Евгений Панаско - Десант из прошлого

Далее профессор провел решительную грань между направлениями энэф, относящимися, с одной стороны, к струе массовой культуры, и с другой стороны - к потоку профессионально несостоятельных творений, как называемой халтуре. Здесь имелась тонкая, но существенная разница, что необходимо было учесть.

Я прикинул, поможет ли это расследованию, и попросил Л. Г. Компотова возвратиться поближе к основному предмету разговора.

Профессор трудно сходил с наезженной колеи.

- Дрянь редкостная, - повторил он уже данную оценку похищенной книге, как бы удивляясь самому факту существования столь слабого литературного произведения. - Уж на что есть образцы... особенно в те еще годы... Концов Владимир или там Дубитский... Маняшин... Бумерангов... Клопаков... А Чугунец?! Или взять произведения "стихийной семерки" времен печального двадцатилетия... Но эта книга, доложу вам, не слабее. Да. Жуткая книга. Хотя, конечно, в другом роде.

Памятник мысли, вспомнил я напутствие шефа.

- Если хотите, я вам покажу кое-что, - сказал профессор и встал. Он явно собирался продемонстрировать мне что-то из своих неисчислимых шкафов. Дубитского, наверное, или Концова.

Я содрогнулся. - Прощу прощения... Давайте о деле.

- Странно, - сказал профессор, впиваясь в меня долгим взглядом. Научно-фантастическая литература этого периода дала и свои классические образцы... Они входят в программы школьных факультативов... Однако вы, я вижу, не любите фантастики. Странно. А я вот любил этот вид литературы с детства. И даже, как видите, сделал его предметом своих профессиональных устремлений. Видите ли, я считаю, что современному человеку...

Он явно собрался прочитать мне вступительную лекцию к своему курсу на литературоведческом отделении.

- Я не любил фантастику, - перебил я Компотова, - потому что с детства любил детективы. И вот вы стали профессором кафедры энэф, а я, как видите, сыщиком...

Я думал, что шутка отвлечет его с опасной тропы популяризации энэф. Однако с юмором у профессора было туго.

- Вот как, - произнес он. - Очень интересно.

Похоже, я дал ему пищу для размышлений.

- Так вот, давайте о деле, - внезапно и круто переменил он тему, как будто именно я все время старался от этого дела уклониться. Теперь он смотрел на меня, как на студента-задолжника.

- Как я понял, вам незнакомо имя Гонсалеса и книгу его вы не читали.

- Да, незнакомо. Нет, не читал, - ответил я по возможности спокойно.

- Вы нич-чего не потеряли! - торжественно заявил профессор.

Это я уже понял.

- Так в чем же дело? - спросил я.

- Вы совершенно правы, - проницательно ответил Компотов. - Эту книгу, пожалуй, и следовало бы изъять. Но, - тут он воткнул палец в пространство передо мной, - кто это сделал? И главное: зачем?

- Ну, кто-нибудь из тех читателей, кто был возмущен ее содержанием...

Он махнул длинной рукой, по-прежнему не воспринимая юмора. - Бросьте. Это несерьезно. Тогда были бы изъяты тысячи... десятки тысяч плохих, бесполезных книг. Вы думаете, мало их издается?

Я так не думал.

- Здесь загадка, - сообщил профессор. Стекла его очков блеснули.

- У вас имеются какие-либо предположения? - спросил я.

- У меня есть два предположения. Одно из них по вашему ведомству, хотя представляется мне менее вероятным. Второе предположение, на мой взгляд, гораздо более правдоподобно, однако, - тут он широко улыбнулся, вновь обнаружив вставную челюсть, - не имеется ведомства, по которому можно было бы это предположение исследовать. Вернее, таковое ведомство для нас столь же недосягаемо, как сам Господь Бог!

Он снова замолчал, и я подумал, что если он с такими же паузами читает свои лекции, то половина студентов у него наверняка спит.

- Итак, какое предположение вы полагаете более правдоподобным? подтолкнул я его, потому что мои студенческие времена прошли и спать было уже некогда.

- Вероятнее всего, - изрек профессор, - что еще денька два назад нас с вами не было.

Он дал мне время подумать над смыслом его фразы, и я стал склоняться к тому, что с Л. Г. Компотовым не все в порядке.

- Вы не читали Гонсалеса... - вновь констатировал Компотов.

- Да. И ничего, как вы сказали, не потерял.

- ...и дело, в общем, не в этом. Что до сюжета, то он таков...

У меня сам собой открылся рот, чтобы крикнуть: "Не надо!" Однако ведь с чего-то надо было начинать свое первое дело, и я решил, что без сюжета здесь не обойтись.

Где же искать зацепку? Начнем с сюжета...

- ...Главный герой, некий Селас Гон - вы легко увидите здесь анаграмму имени самого автора, - осуществляет в Институте архитектуры времени эксперимент, известный в науке под названием "Критерий истины". Таким образом, сразу должно быть ясно, что книга Гонсалеса относится к так называемой темпоральной, а более точно - хроноархитектурной ветви научной фантастики.

Паузы в речи профессора Компотова исчезли, теперь он говорил размеренно, словно набрав крейсерскую скорость, и остановить его, как я понял, уже было бы трудно.

- По существу, в книге применено два фантастических допущения: первое - возможность накопления энергии, соответствующей уровню, необходимому для проведения эксперимента "Критерий истины", второе - обратный ход хроноархитектурных процессов в новосозданном вторичном мире, что дает возможность главному герою книги - программисту Селасу Гону - извлечь из прошлого ряд одиозных фигур - князей, баронов... одним словом, мелких деспотов. Из них Селас Гон сколачивает боевые отряды, своего рода десант из прошлого... Отсюда, кстати, и заглавие книги. Вся остальная часть произведения Гонсалеса может быть с жанровой точки зрения квалифицирована как роман-предупреждение и отнесена к социальной научной фантастике.

Вооружив свою команду, Селас Гон захватывает арсенал международных сил ООН, где, оказывается, сохранена значительная часть ракетного оружия с ядерными боеголовками, наносит ряд устрашающих атомных ударов, полностью берет в свои руки власть над планетой и рассылает во все концы земли своих десантников в качестве удельных князей... Таким образом, ликвидируются все те великие социальные завоевания человечества, достигнутые до и после главного события нынешнего столетия - всеобщего разоружения. Волею диктатора Селаса Гона и его банды на Земле конструируется антигуманный общественный строй, некий технократический феодализм...

Нет нужды останавливаться подробно на степени научной обоснованности обеих фантастических предпосылок в этой книге; возможность осуществления эксперимента "Критерий истины" ортодоксальной наукой исключается. Таким образом, и второе допущение предстает перед читателем как преднамеренный литературный прием. Ради чего? Увы, однозначного ответа на этот вопрос нет.