Джо Мёрфи - Возвращение насекомых

— Это всё, что контролирует данный сенсор?

— В основном да. Создатели «Волдыря» полагали своей насущной задачей тщательное изучение состояния Киндара. До того, что они предусмотрели тройное дублирование всех систем.

— Почему? Чего ради они так старались?

— Эта информация списана в архив.

— Ты можешь её найти?

— Это немыслимо трудно. События стотысячелетней давности погребены под спудом. Ты не можешь себе вообразить, какое количество данных мне придётся ради этого перекопать.

Почему это ему раньше не пришло в голову? Потому, что всегда так было? Киндар всегда вращался в космосе бок о бок с «Волдырём» — безжизненный, но прекрасный элемент звёздного неба. И потом сам Стерек был вечно занят самим поддержанием «Волдыря» в рабочем состоянии. Требовалось контролировать образование солнечных пятен во избежание непредвиденных вспышек радиации. Система жизнеобеспечения тоже должна работать без перебоев. Недавно Рикация обещала раскрыть ему все секреты энергетических блоков. Ему просто было не до этого.

— Сенсоры дают дополнительную информацию, — подумал он ей, как во сне. — Обалдеть, я никогда такого не видел…

— Возможно, но смысл в том, что они функционируют нормально. — Сознание Рикации обхватило его собственное, и до него дошло, что она его обучает проведению деактивации. Он вовсе не хотел сопротивляться, он только хотел посмотреть на планету ещё минуточку. Рикация почуяла его сопротивление, а он ощутил, что и она вдруг предалась тому же внезапному чувству. Далеко-далеко их руки гладили друг друга, касались, ласкали и, пока они оба любовались планетой, создавали между ними сладостнейшее напряжение.

Насекомое, огромное до невероятности, в багряном хитиновом панцире размером с материк, проползло по видимой части Киндара и исчезло на другой стороне. Шок захлестнул систему. Сквозь Стерека потоком лавы устремилось потрясение Рикации, её страх до тошноты, до головокружения. Он цеплялся как мог за её внутреннюю силу — и обмякал, слабел в пекле её ярости; и, кувыркаясь друг об друга, их сознания выкатились из интерфейса.

— Какого, вакуум меня раздери, это было? — почти прокричала она, распахивая глаза. Он немедленно отсоединился; боль прожгла бровь и зазмеилась, дёргая и нарывая, вниз к челюсти. Рикация таращилась на него, и круглые капельки пота отплывали прочь в невесомость от её лысой головы.

— Это одно из них. Одно из тех насекомых, которых я видел.

Рикация ухватила его за руку и оттолкнулась от стальной стенки, продвигаясь во тьме к экранам датчиков и позванивающим приборам на другой оконечности чаши. Он смотрел, как её пальцы порхают над клавиатурой, и тупая боль, почти ревность, пронеслась по телу, пока она читала распечатки.

— Если верить файлам сенсора, никаких аномалий не наблюдалось, — наконец сказала она. — Пошли.

Он последовал за ней, оттолкнулся от стальной поверхности чаши и оказался в тени, в нише, которую прежде никогда не замечал. Рикация ухватилась за поручень, и он, потянувшись, взял её за руку. Так темно было тут, что ему были видны только отблески её бровей-имплантов.

— Подсоединяйся, — сказала она поспешно. Он подчинился тут же, привёл свои брови в контакт с её имплантами. Никакой нежности в этот раз, только быстрая последовательность кодов, непохожих на те, которым его учили. Холодный предмет, на ощупь как трубка, втиснулся ему в руки, и от её сознания он узнал, что держит так называемый мочильник.

— Это оружие разрушения, разлагающее органическую ткань на её составные неорганические компоненты.

— Такого ещё никто никогда не делал, — ему не нравилось держать эту штуку, холодную до невозможности, почти обжигающую пальцы.

— Никто с тех пор, как построили «Волдырь», — ответила она. — Мочильники разработали на Киндаре в период смуты. Они считались идеальным оружием, поскольку распад органической материи также являлся источником энергии.

Стерек уставился на неё.

— Тогда сенсоры 2112V были изначально ориентированы на регистрацию органического вещества.

Рикация выдавила холодную улыбку.

— Из моих вторых инженеров ты самый перспективный. Какое-то время все группировки правоверных на Киндаре процветали. Но повышенное потребление энергии вынудило их уничтожить все второстепенные органические системы. И в конце концов они начали охотиться друг на друга.

— И кто победил?

— Мы. Группировка, которая сконструировала «Волдырь».

— Ты сказала, что эта информация была заархивирована. Ты обманула меня, Рикация. — Он понял, что его слова ранили её; Рикация не двинулась с места, но кожа её челюсти натянулась, шея напряглась.

— Вторым инженерам не сообщают информацию о мочильниках. Но ты, Стерек, обнаружил ещё большую опасность. Найди эту Брию с жуками. Если придётся — примени… это. Изменения, которые они… олицетворяют, ставят под удар нас всех. Мы обязаны защищать «Волдырь» и всех, чьи жизни доверились ему.

— Понятно, — сказал он; и всё же Рикация ему солгала. Может, и не в первый раз. Он вытолкнулся из тьмы, переплывая от поручня к поручню к ближайшему люку. Он не знал, как ему теперь искать Брию. Сенсоры не обнаруживали её присутствия — как так? Раньше сенсоры всегда отвечали его собственным органам чувств. С поправкой, конечно, на ограниченность его биологических возможностей и технологических — сенсоров, он всегда видел то, что видели они. Вот в чём истинная опасность, понял он, вот почему Бриа представляет такую угрозу. Она как-то умудрилась всё изменить.

Но если показаниям сенсоров больше нельзя доверять, уж не значит ли это, что и на его собственные чувства ему нельзя положиться? Откуда ему знать? Неважно, ответил он сам себе. Если так рассуждать, и сам-то он всего-навсего набор ощущений; других ему не дано. Рикация ему поможет, а через неё и весь «Волдырь». И, устремляясь к Ободу, он цеплялся за эту мысль крепче, чем цеплялся за поручни.

Когда Стерек наконец добрался до 2112V, он уже решил, что применять мочильник не будет. И он, и все обитатели «Волдыря» знали цену жизни. Многие тысячи лет они жили все сообща, и каждый нёс груз своих дел и обязанностей — что Инженеры, что Пассажиры. Насколько он сам знал (а в его знании вряд ли кто-то мог усомниться), никто на корабле никогда не пытался уничтожить другого. Несчастные случаи, бывало, происходили, и это становилось общей трагедией. Но когда он открыл люк и вошёл в отсек, он чуть не передумал.

Теперь, когда Бриа не загораживала собой поле зрения, бардак казался ещё ужасней. Провода вырваны из кабелей; даже тонкие металлические трубки кабелепроводов отодраны и валялись в стороне. Стерек онемел, просто потерял способность соображать.