ветер, настоенный на бензиновой гари и молоденькое листве. Слегка кружилась голова, Неужели дает знать о себе будущий малыш? То-то почешут языки соседские кумушки, подсчитывая месяцы со дня регистрации брака. Может, именно поэтому Виталий решил, чтобы она уже сейчас переходила к нему? Да мет, он без предрассудков. А в том, что вышло именно так, виновата она, Впрочем, никакой вины нет.

Она тихонько рассмеялась.

Из дому вышел Котельников.

— Вы что тут с Виталиком, целуетесь?

— Нет Виталия.

— Как нет? — оглянулся по сторонам.

— В магазин побежал.

— Еще не вернулся? Что-то долго. Наверное, встретил кого-нибудь. Ой, Тоша, смотри, уведут у тебя жениха.