Татьяна Орловская - Ниша забытой жизни

Когда-то Франсуа искал утешения в океане. Но нашел там только изнурительную работу и тупое подчинение чужой воле. Берег? Заморские порты? Он оставлял там деньги, которые платили за пытку океаном. А что получал? Припортовую свободу, такую же изнурительную, как труд, - под чужую музыку, чужой хохот, чужой шаблон. Отец презирал его за то, что он, потомок бельгийских колонизаторов, стал морским рабом. "Я выпью с тобой лишь тогда, когда ты дорастешь хотя бы до контрабанды!" - вопил старый Лебер. И гнал сына в океан на охоту...

Теперь, после слов Йоргенса, Франсуа впервые подумал, что его одиночество рассеивается, что рядом с ним не работодатель, а человек, готовый поделиться своей жизненной нишей. Ну, конечно! Идея Питера, которую он доверил сейчас товарищу по детству, и есть священная ниша его жизни. Вот почему он вкладывает в эту идею все, что у него есть. Безотчетно.

- Ты убедил меня, Пит! Пойду с тобой.

Франсуа не лгал.

ВУ И ЕГО СОРОДИЧИ

Он очнулся от острой боли в позвоночнике. Спина горела, вместо рук и ног - тяжелая, вросшая в землю немота. Попробовал шевельнуться...

Ну и ну! Должно быть, он походил на старую куклу, выброшенную на свалку, так нелепа его поза. Густая тьма вокруг. Словно не было глаз. И ни звука. Только тревожный гул, как тяжелый бой гонга. Ах да! Это он сам, это его сердце...

Франсуа силился вспомнить хоть что-нибудь. Но какой-то навязчивый запах мешал сосредоточиться и мутил рассудок, Даже не запах - привкус. Горьковато-сладкий, приторный, совершенно незнакомый.

И вдруг... Совсем рядом, у самого лица, Франсуа скорее ощутил, чем услышал чье-то дыхание. Частое, прерывистое. Его обнюхивали!

Тяжелый молот бил теперь в барабанные перепонки. Лицо покрылось ледяной испариной. И тут чья-то рука - да, не лапа, а именно рука! - взяв его за предплечье, перевернула на спину. Франсуа взвыл, чуть не потеряв сознание, так неуклюже было это вмешательство. Кто-то шарахнулся и затих в глубине мрака.

Франсуа облизал колючие губы. Опять этот отвратительный привкус!.. Теперь он сдавливает горло, мешая дышать. Франсуа захрипел и почувствовал, что проваливается куда-то. Тьма исчезла.

...Он увидел перед собой смеющееся лицо Питера. Всполохи огня освещали его внимательный взгляд, и чей-то глухой голос на ломаном языке повторял: "Нет, нет, никто из стариков не ходит туда..." Потом другой голос, хриплый и резкий: "Пусть идет на все четыре стороны!" И увидел отцовскую спину. Услышал, как льется вино в огромный бокал старого Лебера. Вот он запрокинул седую гриву, двумя злыми глотками выпил. Не оборачиваясь ушел... Франсуа хотел что-то кричать ему, но кругом опять была густая тьма. И эта тьма качалась, смывая видения.

...Открыл глаза и увидел свод пещеры. Было совсем светло и тихо. В памяти застряло воспоминание о каком-то звуке, заставившем очнуться. Там, чуть сзади... Франсуа повернул голову.

Не может быть!

Метрах в трех от него, прижавшись спиной к стене, стояло существо, напоминающее скорее обезьяну, чем человека. Однако это была странная обезьяна. Рост ее достигал полутора метров. Тело было почти безволосым. Лишь ноги и плечи покрывала длинная редкая шерсть серовато-желтого цвета, почти такого же, как стены этой пещеры. Обезьяна стояла на чуть согнутых ногах в позе человека, готового дать деру. Не успел Франсуа рассмотреть ее, как в три гигантских скачка она вырвалась из пещеры.

Да обезьяна ли это? Ему показалось, что спина ее прикрыта шкурой! Стиснув зубы, он приподнялся на локтях и огляделся.

Свод, поднимаясь от входа, резко ниспадал почти над его головой. Кое-где лежали камни разных размеров. Один - совсем рядом. И тут... Забыв обо всем, Франсуа сделал рывок. Волоча ноги, подтянулся на горящих от боли локтях.

В центре камня была глубокая выемка. В ней - вода.

Громко сглатывая, он долго и жадно пил. "Теперь надо найти силы, чтобы обмыть раны", - подумал он и в это время вновь услышал тихий шорох у входа. Осторожно и опасливо повернул голову.

Там, на фоне ослепительно яркого света, чернели человекоподобные фигуры. Четыре... Вот сбоку пятый, шестой... Еще двое на корточках... Появился девятый...

Франсуа охватил ужас загнанного в западню зверя.

Всего в нескольких шагах от него в напряженных позах стояли странные существа, и Франсуа почти физически ощущал устремленные на него взгляды. Он не мог видеть их глаз, морд - ничего, что помогло бы понять, чего ждать от них. Как в театре теней, он видел только силуэты. Они были неподвижны.

Потом, как по команде, силуэты двинулись на него. Они приближались бесшумно, казалось, плыли из слепящей голубизны видневшегося в проеме неба.

Франсуа попытался сесть. Но едва лишь он шелохнулся, обезьяны замерли, застыли. Никаких оборонительных или угрожающих жестов.

В руках у пришельцев он различил длинные спиралевидные предметы. И еще что-то... Невольно бросил взгляд на свои израненные ноги. Это "что-то" было бедренной костью. Предчувствие, что его окружают людоеды, парализовало Франсуа. Ему хотелось кричать, бежать, плакать, топать ногами, наконец, взывать к богу, в которого он никогда не верил! Но вместо этого он тупо смотрел перед собой.

- Ву, - вдруг выдохнуло одно из чудовищ. И в этом первом, пугающе-странном звуке, произнесенном получеловеком- полузверем, было совсем человеческое сочувствие.

И опять:

- Ву...

Франсуа еще не успел осознать смысл сигнала, как все его существо странным образом отозвалось на этот звук. Страх вдруг исчез бесследно.

- Франсуа, - неожиданно для себя пробормотал он, в точности повторив интонацию, в которой прозвучало это "Ву". И вдруг тот, кто первый подал голос, бесшумно подошел и сел возле него на корточки. Внимательно заглянул в лицо.

- Ву, - повторил он и положил у ног Франсуа кость-дубинку. Франсуа скорее от растерянности, чем осмысленно, потянулся к сложенному перед ним оружию. Но двуногий зверь опередил его. Быстро схватил дубинку и отложил подальше. И опять повторил: "Ву", - этот выдох казался теперь вопросом.

- Что? - И только тут он заметил, что остальные "людоеды" тесным полукругом уже сидят позади этого Ву. Они переместились так бесшумно, как движутся персонажи снов или больных кошмаров. Все было слишком нереальным. Будто ожившая иллюстрация... Стоп!

Ну да! Он вспомнил. Рекламная закладка в справочнике Питера. Там был изображен некто подобный. Человеческий предок, не то далекий родственник. Пит называл их...

Но что с памятью? Странно... Едва вспыхнув, она будто гасилась посторонней волей. И эта воля исходила оттуда - из полукруга устремленных на него взглядов.

Казалось, они похожи, как капли воды. Низкие, убегающие назад лбы, массивные челюсти, глубоко спрятанные маленькие глазки. На голове скорее шерсть, чем волосы. Плоские лица покрывал пегий пух. Только у Ву - так окрестил он солиста - было жалкое подобие бородки. Он выделялся массивностью, виски и плечи серебрились.