В. Бирюк - Рацухизация

У меня было пол-литра медного купороса, но я Маре отдал — эфир делать. А для приличных объёмов нужно или месторождение медных руд, или серная кислота… пирит, серный колчедан, купоросный сланец… И три года выветривать под дождём…

Ребята! Можно я повешусь? — Что, и спросить нельзя?!

Пошёл на поклон к местным мужикам — спрашивать.

– Хрысь, беда — пропадает мой лен.

– Ходил я на твоё поле. Видел. Едят. Никогда такого не бывало, сколько льнов ни сеял. Видать — господня воля.

Вот только этого мне не надо! Если мужики уверяться, что мои новизны против бога — всё. Никакого прогрессизма не будет. Вообще — жизни не будет. Никто ничего по моему приказу делать не будет. А если будет — сделают так, что ещё хуже. Против божьей воли — никто не пойдёт.

– Хрысь, чего делать-то?!

Хрысь покрутил в руках шапку, подумал и высказал мнение, что это не настоящие какие-нибудь блохи, — никогда этого до сих пор не бывало, — что это не простые козявочки, а напущенные злыми людьми из зависти, подобно тому, как бывают напущенные сороки или мыши.

Присутствующие бородатые «льноводы», сидевшие вокруг нас в «славянском полуприседе» — на корточках, почесали потылицы и бороды, поковыряли в носах и ушах, и выдали массу интересных случаев из личной жизни про всяких напущенных птиц, зверей и насекомых, включая описание огромной стаи сорок, которая лет пять назад откуда-то прилетела, и несколько дней расклёвывала спины коровам, причиняя им ужасные ранения. Чуть общинное стадо не погубили полностью.

Я слушал эти мемуары и судорожно пытался сообразить: можно ли из ушной серы, добываемой аборигенами из собственных ушей в огромных количествах, гнать серную кислоту?

Часа через два симпозиум-референдум, трижды попытавшийся перейти к мордобою между участниками, приговорил:

– Надо попа звать. Пущай молебен отслужит, водосвятие отведёт.

Я в это не верю! Ну совсем-совсем! Но… А вдруг — поможет? Ведь они — всю жизнь этим… льноводством занимаются. Вековая мудрость народная… Опыт бесчисленных поколений… Исконно-посконно…

Весь как на иголках: едят же! Мои льны блоха ест!

Сгонял за Никодимкой, походили по полю с хоругвями, попели псалмов, помахали кисточкой со святой водой… С утра, чуть солнышко глянуло, прибегаю на поле… Едят! Жрут, собаки. И — скачут. Бли-и-н… Не помогло. Ничего не помогает!

До того извёлся — даже Хотена послушал:

– Ты, боярич, прикажи своему ироду нерусскому, Фангу, чтобы он на блоху смертное заклятие наложил. Она и сдохнет.

Это ж надо совсем мозгой стронуться, чтобы нашему главному вотчинному вруну поверить! Но я пошёл к Фангу. Если христова божья сила не помогает — может языческая чертовщина от Велеса поможет?

Глаза у него были… «рублёвые». Но Фанг, всё-таки, сумел донести до меня мысль о том, что волхв он — боевой, а не сельскохозяйственный.

Чуть на него с кулаками не кинулся. Тоже мне: бог смерти, повелитель подземного мира…! А простую земляную блоху уморить — не может!

Никогда не слыхал про пестицидное применение Велеса. А ведь должно же быть: пестициды — всё отравляют, всех убивают. Дело как раз для Велеса — это ж все знают!

Ладно, для Фанга — не его специализация: он по людям, а не по блохам. Но делать что-то надо!

Изнервничался, прошу прощения за подробности, до полной импотенции. Нет, начинать-то я начинаю… Но тут — раз! — мысль в голову: а может, если сделать рамы деревянные на колёсах, натянуть на рамы полотно какое ненужное, смазать с нижней стороны смолой какой липучей, и таскать по полю… Блоха подпрыгивает и прилипает…

Девчушки мои со мной и так, и эдак… Заигрывают, пристают… А я… Я злиться начинаю! Так это… серьёзно. Отвлекают от увлекательнейшего занятия: от умозрительной ловли земляных блох. Елица фыркнула и ушла. А Трифена, добрая душа, вернулась:

– Вот. Это папенькина икона. «Исполнение желаний». Помнишь?

Ещё бы не помнить! Как я её перед ней… И вообще: Святой Лука, первый эскиз портрета Пресвятой Девы…

Только не верю я в это! Не верю и не верую! Ни — в папу, ни — в маму, ни — в сына, ни — в духа… А уж в доски эти крашеные — иконы святые…

Честно говоря, я Трифу просто пожалел: человек мне добра желает, она ж — от всей души, а я — рычу, плююсь и кидаюсь. Аки зверь дикий… Я же — «лютый зверь», а не «дикий» — надо сдерживаться.

Поставил икону на лавку, сам перед ней на коленях, голышом по жаркой погоде. Сижу-смотрю-думаю.

«Не важно: верит ли человек в бога или нет. Важно, чтобы бог в него верил» — есть такая мудрость.

Молиться я не люблю и не умею. Просто пошло размышление: с чего это я на своих людей вызверился? Они же не виноваты в этой блохе. И себя грызть без толку — блоха от моей язвы желудка меньше жрать не будет. Я своей суетнёй — только себе хуже делаю. А оно мне надо? — оно мне не надо. Всё, сняли истерику. Аллах акбар, на всё воля божья. Ну, или там, сила вещей. Назовём это фатализмом, стоицизмом или инстинктивным оптимизмом. Или ещё каким… философизмом.

Понятно, что меня обманули. Цинично. С особой жестокостью. Обманули стаи попаданских историй, в которых нет ни слова о борьбе с вредителями в «Святой Руси». Я имею ввиду — с сельскохозяйственными. С двуногими-то — полно. А вот с шестиногими — ни слова. А моих собственных мозгов не хватило. Хотя, конечно, когда «мордой в забор», то сразу понятно — должно быть.

На излёте Советского Союза гербициды добавляли 5–7% к собранному урожаю. Здесь потери — в разы больше. Как бы не четверть. На «Святой Руси» 7–8 миллионов жителей. Почти все зимой недоедают. Избавить 2 миллиона человек от голода…

Факеншит! Почему ни одно попандопуло не спрогрессировало защиту растений?! Сильно не-ГГуйно?! А тысячи, если не десятки тысяч, сохранённых человеческих жизней?! Ежегодно! Это ж наши бабушки и дедушки! С разным количеством приставки «пра»…

«Из тени в свет перелетая,Она сама и тень и свет,Где родилась она такая,Почти лишённая примет?».

Для плевать мне на её гражданство! Только звать её — плодожорка!

Спокойно, Ванюша, не заводись. Смотрим на Богородицу. Смотрим. Разглядываем. Успокаиваемся. Аутотренгуем. Само-оптимизируемся.

Душой — отдыхаем, мозги — очищаем, картинкой — любуемся. Картинка… — прелесть. Красивая девушка была. Хорошенькая. И в тот момент — очень счастливая.

Вот она лично, Божья Матерь, может, без всякой напряги, всю твою блоху извести в момент. Может вообще всякую тлю на Руси уничтожить. Просто ручкой махнувши. И это будет катастрофа. Потому что такое счастье — не навек. Потому что навык борьбы с этой напастью у людей пропадёт. Потому что люди об этом думать не будут. А оно всё равно вернётся.